«Выбирайтесь своей колеёй!»

Владимир Рудаков, главный редактор журнала «Историк»

Так пел подлинный кумир позднесоветской эпохи Владимир Высоцкий. Кто не знал и не любил тогда эту песню?! Безусловно, Высоцкий, не обладавший никакими внешними атрибутами официального признания (званием народного артиста, орденами, медалями, госпремиями), сумел сформулировать то, что было близко миллионам советских людей, которые к тому времени порядком устали от многочисленных директив разного рода начальников. Жить надо своим умом и идти собственной дорогой. Действительно, что может быть очевиднее? Иначе беды не миновать: «Сам виноват – и слезы лью, / И охаю – / Попал в чужую колею / Глубокую». Но в жизни все оказалось сложнее: вспыхнувшая уже после смерти Высоцкого, в начале 1990-х годов, антикоммунистическая революция прошла под совершенно иными лозунгами…

Не будем забывать, Советский Союз изначально создавался как принципиальная антитеза капиталистическому (то есть западному) миру. Особость исторического пути «первого в мире государства рабочих и крестьян» была многократно описана со ссылками на классиков марксизма-ленинизма. Удачно подобранные цитаты из их работ вполне сносно освящали своим авторитетом сталинскую идею «строительства социализма в одной, отдельно взятой стране». Но время шло, и то, что получалось на практике, все больше расходилось с мечтой о коммунистическом обществе, которой жили поколения его строителей. Энтузиазм и энергия масс выдыхались. Вслед за этим приходило разочарование в своей «особости», обернувшейся пустыми полками магазинов, казарменными порядками и серостью трудовых будней. В конечном счете победило мнение: причины неудач советского проекта связаны с тем, что в 1917 году страна сама себя вычеркнула из вожделенного мира изобильного потребления, сытой справедливости и неуклонного прогресса. Так на знаменах победившей коммунизм молодой российской демократии (поддержанной, кстати, теми же миллионами, что пели вслед за Высоцким про «свою колею») появились призывы стать «нормальной» страной и во что бы то ни стало вернуться в лоно «цивилизованного» мира. Победу одержали не только западные стандарты потребления и культмассовые эталоны, но и западные представления о «нормальности» и «цивилизованности». Никакой «своей колеи» теперь не предполагалось. Многие о ней не просто перестали – запретили себе думать.

Тем более что в западном, а за ним и в постсоветском либеральном, то есть западническом по определению, интеллектуальном сообществе любые рассуждения о необходимости той или иной страны идти своим путем, действовать исходя из своих интересов оказались почти табуированы. Эти рассуждения тут же интерпретировались как попытки застолбить некую «особую», принципиально отличающуюся от направления движения всех остальных «цивилизованных» народов траекторию развития. При этом к месту, а чаще и не к месту, с явным осуждением вспоминали классику – тютчевское «Умом Россию не понять…», а те, кто пообразованнее, так и вовсе хомяковское «О, недостойная избранья, / Ты избрана́!», хотя ни то ни другое к делу не имело никакого отношения. Так или иначе давалось понять: альтернативы «нормальной» (читай, западной или прозападной) стране в «цивилизованном» мире нет и быть не может. Несогласные с этим объявлялись «империями зла», недостойными места в стройном и внешне весьма благополучном ряду всех остальных государств. Собственно, популярная в 1990-е годы на Западе идея «конца истории» произрастала в том числе и на этих интеллектуальных почвах.

Между тем сегодня – в двадцатые годы XXI века – многим становится очевидно, что столь жесткая, да к тому же навязанная нашими внутренними обстоятельствами рубежа 1980–1990-х и внешними идеологическими канонами рамка уже мала. И не только для нас. Россия, открытая для самого широкого диалога с мировым сообществом, – слишком большая и сложно устроенная страна, чтобы, подчиняясь чьим-то весьма размытым представлениям о «нормальности», пытаться стать такой, «как все». Да и нет на самом деле этого «как все», потому что «все» – очень разные. В чем-то похожие, а в чем-то непохожие друг на друга. Настало время избавляться от комплекса цивилизационной неполноценности. Хотя это отнюдь не самый простой путь.