Ялтинская дипломатия

Бывшая «Госдача No 1» в Нижней Ореанде. Современная фотография

Еще до войны Брежнев знал наизусть популярную эстрадную песню – фокстрот: «В парке "Чаир" распускаются розы, в парке "Чаир" расцветает миндаль…» В 1950-е годы, став ответственным работником ЦК, он облюбовал государственную дачу, построенную в тенистом уголке того самого знаменитого крымского парка «Чаир». Там Брежнев отдыхал, будучи вторым лицом в государстве, а потом, став первым, уже приезжал на «Госдачу № 1», в Нижнюю Ореанду.

«Дача номер один»

В Симферополе, на краю летного поля, специально для высоких гостей построили гостевой домик, к которому и выруливал правительственный самолет. Здесь генерального неизменно встречал первый секретарь ЦК компартии Украины Владимир Щербицкий. На дачу они направлялись вместе. Этот особняк из желтого песчаника возвели в 1955 году для Никиты Хрущева на живописном склоне горы Могаби. Вокруг сосны, кедры, пихты, платаны. В парадной столовой за обедом или ужином можно было усадить 40 человек. Интерьеры отделаны красным деревом и дубом.

Брежнева вполне устраивала хрущевская дача, он не закупал для нее новой диковинной мебели и даже не решался на серьезный ремонт. Супруга генсека Виктория Петровна и подавно не отличалась привередливым нравом. В Нижней Ореанде им все нравилось. До моря – 60 шагов. Имелся и крытый бассейн, которому Брежнев частенько отдавал предпочтение. До охотничьего хозяйства тоже рукой подать, полчаса езды. Неподалеку на дачах располагались соратники по ЦК и зарубежные товарищи. Им нетрудно было встретиться для переговоров или моционов, собраться на охоту или на морскую прогулку. Впрочем, по аскетическим советским меркам Брежнев был форменным эпикурейцем. Любил комфорт, не чурался простых житейских радостей – от хорошего ужина до ладно скроенного костюма.

Леонид Брежнев и канцлер ФРГ Вилли Брандт (справа) во время прогулки на катере. Крым, сентябрь 1971 года (Фото: FRITZ REISS/AP/ТАСС)

На этой сравнительно скромной даче он регулярно принимал партийных и государственных лидеров стран Восточного блока, которые наведывались в Крым каждое лето. Это – в разные годы – партийные вожди ГДР Вальтер Ульбрихт и сменивший его Эрих Хонеккер, генеральный секретарь Венгерской социалистической рабочей партии Янош Кадар и главный болгарский коммунист Тодор Живков, лидер Польской объединенной рабочей партии Эдвард Герек, а потом и пришедший к власти Войцех Ярузельский. И конечно, Густав Гусак, который возглавил компартию Чехословакии после кризиса 1968 года. Каждый из них бывал в Крыму десятки раз.

«В теплой, дружественной обстановке»

Моду на международные встречи в Крыму завел Хрущев. Каждого зарубежного лидера, с которым завязывались более-менее дружеские отношения, он настойчиво приглашал отдохнуть на полуострове. Но именно при Брежневе сложился организованный формат крымских «встреч на высшем уровне». Получались переговоры с курортным оттенком. Менее церемонные, чем это бывало в Москве. За 18 лет правления Брежнева не было ни одного важного вопроса международной политики, который бы он не обсуждал на ялтинских встречах.

Пресса рапортовала бодро, рауты выглядели идиллически: улыбки, объятия и никаких противоречий. Брежнев рассчитывал как раз на такое впечатление, а споры и разногласия предпочитал оставлять за кадром. Неизменная формулировка тогдашних официальных отчетов – «встреча прошла в теплой, дружественной обстановке» – во многом соответствовала истине. У Брежнева действительно сложились теплые отношения со всеми лидерами стран Варшавского договора.

За исключением разве что строптивого генсека Румынской коммунистической партии Николае Чаушеску. «Дорогой Николай Андреевич» – так величал его Брежнев. В 1977 году в Ялте они долго беседовали один на один не только об актуальной политике, но и об истории. Камнем преткновения оказался «молдавский вопрос». Чаушеску не устраивало, что в советской печати не разоблачают двуличную внешнюю политику царской России, и он выкладывал свои аргументы: «Петр I заключил договор с Кантемиром, обещал сохранить целостность и государственную независимость Молдовы, а последующие русские цари нарушили это обещание и захватили молдавские земли!»

Брежнев еще при Сталине несколько лет возглавлял компартию Молдавии и дискуссию на бессарабскую тему повел со знанием дела: «Для народов Молдавии это было избавление от реакционной турецкой кабалы и присоединение к более прогрессивному тогда русскому социально-экономическому и культурному обществу. Народы столетиями тянулись к России. Это историческая правда, отрицать этого нельзя. Мы об этом всегда так писали и всегда будем так писать». Чаушеску пришлось смириться.

Впрочем, проблем – политических, экономических, социальных – хватало и в отношениях с другими странами социалистического содружества, и порой «ялтинская дипломатия» работала на пределе возможностей. Поляка Герека Брежнев предупреждал об авантюризме экономической политики, построенной на кредитах, которые Польша брала и у Советского Союза, и у стран Запада. С Гусаком обсуждал проблемы «нормализации политической жизни» в Чехословакии после кризиса 1968 года. С вождем кубинской революции Фиделем Кастро приходилось вникать в ситуацию в Мозамбике, Анголе и Никарагуа – в тех странах, где кубинцы активно поддерживали «борцов за социалистическое будущее». Первым ангольским президентом в 1975 году стал лидер просоветской группировки поэт Агостиньо Нето. И он тоже гостил у Брежнева в Крыму.

Переговоры в плавках

Возможно, Брежневу льстили воспоминания о том, что именно в Ялте лидеры «Большой тройки» – Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль – решали судьбы мира. Не исключено, что он соотносил себя с великими тенями прошлого. Правда, Ливадийский дворец, где проходила знаменитая Ялтинская конференция, Леонид Ильич для дипломатических нужд не использовал. В 1973 году неподалеку от Массандровского дворца и деревянной сталинской дачи в Малой Сосновке построили павильон из стекла и металлоконструкций – зал для переговоров. С тех пор там каждое лето проходили деловые встречи партийных делегаций.

Брежневский дипломатический стиль – это радушие, помноженное на простодушие и открытую эмоциональность. «Супостата» он старался обезоружить улыбкой, а с проверенными союзниками в последние годы держался как вальяжный и немного усталый патриарх международного коммунистического движения. Идеологических споров и отвлеченных философских материй «верный ленинец» не любил, зато неплохо разбирался в вопросах вооружений и экспорта. Все это давалось ему непросто: он не обладал железными нервами, перед ответственными встречами страдал от бессонницы, впадал в стрессовое состояние, держался на успокоительных.

Именно в Ялте выковывалась брежневская концепция борьбы за мир, которую разделяли лидеры братских партий. В 1970-е годы, когда Штаты увязли во Вьетнаме, миролюбивая ялтинская риторика звучала убедительно, она привлекала и многих западных левых, и интеллигенцию развивающихся стран.

В начале 1970-х Брежнев сделал ставку на раскол в западном мире. Советские дипломаты как никогда активно действовали в «буржуазных» столицах. Особенно впечатляло неожиданное потепление в отношениях с ФРГ.

Брежневу удалось найти общий язык с федеральным канцлером Вилли Брандтом. В 1971 году генсек пригласил его в Крым. Это была импровизация, но канцлер принял приглашение. 16 сентября он приземлился в Симферополе, и уже в аэропорту хозяин принялся угощать гостя местными винами. Брандт даже побаивался, что хитрый русский хочет его подпоить. Два дня они провели в Ореанде и пробеседовали в общей сложности 16 часов. Нашли время и для морских прогулок, и для бассейна. Причем у канцлера с собой не оказалось плавок – и Брежнев любезно предоставил ему из собственного гардероба все, что требуется для купания. К счастью для Брандта, германская пресса не прознала об этом казусе. Но и без того правые высмеивали канцлера за «политический стриптиз» перед главным коммунистом планеты. «Дипломатия в плавках» не прошла даром: 1 октября 1973 года начались поставки советского газа в ФРГ.

«С Никсоном можно иметь дело»

Еще более важным считалось американское направление. В начале 1970-х взаимоотношения двух сверхдержав, разумеется, не были безоблачными. Холодная война не давала политикам передышки. Американцы увязли во Вьетнаме. Появились и новые камни преткновения: в годы президентства Ричарда Никсона США поддержали смещение Сальвадора Альенде в Чили и стали оказывать активную военную помощь Израилю. Ни одна из держав в этих вопросах не собиралась идти на компромисс.

Казалось бы, неподходящий фон для партнерства. Однако Брежневу и Никсону хватило мудрости и прагматизма, чтобы встречаться и находить общий язык. На пресс-конференциях они в один голос заявляли, что эра конфронтации должна перерасти в эру переговоров, а времена Карибского кризиса прошли. В кулуарах Брежнев многозначительно замечал: «С Никсоном можно иметь дело». На многих языках в те годы зазвучало русское слово «разрядка». Доказать искренность добрых намерений Брежневу и Никсону довелось в Ялте.

Незадолго до отставки президент США Ричард Никсон (справа) гостил у Брежнева в Крыму: по воспоминаниям очевидцев, они вели себя как приятели в отпуске. Лето 1974 года

В июне 1974 года президент США прибыл во «всесоюзную здравницу». Советская пресса так рассказывала об этом событии: «В симферопольском аэропорту, украшенном государственными флагами США, СССР и УССР, торжественно встретили президента США Ричарда Никсона и генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. По пути следования из аэропорта в резиденцию Никсона, которая была ему отведена в Ореанде, делегации тепло приветствовали трудящиеся и отдыхающие приморских здравниц». Из Симферополя в Ореанду Брежнев и Никсон ехали в одной «Чайке». А потом вели себя так, словно приятели в отпуске.

Переводчик Брежнева Виктор Суходрев вспоминал: «Генсек и президент несколько часов подряд вели переговоры в живописном гроте на берегу моря. Сначала они беседовали с глазу на глаз, а затем пригласили министров иностранных дел и экспертов, а также двух наших генералов. Речь шла о стратегических вооружениях». После морская прогулка и обед на любимом брежневском катере по имени «Стрела». В итоге Никсон и Брежнев подписали документы об ограничении испытаний ядерного оружия и об ограничении систем ПРО. Кроме того, американская компания PepsiСo получила разрешение построить под Сочи завод, а также эксклюзивные права на продажу водки «Столичная» в США. Был у этой встречи и особый подтекст. В Соединенных Штатах разгорался скандал вокруг агентов, которые пытались подслушивать противников Никсона по президентским выборам в отеле «Уотергейт». Брежнев старался морально поддержать коллегу, а Никсон надеялся набрать очки в СССР.

Для первой леди США Патриции Никсон придумали еще более живописную программу. Теплоход доставил ее сначала в Ливадию, а оттуда к «Ласточкину гнезду». Супругу президента приятно удивил классический, почти диккенсовский английский язык ее крымских гидов. Словом, никогда взаимоотношения США и СССР не выглядели так идиллически. Но через несколько недель упомянутые выше скандальные обстоятельства вынудили Никсона уйти в отставку.

Джентльмен в тужурке

Ни о ком из глав России и Советского Союза не сложено столько анекдотов. Брежнев и в реальной жизни был мастером попадать в комические ситуации. Так бывает с веселыми и жизнерадостными людьми. Говорят, что однажды на отдыхе в Крыму Брежнев решил «выйти в народ», попить газировки. Около ларька его тотчас окружила толпа. Генсек спросил: «А как вы меня узнали?» На что люди простодушно ответили: «По бровям, Леонид Ильич». Он об этом случае часто рассказывал со смехом. Брежнев знал много анекдотов, в том числе и о самом себе. Воспринимал их с юмором. И подобных свидетельств немало.

Многие запомнили Брежнева по длинным речам, которые он на партийных съездах с горем пополам хрипло читал по бумажке. В последние годы, после перенесенных операций, генеральный секретарь частенько впадал в апатию. Но было время, когда Брежнева считали сильным оратором и остроумным собеседником.

Своему помощнику Андрею Александрову-Агентову Брежнев со знанием дела признавался: «Обаяние – это очень важный фактор в политике». И он широко улыбался, по-офицерски держал прямую спину, умело носил костюмы и излучал приветливость. Никто из советских политиков не придавал такого значения своей наружности. В Нижней Ореанде Брежнев дважды в день пользовался услугами парикмахера: утром брился и, если надо, стригся, а после дневного отдыха укладывал волосы. К «обслуге» Леонид Ильич привязывался. Вот и «царского» цирюльника не раз хотели уволить за утренний похмельный выхлоп, но Брежнев не дозволял обидеть человека и смело подставлял шею под опасную бритву, даже когда у парикмахера дрожали руки.

К прическе полагается добротная одежда. Именно в Ялте Брежнев стал появляться под прицелами фотокамер во франтоватых летних костюмах свободного рубашечного покроя. Он называл такие пиджаки тужурками. Сидели они на нем импозантно. Московский модельер Александр Игманд (Брежнев почему-то называл его Зигмундом) помогал генеральному секретарю выглядеть элегантно. Случалось, что Игманда экстренно вызывали в Крым, если Брежневу требовались новые брюки. На отдыхе Брежнев с удовольствием позировал фотокорреспондентам. Эти снимки появлялись в зарубежной прессе и в «Огоньке» под рубрикой «Леонид Ильич в свободное от работы время».

Прощальный выезд

С годами ему все чаще хотелось отгородиться от большой политики забором крымской дачи и охотничьего хозяйства. Традиция ялтинских встреч не прервалась, но после 1975 года генеральный секретарь держался на переговорах скованно, а длительных бесед просто не выдерживал. Иногда врачам удавалось совершать чудеса, и, к удивлению зарубежных корреспондентов, Брежнев представал перед камерами помолодевшим. Но это были временные победы. Вернуть ему здоровье не могли даже самые талантливые эскулапы. Впрочем, от многих житейских радостей он не отказывался и в недужные закатные годы.

Брежнев с днепродзержинской юности неплохо плавал. Проводил немало времени и в бассейне, и в море. В Нижней Ореанде бывало, что генсек исчезал в море на два-три часа. В таких случаях Виктория Петровна повторяла одну и ту же шутку: «Опять наш дед в Турцию поплыл». Рядом с Брежневым неизменно плыл офицер охраны, а под водой дежурила специальная группа «нырков», подводных пловцов. Эту группу сформировали после того, как премьер-министр Австралии Гарольд Эдвард Холт на глазах охраны исчез в океанских волнах.

Лидеры стран соцлагеря любили приезжать к Брежневу в Ялту. Слева направо: Тодор Живков, Николае Чаушеску, Эдвард Герек, Янош Кадар, Густав Гусак, Леонид Брежнев, Эрих Хонеккер, Юмжагийн Цеденбал и Андрей Громыко. Крым, 1973 год

Охотился Брежнев до последних дней. Сколько кабанов он добыл в крымском заповеднике! А на Ай-Петри генсек любил пострелять перепелок. Брежнев был заядлым курильщиком, тянул свою «Новость» беспрестанно, только в последние годы бросил – и егерям пришлось приучать крымскую живность к запаху сигарет. Они специально разбрасывали в заповеднике окурки, чтобы зверя не тревожил дух никотина. Почти всех своих высоких гостей Брежнев вытаскивал на охоту. А лучшим стрелком из тогдашних политиков считался Янош Кадар.

Не иссякала и любовь Брежнева к мощным автомобилям и к экстремальному вождению, которая стала легендой еще при жизни вождя. Зарубежные лидеры, зная о пристрастиях генсека, частенько дарили ему уникальные автомобили. Одним из любимых брежневских лимузинов был шестидверный «мерседес» – подарок Брандта. Их было выпущено два экземпляра: один достался советскому лидеру, второй – императору Японии. И Брежнев не мог отказать себе в удовольствии погонять на нем по крымским трассам.

5 сентября 1982 года Брежнев возвращался из Нижней Ореанды в Москву. В Ялте он сел за руль и повел машину, за которой неотступно следовал реанимобиль. Возле памятника Льву Толстому в поселке Лозовое Леонид Ильич уступил руль водителю. Генсек улыбался: «Руки еще держат штурвал!» Но это был последний маршрут автомобилиста Брежнева. Жить ему оставалось два месяца.