Подвиг Севастополя

160 лет назад, на рубеже лета-осени 1855 года, завершилась героическая оборона Севастополя – самая яркая и драматическая эпопея времен Крымской войны. Немногие выжившие в боях защитники покинули город. Но Севастополь все равно остался русским…

Отражение бомбардировки англо-французского флота со стороны Александровской батареи 5 октября 1854 года. Художник Ф.А. Рубо. 1905 (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Севастополь с востока на запад прорезан глубокой извилистой бухтой. Много лет для Черноморского флота она была заботливой матерью. Здесь на верфях рождались величественные боевые парусники. Отсюда они уходили в дальние плавания. Сюда возвращались, чтобы рабочие их подлатали, отремонтировали. Тут боевые корабли пережидали шторма…

Гибель флота

Севастопольская бухта знала Черноморский флот в дни его славы. 11 сентября 1854 года она стала свидетельницей его гибели.

В 6 часов утра у входа в бухту были затоплены пять линейных кораблей и два фрегата. Морские офицеры стояли на берегу, наблюдая за смертью своих судов. Некоторые плакали. У других были каменные лица. Чуть погодя на дне бухты рядом со своими братьями упокоились еще шесть исполинов: три линейных корабля и три фрегата.

Так было надо. Беспощадный враг обступил южную часть города – в ту пору ее называли Корабельной стороной. С моря Севастополь блокировал громадный англо-французский флот. Он имел подавляющее превосходство в кораблях и орудиях. В его составе числились новейшие суда – технически более совершенные, чем лучшие боевые единицы Черноморского флота России.

Начальник штаба флота вице-адмирал Владимир Корнилов предложил пойти в самоубийственную атаку. Пусть флот ждет смерть! Но он все-таки погибнет в бою, с честью, нанеся глубокие раны неприятелю.

Командование русских сил в Крыму отдало другой приказ. Оно не желало бессмысленно терять морских офицеров и матросов, имевших высокую боевую выучку. Поэтому последовало распоряжение затопить крупные корабли у входа в бухту с тем, чтобы они своими корпусами преградили доступ в нее противнику. Орудия сняли и поставили на оборонительных сооружениях. Экипажам теперь предстояло драться на суше.

Но это все было потом. А в начале очередной русско-турецкой войны за Кавказ и Северное Причерноморье, разразившейся в 1853 году, ничто не предвещало беды…

Борьба за Черное море

Начало боевых действий принесло русскому флоту два триумфа. Оба навсегда вошли в историю военно-морского искусства.

Бой пароходофрегата «Владимир» с турецким пароходом «Перваз-Бахри» 5 ноября 1853 года. Худ. А.П. Боголюбов (Фото предоставлено М. Золотаревым)

5 ноября 1853 года новейший пароходофрегат «Владимир» столкнулся в открытом море с османским боевым пароходом «Перваз-Бахри». «Владимиром», на борту которого находился сам адмирал Корнилов, командовал капитан-лейтенант Григорий Бутаков. Бутаков и Корнилов видели: против девяти владимирских орудий турецкий пароход может использовать свои десять. Но они решительно атаковали врага.

Два часа шла артиллерийская дуэль. Бутаков лучше проводил маневрирование, его артиллеристы чаще добивались попаданий. «Владимир» заходил к неприятельскому судну с кормы, где турки, как заметили русские, не успели выставить пушки, и наносил повреждения огнем. В итоге «Перваз-Бахри» спустил флаг. Этот приз на буксире доставили в Севастополь. Там пароходу было дано новое название – «Корнилов».

Столкновение «Владимира» и «Перваз-Бахри» осталось в анналах мировой истории флота как первый бой паровых судов. Победу одержал Андреевский флаг.

А 18 ноября 1853 года эскадра под командованием вице-адмирала Павла Нахимова напала на флот турок, пережидавший непогоду в Синопской бухте.

Нахимов располагал шестью линейными кораблями и двумя фрегатами, имея в сумме 720 орудий. Но в главном бою артиллерия фрегатов не участвовала, поэтому реальная боевая сила эскадры составляла менее 650 стволов. В Синопской бухте укрывались семь османских фрегатов и семь иных судов, в числе которых – два боевых парохода. Турецкая артиллерия была представлена приблизительно 500 орудиями.

Синопский бой 18 ноября 1853 года. Худ. А.П. Боголюбов. 1860 (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Русская эскадра последовательно потопила, взорвала и сожгла 13 из 14 боевых единиц противника. Ее бортовая артиллерия заставила замолчать береговые батареи, полностью разгромив их.

Российская империя действительно обладала достаточной мощью, чтобы сокрушить Турцию. Однако за турок вступились великие державы Европы. Их не устраивала активная внешняя политика России в Европе и на Кавказе. А российский Черноморский флот – дисциплинированный, хорошо обученный и возглавляемый решительными адмиралами – с годами превращался во все более грозную силу. В нем начали видеть серьезную фигуру, которую следует как можно скорее убрать с доски большой политики.

Весной 1854 года Великобритания и Франция вступили в войну на стороне Турции. Австрия оказала им дипломатическую поддержку. Впоследствии к коалиции присоединилось Сардинское королевство.

Уже в сентябре англо-французская армада высадила десант на побережье Крыма. Сошедшая на берег армия вторжения состояла из 62 тыс. человек. Она двинулась к Севастополю. Русский корпус, значительно меньший по численности, отважно преградил ей дорогу. Но, потерпев поражение на реке Альме, должен был отступить.

Несколько дней спустя передовые части противника появились под Севастополем.

Подготовка к обороне

Севастополь – сердце Черного моря. Город строился так, что все в нем было рассчитано на нужды флота. Он имел сильные укрепления, но только по берегам бухты. Тамошняя артиллерия призвана была защищать корабли и портовые сооружения. Никто не предполагал, что Севастополь подвергнется нападению с суши. Турки не располагали для того достаточными ресурсами, а вторжения на полуостров половины Европы русские стратеги не предвидели.

Поэтому со стороны сухого пути у города не было ни защитных стен, ни фортов, ни земляных валов – ничего! Приближение англо-французской армии заставило возводить оборонительную линию буквально на пустом месте и с лихорадочной быстротой.

За считанные дни выросло семь высоких земляных бастионов. Их устроили так, чтобы атакующий неприятель попадал под перекрестный огонь. Каждый из бастионов мог оказывать огневую поддержку одному-двум соседним. Два самых мощных – 2-й и 3-й – составляли оборонительную линию на юго-восточном направлении. Рядом с выступом 2-го бастиона, обращенным в сторону врага, располагалась господствующая высота – Малахов курган. Его оборону возглавил незаурядно храбрый человек – контр-адмирал Владимир Истомин.

Контр-адмирал Владимир Иванович Истомин (1809–1855) (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Именно к этому времени относится трагедия затопления флота. Как ни парадоксально, она вдохнула жизнь в защиту города. Сотни морских орудий вошли в состав батарей на земляных бастионах. Здесь использовали даже цистерны для пресной воды, снятые с кораблей. Их приспособили под пороховые погреба.

Именно флот, разоружив корабли, оборонял город. Большинство его защитников были матросами и морскими офицерами. Основные силы русской армии стояли за пределами Севастополя. Они прикрывали город, чтобы не допустить его обхода. Из лагеря союзников по всему Крыму расползались отряды, стремившиеся захватить населенные пункты и крепости. Им противодействовал командующий русской армией генерал князь Александр Меншиков. Формально он возглавлял все военные и морские силы Крыма. Но истинными организаторами обороны Севастополя стали Нахимов, Корнилов и Истомин. Все – соратники и ученики адмирала Михаила Лазарева.

Бои за город

Армия союзников обложила город с юга и расставила артиллерию. Вражеское командование уверяло свои правительства: через несколько дней Севастополь спустит флаг! Бомбардировка и решительный штурм были запланированы на 5 октября 1854 года.

Утром началась канонада. Били не только полевые пушки. К городу приблизился коалиционный флот, и могучая бортовая артиллерия также обрушила огненный смерч на севастопольские бастионы.

В ответ ударила русская артиллерия. Стараниями адмирала Лазарева комендоры были приучены к пальбе с необыкновенной для того времени частотой. Офицерам даже приходилось отдавать приказ стрелять реже! Орудия раскалялись до такой степени, что их нужно было поливать водой. Воду к батареям таскали ведрами простые горожане, в том числе женщины.

Тяжелые корабельные пушки, поставленные на землю, наносили ужасающий урон. Легкая полевая артиллерия союзников явно им проигрывала. Искусные комендоры превосходили в умении своих сухопутных коллег.

Вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов (1806–1854) (Фото предоставлено М. Золотаревым)

В ходе той, первой бомбардировки города на Малаховом кургане получил смертельное ранение адмирал Корнилов. Он успел только сказать: «Отстаивайте же Севастополь!» – и потерял сознание. На перевязочном пункте он пришел в себя, причастился и послал предупредить жену. Умирая, адмирал призвал Бога на помощь Севастополю.

Севастопольская оборона не дрогнула. Командование укреплениями принял Павел Нахимов.

Корабли коалиции одновременно с полевой артиллерией ударили по городу с моря. Но в связи с натянутыми отношениями между союзными адмиралами и рассредоточением англо-французского флота в разных бухтах хорошо спланированная операция превратилась в разрозненную малоуправляемую дуэль с береговыми батареями.

Русские же артиллеристы отвечали меткой стрельбой. Через несколько часов начали выходить из строя корабли неприятеля. Rodney («Родни») сел на мель. Spiteful («Злобный») получил столько пробоин, что едва не утонул. К вечеру кораблям, которые все еще вели бой, приказано было отходить. Повреждения, полученные ими в поединке с русской береговой артиллерией, оказались столь значительными, что противник решил больше не рисковать своим флотом. Потом до самого конца осады он ни разу не выводил его на боевые позиции.

Итог первой бомбардировки ошеломил неприятеля. Штурм пришлось отменить.

Морская стихия

Осенью 1854 года вокруг Севастополя происходили события, заставлявшие союзников всерьез задуматься о том, не снять ли им осаду.

Через неделю после первой бомбардировки русские войска нанесли им поражение у Балаклавы.

Затем Меншиков перешел в наступление основными силами армии. Он повел солдат на позиции неприятеля восточнее Севастополя, под Инкерманом. Это сражение решало многое. Победа в нем позволяла русским войскам поставить противника в катастрофическое положение.

Однако на сей раз наступление развивалось не столь удачно, как у Балаклавы. Благодаря дальнобойным нарезным ружьям вражеские стрелки издалека образовывали страшные бреши в русской пехоте. Последняя в массе своей была вооружена гладкоствольными ружьями и потому могла отвечать эффективным огнем, лишь сблизившись с противником. К тому времени русские полки оставляли за собой длинный шлейф из окровавленных тел…

Меншиков потерпел поражение.

Но тут Севастополю, городу моряков, помогла сама морская стихия. 14 ноября разразился невиданной силы шторм, жертвой которого стал неприятельский флот. Погибли десятки кораблей. Потери от черноморской бури были велики: казалось, союзники проиграли большую баталию на море.

Наступила поздняя осень, а за ней зима. Неприятель страдал от холода и болезней. Потери на флоте привели к перебоям в снабжении. Враг вел инженерные работы: ставил новые батареи и рыл траншеи, стремясь приблизиться к севастопольским бастионам. Но по ночам в его окопы врывались матросские команды из числа защитников города, которые выводили из строя технику, брали пленных, разрушали возведенные сооружения. Севастопольцы беспрестанно устраивали вылазки, причем и более значительными силами.Нахимов приказал оставшимся кораблям Черноморского флота прикрывать защитников города своими пушками. Особенно пригодились шесть пароходофрегатов и четыре малых парохода. Обладая малой осадкой, они могли подплывать вплотную к берегу и бить по противнику с близкого расстояния. Всего на них стояло 84 орудия, которым постоянно находилась работа.

Новый натиск

Положение города стало изменяться к худшему весной 1855 года.

Армия вторжения пополнилась свежими войсками и многочисленными орудиями. В начале марта при обстреле Камчатского люнета погиб адмирал Владимир Истомин.

А в конце марта союзники начали вторую бомбардировку Севастополя. Канонада длилась 10 суток. Командование неприятеля несколько раз назначало день штурма. Но батареи обороняющегося города неизменно огрызались огнем, и штурм отменяли. Враг не решался вести атаку на артиллерийские позиции русских, пока они не подавлены, а подавить их не получалось.

Усилив свои батареи, союзники опять бомбардировали Севастополь в мае, с еще большей силой. 26 мая они все-таки решились на штурм. 40 тыс. бойцов было брошено на оборонительные сооружения у Килен-балки. Однако надежды на то, что артиллерия русских принуждена наконец к молчанию, не оправдались. По словам одного из участников того боя, их встретил ураган картечи. Лишь выложив мозаику из трупов, неприятель захватил три передовых укрепления.

Вице-адмирал Павел Степанович Нахимов (1802–1855) (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Оттуда союзнические войска двинулись на Малахов курган. Там огнем артиллерии руководил сам Нахимов. Из Севастопольской бухты по наступающим била бортовая артиллерия русских кораблей.

Атаку утопили в крови. Павел Нахимов бросил подошедшие свежие силы в контратаку. На время удалось отбить Камчатский люнет, но под натиском двух французских дивизий его вновь оставили. К концу дня обе стороны были до такой степени измотаны, что боевые действия прекратились. Укрепления на Килен-балке перешли к неприятелю, а Малахов курган по-прежнему контролировали русские войска.

5 июня началась новая бомбардировка Севастополя. Англо-французская артиллерия к тому моменту уже превосходила все, что ей мог противопоставить осажденный город. Утром 45 тыс. солдат и офицеров пошли на приступ 1-го, 2-го и 3-го бастионов. Им противостояло всего 20 тыс. бойцов.

Волна за волной накатывала вражеская пехота на русские бастионы. Убитые оставались на поле боя, живые бросались в атаку, шагая по их телам. Огонь нахимовских комендоров не прекращался. К вечеру на подступах к русским позициям лежало несколько тысяч мертвецов. Каждый пятый из тех, кто штурмовал в тот день бастионы Севастополя, был либо убит, либо ранен, либо пленен.

Адмирал Нахимов трезво оценивал положение. Да, город отбил два штурма. Но силы союзников увеличиваются, а гарнизон тает, и крупных пополнений не предвидится. Севастополю уготована горькая участь, понимал Нахимов, его некем удержать. Однако это не избавляет от исполнения воинского долга – защитники будут сражаться, пока есть хоть малейшая возможность. Адмирал на долгие месяцы стал душой обороны Севастополя. Он проявлял такую отвагу на позициях, что нижние чины порой насильно отводили его в безопасное место. 28 июня 1855 года на Малаховом кургане Павел Нахимов был ранен в голову, пуля пробила череп и вышла у затылка. Севастопольцы лишились своего вождя. Душа обороны отлетела от города.

Малахов курган

Русская армия пыталась помочь истекающему кровью Севастополю.

Еще зимой, 5 февраля, турецкий корпус, занявший Евпаторию, подвергся атаке. Но сил для успешного штурма явно недоставало, и русские отступили. За это император Николай I сместил Меншикова. На смену ему пришел генерал князь Михаил Горчаков. Он решил поставить под угрозу правый фланг армии, осаждавшей Севастополь. Сконцентрировав 58 тыс. человек, 4 августа Горчаков повел наступление у реки Черной, но ничего не добился, потеряв много людей.

Фото предоставлено М. Золотаревым

Началась очередная бомбардировка города. К тому времени союзники располагали громадным превосходством в артиллерии и живой силе. Они накрывали русские позиции ковром из бомб и ядер, от которых нигде не было спасения. Казалось, преисподняя разверзлась, смерть царит повсюду. Каждый день пребывания на бастионах стоил отважному гарнизону 2–3 тыс. бойцов.

Но они все еще дрались. Не хватало пороха, пуль и ядер. Приходилось под огнем противника собирать его же пули, чтобы было чем заряжать ружья. Тем не менее пушки Севастополя продолжали издавать грозный рык.

27 августа 1855 года коалиционная армия пошла на приступ. Когда у защитников заканчивались заряды, метали камни. Там, где враг достигал русских бастионов, завязывалась рукопашная. В дело шли штыки и топоры. Атаки неприятеля удалось отбить везде, кроме Малахова кургана.

Малахов курган – ключевой пункт севастопольской обороны.

На исходе августа русское командование сконцентрировало там 2,5 тыс. защитников. Исправными оставались восемь орудий.

После усиленной артподготовки в обеденный час французские батальоны устремились к Малахову кургану. Желая выиграть время, их командир, генерал Патрис де Мак-Магон, запретил давать сигнал к бою. Офицеры перед атакой синхронизировали часы и повели солдат вперед в назначенное время.

Защитники потеряли несколько драгоценных мгновений, не понимая, точно ли враг идет в новую атаку, ведь сигнала не прозвучало. А когда Малахов курган обрушил на противника губительный огонь, было уже поздно. Бойцов Мак-Магона от русских укреплений отделяло всего 25 метров. Они преодолели это расстояние быстро и без больших потерь. Ворвавшись на курган, французы ринулись занимать артиллерийскую позицию.

Закипела жестокая рукопашная. Наступающие имели явное превосходство в силах. Они раздавили сопротивление.

Но взять Малахов курган вовсе не означало удержать его. Трижды русские резервы бросались в штыки под страшным огнем неприятеля. К вечеру курган и подступы к нему превратились в город мертвых. Трупы лежали в несколько слоев, кровь текла ручьями, отовсюду слышались вопли раненых. Русские, защищая и отбивая эту позицию, потеряли четверть гарнизона – по разным подсчетам, от 11,5 тыс. до 13 тыс. человек. Мак-Магон расплатился за победу жизнью 10 тыс. французов.

Резервы для контрударов иссякли.

Город на краю империи…

Стало ясно, что участь Малахова кургана решена.

А значит, и вся система севастопольской обороны разваливается. Без этой высоты защищать город невозможно. Попытки продолжать сопротивление приведут к печальному результату: враг разрежет русские позиции и уничтожит обороняющие их силы по частям. Генерал Горчаков отдал приказ вывести гарнизон из-под удара. Его распоряжение выполнили молниеносно. Оставшиеся в живых защитники перешли по мосту на Северную сторону города. Они взорвали укрепления Южной стороны, щедро политые кровью за последние месяцы, и затопили последние боевые суда.

Никто не видел тогда в потере Севастополя краха всей войны. Да, потеря тяжелая, но это всего лишь один город на краю империи, база флота, которого уже не существует.

За месяц до оставления Севастополя Кавказская армия под командованием генерала Николая Муравьева осадила османскую крепость Карс. Ни мощные укрепления, ни сильный гарнизон не спасли турок. После отчаянного сопротивления, продлившегося несколько месяцев, Карс капитулировал. 30 тыс. гарнизона, то есть целую армию, Турции пришлось занести в графу боевых потерь.

Обе противоборствующие стороны – Российская империя и евро-турецкая коалиция – были сильно истощены. Поэтому в январе 1856 года начались переговоры. После падения Карса Россия могла рассчитывать на почетные условия. Но русские дипломаты проявили слишком много уступчивости.

Император Николай I скончался 18 февраля 1855 года. На трон взошел его сын, Александр II. Не имея отцовского опыта, он подписал Парижский мирный договор, означавший дипломатическое поражение. Россия теряла незначительный клочок территории – Южную Бессарабию. Хуже другое: наша страна лишалась права иметь на Черном море собственный флот и крепости. Понадобилось 15 лет, чтобы добиться отмены этого унизительного условия.

Собор Святого Владимира – усыпальница выдающихся адмиралов Российского флота – Лазарева, Корнилова, Нахимова и Истомина, памятник героям обороны Севастополя 1854–1855 годов (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Падение Севастополя не было воспринято в русском обществе как позор. Напротив, защитников города славили за беспримерное мужество. 349 дней они противостояли превосходящим их силам мощнейших держав Европы! Оборона Севастополя, несмотря на ее печальный исход, вошла в летопись русской военной истории как героическая страница, подвиг, достойный памяти и уважения.

На центральном холме Севастополя стоит величественный собор Святого Владимира, сооруженный из инкерманского камня. Там погребены тела прославленных адмиралов: Лазарева, Корнилова, Истомина и Нахимова. Сколько уж лет минуло со времен великой обороны, но нет в городе места, которое севастопольцы почитали бы больше, чем это...

Автор: Дмитрий Володихин, доктор исторических наук