В объективе оккупантов

Далеко не все, особенно в Европе, верят, что целью вермахта было не только завоевание России, но и массовое истребление ее жителей. Однако это доказывают фото, снятые самими немецкими солдатами и офицерами

К началу войны в Германии было выпущено 7 млн фотоаппаратов, и немалая часть их попала в солдатских ранцах на Восточный фронт. Снимать там разрешалось все, кроме массовых казней мирного населения. Но и этот запрет нередко обходился – так велика была уверенность, что «победа все спишет», что победоносным воинам рейха позволены любые преступления. Однако дело обернулось иначе, и после поражения нацизма сделанные его приверженцами фотографии вошли в ряд свидетельств небывалых в истории военных преступлений. Правда, далеко не сразу. Много лет они хранились в семьях бывших гитлеровских вояк либо пылились в архивах, найденные у убитых или пленных солдат вермахта. Лишь недавно эти снимки стали собираться и изучаться в разных странах как отдельный важный вид исторических документов.

В этом году Российское военно-историческое общество выпустило книгу «Война и оккупация. Неизвестные фотографии солдат вермахта с захваченной территории СССР и советско-германского фронта. 1941–1945 гг.». В ней историк Георгий Шепелев опубликовал и прокомментировал полторы сотни наиболее показательных снимков из его обширной коллекции «оккупационных» фотографий. Темы самые разные: не только убийства и издевательства, но и мирное, казалось бы, сосуществование советских граждан с непрошеными гостями, которые могли и накормить голодного ребенка, и завести роман (несмотря на «расовые запреты») с красивой селянкой. Однако все их объединяет одно общее свойство – убежденность немцев в том, что они бесконечно выше, чем советские «недочеловеки», а потому вольны делать с ними все что угодно.

«Ценности не имеют значения»

Вступая с этой убежденностью в пределы СССР, нацисты были заранее готовы оправдать любые преступления, например варварское разрушение сел и городов. На обороте многих фото указывается, что города сожгли сами «русские дикари». Честнее оказался генерал-фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау, который в приказе от 10 октября 1941 года заявил: «Все… являющееся символом бывшего господства большевиков, в том числе и здания, должно быть уничтожено. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения».

Снимая развалины и отправляя фото близким, немецкие солдаты откровенно любовались «ужасающим великолепием» войны, «опьяняющим восторгом» разрушения. Один из них даже привел цитату из Евангелия от Матфея: «Не останется здесь камня на камне», – чтобы оправдать ею кару, обрушившуюся на советских «безбожников». Часто оккупанты позировали у разрушенных памятников Владимиру Ленину и другим советским деятелям и героям, на месте которых спешили водрузить монументы со свастикой. Обычно их воздвигали в самом центре захваченных городов, а рядом устраивали немецкие военные кладбища, стремясь показать, чему отныне должны поклоняться местные жители. Иногда (хотя гораздо реже) в объектив попадали разрушенные храмы, театры, музеи – этих своих деяний оккупанты все же стыдились. Впрочем, не все: одно фото запечатлело немецкого офицера в библиотеке в роли эксперта – «правильные» книги он оставляет на полках, а «неправильные» бросает на пол. Конечно, фото постановочное: в реальности, как случалось много раз, захватчики просто сжигали библиотеки, ведь русским рабам вредно читать…

Многие снимки говорят о том, что сделавшие их хорошо усвоили нацистскую пропаганду о мрачных, полупустых землях на Востоке с нищим и враждебным населением – «цивилизаторская миссия» немцев состояла в завоевании и «окультуривании» этого пространства. Доказательством тому должны были служить фото разрушенных домов и заводов, голодных и оборванных местных жителей – без всяких пояснений, что все это стало следствием нападения нацистов. К примеру, постоянные грабежи оккупантов (стыдливо именуемые «реквизициями») заставляли крестьян намеренно подчеркивать свою бедность. Маргарита Юхнова, пережившая войну в Юхнове (Калужская область), вспоминала: «Если вот валенки мы надели, то они снимают эти валенки. Мы тогда валенки стали обматывать тряпками, чтобы вроде у нас там все плохо. Сами где сажей помажемся, где чем».

Последняя фраза – красноречивое напоминание о том, что любая привлекательная женщина на оккупированной территории могла стать жертвой насилия. Они были такой же «законной добычей» захватчиков, как те гуси, которых тащат из домов солдаты на фото, сделанном в октябре 1941-го. Этот снимок тоже был послан домой из хвастовства: в самой Германии продовольственная ситуация уже осложнилась настолько, что многие завидовали воякам, к услугам которых были дармовые «курка, млеко, яйки». Как и тем офицерам, которые на другом фото уютно расположились у экзотического для них самовара. Прежних хозяев на снимке не видно – если их и оставили в живых, то выгнали куда-нибудь в сарай.

В полном согласии с геббельсовской пропагандой солдатские фотографии (во всяком случае в начальный период войны) рисуют восточную кампанию как увлекательный туризм, «сафари» на русских. Оказался запечатлен и солдатский отдых с его неизменными атрибутами: шнапсом, аккордеоном, хоровым пением. Гитлеровцы то позируют на фоне местных достопримечательностей (чаще всего разрушенных), то безмятежно загорают на берегу реки, за которой открывается вид на такой же разрушенный город. О «курортной» обстановке пишет среди прочих ефрейтор Антон Рейтмейер: «Сейчас прекрасная погода, и мы живем как курортники на Ривьере. Ходим целый день голые, в чем мать родила… Сон, купание, загорание и реквизиции – вот все наши занятия».

Война на уничтожение

Не менее охотно немецкие «туристы» снимались на фоне трупов – погибших солдат Красной армии и казненных мирных жителей. Неотъемлемой частью оккупационного режима была охота на партизан, к которым нередко причисляли буквально каждого в «неспокойных» областях России, Украины, Белоруссии. Были уничтожены тысячи деревень, многие из них – вместе с жителями, которых расстреливали или сжигали живьем. Снимки горящих домов и целых населенных пунктов часто встречаются в альбомах гитлеровских солдат, часто с ностальгическим вздохом: «Как это все красиво горело!»

Там же, рядом – фото ждущих казни партизан и бесконечных виселиц на городских площадях. Запечатлена и «аллея повешенных» в Старой Руссе, о которой пишет военный хирург Ханс Киллиан: «На одном из перекрестков я невольно поднимаю глаза. На балконе дома в разодранных в клочья лохмотьях болтаются тела троих повешенных… Отвратительная картина преследует нас по пятам». Во многих городах и деревнях были поставлены постоянные виселицы, которые редко оставались пустыми; в других местах вешали на фонарных столбах или просто на деревьях. Зачастую на фото можно увидеть таблички на груди тех, кто, по мнению оккупантов, заслуживал смерти, – «шпион», «поджигатель», «пособник партизан».

Не осталась без внимания фотографов и такая дикая страница гитлеровской войны на уничтожение, как использование мирных жителей в качестве «живого щита». На фотографии, сделанной в июне 1942-го под Витебском, крестьянские женщины идут по дороге перед колонной немцев, то ли заслоняя их от огня партизан, то ли спасая от мин. Эту практику описал и пленный солдат вермахта Тадеуш Мегер, рассказывая об антипартизанской операции в районе городов Полоцк – Невель – Витебск: «Командир роты Айбергер приказал собрать с близлежащих деревень гражданских и пустить впереди. С трех деревень собрали 20 человек. Среди них были и старушки по 60–70 лет, старики, дети 10–14 лет, девушки, женщина с маленьким ребенком. Когда все эти 20 человек пошли на минное поле, сзади них стоял пулемет на случай, если они не пойдут. Пять человек передних: три старухи, один старик и молодая девушка – подорвались на минах. Все получили тяжелые ранения. Кому оторвало ногу, кому обе, а девушку ранило в живот. Все раненые через некоторое время были пристрелены».

Миф о дружелюбии

Есть фотографии, на которых немцы вполне дружелюбно позируют рядом с местными жителями или раздают еду голодным детям. Это вроде бы подтверждает популярный на Западе миф о «чистом» вермахте, солдаты и офицеры которого, в отличие от служащих СС, не были причастны к расправам над мирным населением и даже помогали ему. Но тогда нужно закрыть глаза на слишком многие факты, например на то, что дети были голодны по одной простой причине: продовольствие на оккупированных территориях доставалось прежде всего немецким войскам. Об этом вполне определенно говорится в уже упомянутом приказе фельдмаршала Рейхенау: «Снабжение питанием местных жителей и военнопленных, не работающих на вооруженные силы, является ненужной гуманностью, то же можно сказать и о раздаче сигарет и хлеба. Все, в чем отечество отказывает себе и руководство с большими трудностями посылает на фронт, солдат не должен раздавать врагу».

Поэтому гуманизм немецких солдат был, по существу, незаконным. И к тому же имел четкие границы: давая снимку, где мы видим двух мальчишек, название «Маленькие партизаны», его автор наверняка подразумевал то, что все русские – потенциальные враги и он сам при получении соответствующего приказа без колебаний расстреляет этих симпатичных ребят и сожжет их дома. Так, может быть, произошло и с малышами, которые играют с немецким офицером на фото, сделанном в деревне Сенная Кересть на Новгородчине. Перед отступлением гитлеровцы сожгли ее, и она так и не была восстановлена, ведь ее жителей почти не осталось…

Немудрено, что на большинстве фотографий улыбаются только солдаты и офицеры вермахта, а у стоящих рядом местных жителей лица испуганные или хмурые, напряжение ощутимо физически. Да и немецкие «гости» не собираются доверять своим «хозяевам». На обороте фото с крестьянской семьей сделана надпись: «Моя последняя операция против партизан. Этот крестьянин позднее сжег мост». Или, возможно, просто был обвинен в диверсии – судьба его в любом случае плачевна. Как и судьба мужчины, запечатленного на площади Ялты привязанным к столбу с табличкой: «Я оказал сопротивление работникам полиции».

Поэтому фотографий, где «дружелюбные» немцы кормят детей, на порядок меньше, чем тех, где они казнят мирных жителей или заставляют их работать. «Надзор над русскими» – обычное название снимков, где старики и дети, надрываясь, ремонтируют дороги или работают в поле под контролем дюжих солдат с винтовками наготове. Чтобы понять положение этих несчастных трудяг, достаточно взглянуть на их согбенные спины.

Оккупантам нравилось, когда им угождали, целовали сапоги, выполняли любые желания. Конечно, ведь это подтверждало их высокое мнение о себе и низкое – о «природных рабах», будто бы населявших просторы Востока. И можно понять удивление захватчиков, когда эти «рабы» сначала погнали их прочь со своей родной земли, а потом и подступили к границам рейха. Фотографий этого времени гораздо меньше – их было некогда делать. Да и незачем: до гитлеровцев наконец дошло, что свидетельства их «подвигов» на чужой земле вполне могут затянуть петлю на их собственной шее.

Журнал «Историк» благодарит Российское военно-историческое общество и лично Константина Александровича Пахалюка за помощь в подготовке материала