Отец Незнайки

Николай Носов был самым веселым и потому самым читаемым летописцем пионерских шалостей. Но в историю вошел как автор детской антиутопии про жителей Цветочного города.

Писатель родился в ноябре 1908 года в Киеве, в комнате с «сутулым шкафом», который стал его первым воспоминанием. Отец, человек авантюрного склада, много лет выступал на эстраде и в варьете с одним и тем же номером – квартетом «сибирских бродяг». Вместе с тремя партнерами они изображали «босяков», потешно играли на гармошках, танцевали, бранились, даже дрались под хохот зрителей. И – исполняли «песни тюрьмы и воли» (так этот жанр значился на афишах), которые публика любила во все времена.

Николай Носов. 1969 год

«Мы с Валей затейники»

Коля любил бывать на выступлениях отца, и неудивительно, что в гимназии он считался первым острословом и королем розыгрышей. А в рукописном журнале «Икс», который выпускал вместе с друзьями, слыл главным автором.

В Киеве семья пережила и Первую мировую, и Гражданскую войну. И немцев, и гетмана, и петлюровцев. Николай выступал в госпиталях – читал раненым рассказы Гоголя. На гимназических воротах часто появлялось объявление: «Дети, город в осадном положении. Занятия временно прекращаются. Идите домой. О дне возобновления занятий будет объявлено».

Совсем как Незнайка, Носов менял увлечения. Несколько лет мечтал стать скрипачом – не обыкновенным, а непременно великим, как Никколо Паганини. Но потом остыл и забросил скрипку. Увлекался шахматами, химией, фотографией, а первую трудовую копейку заработал на бетонном заводе. Казалось, он нашел себя, когда окончил Московский институт кинематографии. В 1932 году вместе с братом Петром Носов устроился в Союзкино – режиссером учебных, научно-популярных и мультипликационных фильмов. Трудился с выдумкой, однако ему уже больше нравилось создавать собственные сюжеты, чем монтировать чужие по заданным сценариям.

Как и многие детские авторы, сочинять он начал для собственного сына, придумывая смешные истории о «фантазерах»: «Я увидел в ребенке то, чего не замечал раньше и чего, мне казалось, не замечали и другие». Носов не сразу стал записывать свои рассказы, но в конце концов явился в редакцию «Мурзилки». Там к «товарищу режиссеру» отнеслись как к зрелому прозаику – и незамедлительно опубликовали в № 9 за 1938 год его «Затейников» с рисунками Николая Радлова. «Мы с Валей затейники. Мы всегда затеваем какие-нибудь игры» – с такими словами Носов вошел в литературу. Это был совсем коротенький текст о том, как брат и сестра решили поиграть в сказку «Три поросенка». Далее последовали «Живая шляпа», «Огурцы», «Заплатка». Они выходили и в «Мурзилке», и в «Пионерской правде», и в «Костре». Почти во всех сюжетах действовали два закадычных друга – Мишка и Коля. Первый – отчаянный выдумщик, второй – человек более рассудительный. Но оба – узнаваемые мальчишки, которые и спустя восемь десятилетий не выглядят антикварными персонажами из прошлого.

«Дети требуют забав»

Носовские рассказы в довоенное время сыграли примерно ту же роль, что стихи Корнея Чуковского в годы Гражданской войны и разрухи. Они соответствовали призыву Максима Горького: «Дети требуют забав». Стиль его историй, изложенных, как правило, от лица мальчишки, – утонченная простота без фальши, которую детвора чувствует и отвергает мгновенно.

В годы лихолетья Носов не писал для ребят о фронтовых реалиях. Но его «легкомысленных» сюжетов ждали, и в победном 1945-м вышел первый сборник Николая Николаевича «Тук-тук-тук» – шесть веселых и беззаботных рассказов. Там есть только одна особенность, которую заметят лишь очень внимательные: у юных героев отсутствуют папы. Автор не упоминал, что они на войне, – не хотел растравлять душу своим читателям.

Носов долго не бросал кинодокументалистику, а в военное время это искусство оказалось остро необходимо фронту. Его самая известная лента называлась мудрено: «Планетарные трансмиссии в танках». Режиссеру нужно было поведать о работе тяжелой британской бронемашины «Черчилль», которая только-только поступила по ленд-лизу на вооружение Красной армии. Английский инструктор на скорую руку ознакомил экипаж с управлением танком и улетел в Лондон. Новинку доставили в студию для демонстрации ее возможностей. В самый ответственный момент съемок машина закапризничала и перестала повиноваться – вместо того чтобы поворачиваться вокруг своей оси, она описывала громадную кривую дугу. Бывалый механик-водитель смущался и нервничал. К нему подсел Николай Николаевич и принялся изучать устройство танка. В технике он разбирался – до этого уже снимал фильмы и о тракторах, и об артиллерийских системах, каждый раз глубоко вникая в суть. Он подкрутил какие-то гайки, сделал несколько движений рычагами и в конце концов укротил танк. В фильме Носова «Черчилль» изящно маневрировал под звуки «Лунной сонаты» Бетховена – и все было понятно без слов. Учебная кинолента получила высшую оценку специалистов. В трудном 1943-м, когда в армии вовсе не разбрасывались знаками отличия, Носова удостоили ордена Красной Звезды. Кинематографисты получали такие награды крайне редко.

После войны он окончательно ушел в литературу. Головной болью послевоенной школы была катастрофическая неуспеваемость: многие дети не справлялись с программой, оставались на второй год или даже бросали учебу. В феврале 1949 года Министерство просвещения РСФСР и Отдел школ ЦК ВКП(б) обратились к детским писателям с просьбой создать произведения о том, как нерадивые ученики подтягивали свою успеваемость под влиянием коллектива. Носов не любил «социальных заказов», но в этом предложении увидел зерно будущей повести о четвероклассниках – «Витя Малеев в школе и дома». На ее страницах два отстающих друга, как полагается, с помощью коллектива исправляются и начинают получать хорошие отметки.

А блеск литературной огранки признали даже строгие редакторы «Нового мира», опубликовавшие произведение для детей в главном литературном журнале СССР. Носов не собирался в «повести о троечниках» ритуально упоминать Иосифа Сталина. Но по настоянию редакторов на этот компромисс пришлось пойти. В итоге в первом издании книги, вышедшей еще при жизни вождя, появился такой эпизод: троечник, вставший на путь перевоспитания, мечтает, чтобы «самый дорогой, самый любимый наш друг и учитель великий Сталин похвалил меня». В 1952-м книжку, которая стала фантастически популярной, удостоили Сталинской премии, а через два года вышел на экраны кинофильм про Витю Малеева и Колю Шишкина – «Два друга». Впрочем, к этому времени Сталин умер, и упоминание о нем в дальнейшие издания уже не попало.

Носов застенчиво отвечал на поздравления: «Это случайность. Лауреатами могли стать многие». Но из широкого потока пионерских повестей именно «Витю Малеева» ребята знали близко к тексту, повторяя носовские шутки. Сам автор выше ставил две другие свои работы о пионерах – «Веселую семейку» и «Дневник Коли Синицына». В первой Миша и Коля, герои первых рассказов Носова, сконструировали инкубатор и начали в городской квартире выращивать цыплят. В «Дневнике Коли Синицына» ребята во время летних каникул заделались пчеловодами и целые дни проводили на пасеке. Писатель сам с увлечением изучал птицеводство и пчеловодство, чтобы повествование получилось безукоризненным с профессиональной точки зрения и в то же время легким, с закрученной интригой. Не сопереживать этим мальчишкам невозможно: Носов безупречно срежиссировал свои произведения.

«Эпос» о Незнайке Носов с самого начала задумал как рассказ о трех общественных формациях – социализме, коммунизме и капитализме

Кадр из кинофильма «Два друга», снятого в 1954 году на Киностудии им. Горького режиссером Виктором Эйсымонтом по повести Николая Носова «Витя Малеев в школе и дома»

Пришествие Незнайки 

В послевоенные годы он задумал большую волшебную сказку, которая могла бы стать моделью истории человечества. Известно, что толстовский «Буратино» начинался как вольный перевод сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио». Александр Волков обратился к сюжету автора «Волшебника из страны Оз» Лаймена Баума – и получился цикл про Изумрудный город. Вот и некоторые герои Носова – Незнайка, Знайка – появились сперва в комиксах канадского художника Палмера Кокса, а потом в детской книжке русской писательницы Анны Хвольсон «Царство малюток», которая вышла в свет в 1889 году. Правда, Незнайка там – персонаж второстепенный, а его имя можно встретить и в народных сказках, записанных Александром Афанасьевым, и в пословицах («Незнайка на печке лежит, а Знайка далеко бежит»). Носов позаимствовал у предшественницы только некоторые имена героев, а эльфов заменил коротышками. Все остальное – волшебные приключения, юмор, идеи – принадлежит исключительно ему.

Прежде он избегал социальных тем, даже в повестях про пионеров почти всегда обходился без политики. А «эпос» о Незнайке сразу задумал как рассказ о трех общественных формациях – как будто хотел предупредить о чем-то своих читателей… Цветочный город, родина маленьких человечков, соответствовал социализму, в Солнечном городе построили коммунизм, а на Луне царил «его препохабие» капитализм. Конечно, это лишь одна грань сказки, но – важная. В первых главах романа о Незнайке в Цветочном городе коротышки еще напоминали прежних носовских школьников – обаятельных озорников. Незнайка хвастал, сочинял нелепые стихи и едва не разбился, сев за руль автомобиля, который вместо бензина работал на газировке. Ему не хватало усидчивости, чтобы чему-нибудь научиться по-настоящему. Но потом приключения приняли космический размах.

Коммунизм, с которым Незнайка столкнулся в Солнечном городе, представлялся технократическим раем. Все там отлажено и роботизировано. Трактора самостоятельно бороздят поля, а люди увлечены самосовершенствованием. На первый взгляд – настоящее светлое будущее. Но оно оказалось на редкость уязвимым, хрупким. Несколько хулиганов-«ветрогонов» едва не перевернули вверх дном всю мечту Томмазо Кампанеллы и Карла Маркса. И в носовских главах о коммунистическом благолепии сквозит необычная для тех лет тревога – книга вышла в 1958 году, после старта первого искусственного спутника Земли, во времена безудержного оптимизма. А писатель показывал, как идеальное общество разрушается, не справляясь с «вирусами» вранья и эгоизма.

Тайна на дне колодца

Когда журналисты спросили Носова, чему будет посвящен третий том о Незнайке, он ответил: «Научно-фантастическая повесть о последних достижениях и перспективах развития советской науки в области ракетоплавания и телемеханики». Конечно, он шутил. Но книги и статьи Константина Циолковского, Николая Рынина и Мстислава Келдыша, посвященные межпланетным путешествиям, изучал основательно. Любая пародия и детская интерпретация серьезных материй должны основываться на знании. Однако поважнее космических приключений оказалось памфлетное описание буржуазных нравов. Главное на Луне – любым способом выжимать из людей фертинги (так там называются деньги). Незнайку даже втягивают в создание финансовой пирамиды – с рекламной кампанией в газетах. С помощью «черного пиара» акционерное «Общество гигантских растений» уничтожает лунный олигарх Спрутс. Очень многое в этой сатирической сказке, вышедшей в 1965 году, похоже на реалии российского «дикого капитализма» 1990-х.

Трилогия о Незнайке не так проста, как кажется на первый взгляд. Носову удалось создать волшебный мир, в котором за внешней простотой скрывается глубина открытий – как в сказочных циклах Джона Толкина или Александра Волкова. Только Носов не любил суровую «мифологию», предпочитая писать так, чтобы в книги о Незнайке могли погрузиться и первоклассники, и подростки, и взрослые, открывая в любимых произведениях новые пласты.

В его сказке постепенно, кроме цирковых реприз, приключений и рассказов о коммунизме, проступают душевные ноты. И читатели взрослеют вместе с Незнайкой, вместе с ним задумываются о том, что такое совесть, что детство когда-нибудь закончится и что в мире нет ничего бесконечного. И даже о первой любви и о чувстве родины. Вот как Носов описывает возвращение Незнайки на родину после скитаний по Луне:

«Шляпа слетела с его головы. Из глаз покатились слезы. И он прошептал:

– Земля моя, матушка! Никогда не забуду тебя!

Красное солнышко ласково пригревало его своими лучами, свежий ветерок шевелил его волосы, словно гладил его по головке. И Незнайке казалось, будто какое-то огромное-преогромное чувство переполняет его грудь. Он не знал, как называется это чувство, но знал, что оно хорошее и что лучше его на свете нет». Так сатирик превращался в лирика.

Незнайка стал самым удачным в ХХ веке воплощением Ивана-дурака и Петрушки – вечных фольклорных народных любимцев. Он такой же обаятельный и пытливый оболтус с задатками неформального лидера. Знайка по сравнению с ним выглядит зашоренным догматиком с плаката. Писатель никогда не признавался, что любит своего Незнайку, что придал ему немало собственных черт и черт дорогих сына и внука. Именно ему, а не Знайке, Пилюлькину или Пачкуле Пестренькому. Носов даже шляпу носил – как Незнайка в исполнении художника Алексея Лаптева, который создал всеми узнаваемый и точный образ носовского персонажа.

В конце 1950-х Носов был третьим в списке самых издаваемых русских и советских писателей за рубежом – по тиражам переведенных книг. О приключениях Незнайки читали на десятках языков. А уж в СССР повсюду можно было встретить игрушки, конфеты, открытки с изображением этого героя. С того времени и навсегда Носов прежде всего стал автором «Незнайки», хотя и другие его произведения не ждало забвение. Выходили мультфильмы по мотивам его сказок – рисованные и кукольные, а сценарии к ним писал он сам. Правда, ни одно из воплощений Незнайки на экране не приблизилось к уровню носовской трилогии. Другое дело – «Бобик в гостях у Барбоса». Эту девятиминутную историю мультипликаторам и актерам, озвучивавшим главных героев, удалось превратить в настоящий шедевр, который тут же разошелся на цитаты.

А он снова сменил жанр. После шумного успеха «Незнайки» Носов взялся за камерную автобиографическую прозу – «Повесть о моем друге Игоре», в которой поведал о взрослении внука. Больное сердце превратило его в затворника: врачи запрещали Носову выходить из дома. Он улыбался: «Вот и хорошо. Ничто не будет отвлекать от работы». Писал он до последних дней, оттачивая воспоминания о своем детстве под названием «Тайна на дне колодца». Почти закончил их, но так и не успел сдать в издательство. Сердце сказочника остановилось в 67 лет, в июле 1976 года. Курьер как раз доставил ему новое переиздание веселых рассказов.

Обложка книги Николая Носова «Приключения Незнайки и его друзей». Худ. А.М. Лаптев. Детгиз, 1956 год