Самый старый ребёнок на свете

Он учился живописи, но не стал художником. Играл во МХАТе 2-м, но не стал драматическим артистом. Снимал фильмы, не будучи кинематографистом. Писал книги, не считая себя литератором. Профессии кукольника он не учился нигде, но стал лучшим из всех, кто когда-либо занимался этим ремеслом.

Сергею Образцову — 120!

Между холстиной и бархатом

Никто в семействе Образцовых прямого отношения к искусству не имел. Отец Владимир Николаевич был инженером-путейцем, заслужившим личное дворянство, выдающимся учёным. Его имя носит улица, на которой расположен Московский институт инженеров железнодорожного транспорта, где Образцов-старший проработал большую часть жизни. Мама Анна Ивановна преподавала словесность в созданной ею женской гимназии в Сокольниках. А маленький Серёжа с пяти лет мечтал стать художником. И никакого протеста у родителей это не вызывало. По словам Сергея Владимировича, «к искусству в семье относились без экзальтации, моя будущая профессия не ощущалась как профессия особенная, чем-либо отличающаяся от любой другой».    

Как человек целеустремлённый, Серёжа старательно готовился к будущему поприщу: «…шёл я "в художники" не просто в мечтах, а конкретно и точно, — вспоминал Образцов. — Рисовал много и упорно — и цветными карандашами, и акварелью, и масляными красками. Лет с десяти начал систематически заниматься с преподавателем». И если бы кто-нибудь из его приятелей сказал бы ему тогда, что он станет кукольником, он его поколотил бы. Во времена его детства на воротах приличных домов нередко вывешивали предупреждения в духе «Старьёвщикам и кукольникам вход воспрещён».

Но судьбу мальчика определили не пухлые папки с рисунками, а маленькая смешная куколка Бибабо, которую мама подарила совсем маленькому Серёже, — целлулоидная головка с отверстием для пальца, прикреплённая к синему платьицу, надевавшемуся на руку как перчатка: «Всё, что ни делал Бибабо, было смешно и немного трогательно. Я его любил и жалел, как любят и жалеют дети маленьких котят. Даже гулять его брал с собой, и он торчал в рукаве моего полушубка, рассматривая прохожих…» Ни один ребёнок в мире не усомнится, что его куклы живые. Это для взрослых они просто игрушки: тряпочки, палочки, штампованная пластмасса. Образцов и в 90 оставался ребёнком. 

Окончив гимназию, Серёжа поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, которое после революции соединили со Строгановским и преобразовали в Высшие художественно-технические мастерские (ВХУТЕМАС). На живописном факультете Образцов учился у Абрама Архипова. Наставник его хвалил, но посвятить себя целиком живописи у юноши не получалось: он занимался вокалом, слушал лекции по философии и зачастил в театр. Однажды зимой 1918 года Сергей купил билет в Художественный театр на «Дядю Ваню», а Абрам Ефимович как раз на этот вечер пригласил натурщицу и был страшно обижен тем, что ученик отправился на спектакль, вместо того чтобы постигать секреты изображения обнажённой натуры.

Магия бархатного театрального занавеса оказалась сильнее непроявленного волшебства, заключённого в чистом живописном холсте. По легенде, о музыкальной студии при МХАТе Образцову рассказала соседка, знавшая о том, что у юноши красивый голос. Тот, позабыв про кисти и краски, помчался на прослушивание и был принят. И сразу получил маленькую роль маркиза Терапота в оперетте Жака Оффенбаха «Перикола». Новоиспечённый артист был счастлив. Но роль не давалась. И на помощь ему пришла… кукла. Он смастерил кукольного «двойника» своего персонажа и с ним отрабатывал роль. Вскоре студия превратилась в музыкальный театр (в будущем он получит имя своего создателя — Владимира Немировича-Данченко), работы у молодого артиста прибавилось и живопись пришлось оставить.

«Я всю жизнь играю в куклы»

Кто сказал, что мальчикам такое занятие не к лицу? «Пошевелишь пальцами — и она шевелится. Раздвинешь пальцы — и она радуется. Сожмёшь их в щепотку — она плачет, подопрёшь большими пальцами подбородок — она задумывается. Совсем живая», — читаем в одной из многочисленных книжек Сергея Владимировича. Исполнивший свою функцию Терапот не был заброшен в чулан. Наоборот, он присоединился к довольно пёстрой компании таких же самодельных кукол, с которыми Сергей давал импровизированные концерты для своих друзей-артистов. Он даже жанр себе придумал — романсы с куклами.

Кукол становилось всё больше, их репертуар — всё разнообразнее, и, похоже, они просто «выжили» из своего хозяина драматического артиста, ведь тогда бы он выходил на сцену без них, а им самим играть хотелось. Впрочем, те, кто близко знал Сергея Владимировича, утверждают, что он и не смог бы сделать карьеру на драматической сцене — он жил в другом театральном измерении. Постепенно молодого артиста стали приглашать не только на любительские, но и на профессиональные концерты. А однажды он со своей тряпичной труппой оказался в Георгиевском зале Кремлёвского дворца. «Совсем было бы невозможно кукол показывать, — вспоминал Образцов, — если бы прямо перед сценой сидящие не были бы предельно внимательны: Сталин, Ворошилов, Молотов, Каганович, Микоян. Пока пою за ширмой, трудно понять, смотрит ли кто-нибудь моих кукол или нет, а выйду из-за ширмы кланяться, вижу весёлые лица. Смеются, аплодируют». С той поры образцовские куклы стали частыми гостями на правительственных концертах.

А в 1931 году при Доме художественного воспитания детей был создан первый в мире государственный театр кукол. Сергею Владимировичу, получившему на своё попечение труппу из 12 человек, было всего 30 лет. Театр занимал ровно одну комнату, поскольку в те поры был ещё, по старой кукольной традиции, разъездным: играли в клубах, школах, даже просто во дворах. Через пять лет театр переехал на улицу Воровского в бывшее картофелехранилище. Образцов с коллегами сам расчищал помещения, мыл, чистил, красил и был счастлив тому, что теперь у них есть свой дом.

В 1937 году театр Образцова получил наконец-то настоящее театральное здание на площади Маяковского, освободившееся после слияния Реалистического театра с Камерным. Руководивший Реалистическим театром Николай Охлопков считал, что актёры не должны возвышаться над зрителями, поэтому сцены как таковой в его театре не было. Переделать зрительный зал для кукол оказалось не так уж сложно. А после войны настоящую «кукольную» сцену спроектировал для Сергея Владимировича его сын Алексей.

В свой нынешний дом на Садовой-Самотёчной театр переехал в 1970 году. Это здание начали строить ещё при жизни Константина Станиславского для его студии. Учебный театр больших сборов давать не мог по определению, поэтому сцену для будущих актёров построили настоящую, а зрительный зал сделали маленьким, всего на 500 мест. Но Константин Сергеевич умер, и строительство заморозили. Вскоре началась война, а в послевоенные годы на это здание театры особо не претендовали — нерентабельно. Зато куклам оно пришлось как раз впору — их ведь в большом зале и не разглядишь. Его перестроили и переоборудовали так, что получилось даже два зала — Малый и Большой. И зрителей можно просто окружить куклами со всех сторон: в стенах по периметру устроены маленькие сцены, скрытые разноцветными занавесами. А ещё здесь разместились один из крупнейших в мире музеев кукол и уникальная театральная библиотека.  

«Это человек феноменального вкуса, изумительных творческих сил и, главное, единственный. Во всём мире нет другого Образцова. Он сам изобрёл свою профессию, сам создал целую отрасль искусства, и его куклы талантливее многих живых артистов», — писал Корней Чуковский известному театроведу и критику Симону Дрейдену. Что ж, такой профессии, как режиссёр театра кукол, до Образцова действительно не существовало. Своим театром Сергей Владимирович руководил более 60 лет, и этот рекорд пока никому из режиссёров перекрыть не удалось. В театре за глаза его звали Хозяином. Он им и был. Строгим, порою придирчивым. Беспощадно снимавшим с ролей и не прощавшим пренебрежительного отношения к кукле.

Время от времени приходится слышать, что дело, мол, не столько в таланте этого разносторонне одарённого человека, а сколько в благосклонности власти. Да, ему простили непролетарское происхождение, не заставляли вступить в партию, первым среди советских артистов присвоили звание Героя Социалистического Труда. Никаких репрессий не последовало, ни когда Образцов вместе с Сергеем Юткевичем подписал письмо в защиту Всеволода Мейерхольда, ни когда отказался подписать письмо против Александра Солженицына. Был ли Сергей Владимирович безрассудно смел? Вряд ли. Когда незадолго до смерти его спросили, приходилось ли ему изменять себе, Образцов честно ответил: «В каком-то смысле всем приходилось себе изменять». Скорее, он смотрел на жизнь глазами кукольника, видя в ней бесконечный кукольный спектакль — смешной, трогательный и страшный одновременно.

Концерт длиною в жизнь

Первым кукольным спектаклем для стационарной сцены стала сказка «По щучьему веленью», поставленная Образцовым в 1936 году. Для неё он придумал вращающуюся платформу, закрывавшуюся ширмой так, что декорации можно было менять, не прерывая действия. По его словам, это была «Чайка» его театра.

Когда «Щуке» исполнилось 30 лет, Сергей Владимирович перед спектаклем вышел на просцениум и спросил, есть ли в зале родители, которые сами в детстве смотрели эту сказку. Встало семь мам. Он был счастлив.

Образцов часто становился первопроходцем. В 1961 году у него в «Божественной комедии» впервые на сцену вместе с куклами вышли актёры. И первый кукольный спектакль для взрослых поставил именно он. В 1940 году «Волшебная лампа Аладдина» казалась им настоящим чудом: там были задействованы тростевые куклы, возможности у которых гораздо шире, чем у перчаточных или марионеток. Впервые кукла, которая до тех пор умела только шутить и дурачиться, выступила в роли романтического героя.  

Вместе со своими актёрами Сергей Образцов почти всю войну провёл на фронтовых «гастролях». В июле 1941 года взрывной волной повредило здание на площади Маяковского, и театр, погрузившись на речное судёнышко, отправился  в странствие по городам Оки, Волги и Камы. К октябрю добрались до Ульяновска, оттуда поездом — в Новосибирск, где театр проработал до победного 1945-го. Из артистов театра сформировали 14 фронтовых бригад, и у каждой был свой набор кукол — от сказочных персонажей до Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини. А сам Сергей Владимирович возил с собой своего любимца — Тяпу, которого смастерил ещё в 1928 году. Он никогда с ним не расставался. Однако в мае 1945 года в Берлине к нему подошёл старик-немец и рассказал о своей внучке, которая после гибели родителей потеряла дар речи. Образцов взял Тяпу и пошёл к девочке. Он баюкал малыша, напевая ему колыбельную песенку, и девочка вдруг начала подпевать. Сергей Владимирович подарил ей свою куклу. А себе потом смастерил новую и выступал с ней всю жизнь. Вот этого малыша, чем-то неуловимо похожего на него самого, Образцов и называл самым старым ребёнком на свете.

Сегодня мало кто знает, что самый знаменитый взрослый спектакль Образцова поначалу назывался «Обыкновенный концерт». Друживший с Сергеем Владимировичем Николай Акимов, его коллега в квадрате — замечательный художник и создатель своего театра (Ленинградского театра комедии), по случаю премьеры прислал телеграмму: «Поздравляю и подло завидую». Образцов не ожидал такого успеха, ведь это была просто пародия на сборные эстрадные программы, в которых он сам регулярно участвовал. С 1946 года спектакль шёл с неизменными аншлагами, причём не только в Советском Союзе.

А через три года из Комитета по делам искусств пришло указание снять спектакль с репертуара, поскольку он-де «очерняет советскую эстраду», не имеет положительных персонажей, а тексты, произносимые со сцены, «являются пропагандой буржуазного образа жизни». Поговаривали, что травлю организовал тогдашний ректор Московской консерватории Александр Свешников, получивший этот пост на волне разгрома Дмитрия Шостаковича, Сергея Прокофьева, Арама Хачатуряна и других «неправильных» композиторов, уж больно узнаваемой была пародия на возглавляемый им Государственный хор СССР. Образцов в надежде спасти «Концерт» убрал некоторые номера, в том числе с хором, острого на язык Эдуарда Апломбова отправил в длительный творческий отпуск, заменив его собой. Это был риск, но он оправдался.

«Отредактированный» спектакль не тронули и даже выпустили за границу. В 1963 году его три месяца играли на Бродвее, и у касс каждый день стояли длиннющие очереди. Однажды за кулисы к Образцову пришёл сенатор Эдвард Кеннеди, которому спектакль очень понравился. Он сказал, что и Джон с Жаклин собираются его посмотреть. Не успели — в Далласе прогремели роковые выстрелы.

За два десятилетия «Обыкновенный концерт», увы, «постарел», и Образцов не мог этого не видеть. Сергей Владимирович мог снять с премьеры уже готовый спектакль, который ещё накануне его вполне устраивал. Если сделанное переставало нравиться, он крутил пальцем волосы на голове и произносил сакраментальную фразу: «Чернышевский говорил, что только дурак не меняет своего мнения». Кому, когда и при каких обстоятельствах Николай Гаврилович это говорил, никому в окружении Образцова установить так и не удалось, но спорить с Хозяином было абсолютно бессмысленно. Три года Сергей Владимирович готовил новую редакцию: сочинялись новые номера, придумывались куклы и декорации. В 1968 году конферансье Апломбов вернулся на сцену уже как конферансье «Необыкновенного концерта». Он освоит 24 языка, включая фарси и хинди. Спектакль войдёт в Книгу рекордов Гиннесса как самое популярное шоу: на тот момент его успели посмотреть 10 миллионов зрителей в 90 странах мира.

Обладатель огромного количества наград, званий и премий, больше всего Сергей Образцов ценил ту, что получил от детей, — «Орден Улыбки». Он одним из первых её получил, тогда она ещё не была международной. В 1968 году один мальчик написал в газету «Польский курьер» письмо, в котором спрашивал редактора самой серьёзной газеты своей страны, почему награды дают только за военные или трудовые подвиги, и никто не награждает тех, кто дарит людям радость. В ответ на это письмо и придуман был этот единственный в мире орден. На гастролях в Польше после спектакля Сергей Владимирович вышел на сцену, где стояли главный редактор «Курьера» с жезлом в руке и мальчик, написавший письмо, со стаканом лимонного сока, который награждаемый должен был выпить, не поморщившись. Сергей Владимирович не только не поморщился, но даже улыбнулся, и ему на грудь прикололи красивый серебряный орден, на котором сияло смеющееся золотое солнышко.

Известное выражение «Красота спасёт мир» Сергей Образцов считал неточным. Он верил, что мир спасёт гармония. В интервью 1991 года по случаю 90-летия корреспондент спросил, какие времена он считает самыми трудными. Он ответил — нынешние. В мае 1992 года его не стало. «Непонятное это слово — "умер", — написал однажды Сергей Владимирович. — Вот "родился" — понятно. Не было человека и появился. А вот смерть? Никогда не соглашусь ни с чьей смертью. И со своей — тоже».