Путешествие из Петербурга в Сибирь

225 лет назад увидела свет самая запретная книга русской литературы – «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева. Почему Екатерина II решила, что ее автор – «бунтовщик хуже Пугачева», и покарала его по самому высшему разряду?

Александр Радищев. Миниатюра неизвестного художника XVIII века (Фото предоставлено автором)

Вряд ли Радищев предполагал, что тучи вокруг него сгустятся с такой скоростью. Только в начале июня 1790 года он стал дарить свое «Путешествие» знакомым, как уже 30 июня его арестовали и поместили в Петропавловскую крепость. Еще через три недели последовал смертный приговор, а 4 сентября – указ Екатерины II: казнь она заменила 10-летней ссылкой в Илимский острог в Сибири.

Как значилось в высочайшем указе, писатель «оказался в преступлении противу присяги его и должности подданного изданием книги под названием «Путешествие из Петербурга в Москву», наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтоб произвести в народе негодование противу начальников и начальства, и, наконец, оскорбительными и неистовыми изражениями противу сана и власти царской». Так печально закончилась для автора попытка бесцензурного выпуска своего творения. Впрочем, в истории «Путешествия», пожалуй одного из самых знаменитых произведений русской литературы, это был лишь эпизод.

«Душа моя страданиями человечества уязвлена стала»

Александр Николаевич Радищев родился в 1749 году в семье потомственного дворянина, владевшего 1700 душами крепостных крестьян. С молодых лет будущий автор «Путешествия» достаточно успешно делал карьеру. В возрасте 14 лет он стал воспитанником Пажеского корпуса – привилегированного учебного заведения для придворных.

Пажи прислуживали во дворце самой императрице, и в 1766-м Екатерина II лично включила юного Александра в число лучших учеников корпуса, направляемых на обучение в Лейпцигский университет. В 1771 году после окончания университетского курса Радищев вернулся на родину. Он служит в Сенате, затем в дивизии генерала Якова Брюса, позднее в Коммерц-коллегии. С 1780 года основным местом его работы становится Петербургская таможня, которую он и возглавил спустя девять лет, в октябре 1789-го. В 1783 году Радищев получил чин коллежского советника. Чиновником Александр Николаевич был необычным: неоднократно вступался в разбирательствах за обиженных и, главное, совершенно не брал взяток. Именно эти качества привлекли к нему внимание президента Коммерц-коллегии графа Александра Воронцова, который стал другом и покровителем Радищева.

Работали в домашней книгопечатне Радищева его подчиненные, служащие Петербургской таможни, и дворовые крепостные люди. Свободолюбивая книга создавалась подневольным трудомТем временем в печати один за другим начали появляться литературные опыты чиновника. В числе таковых – перевод книги аббата Габриеля Бонно де Мабли «Размышления о греческой истории, или О причинах благоденствия и несчастия греков» (1773), «Житие Федора Васильевича Ушакова» (1789), статья «Беседа о том, что есть сын Отечества» (1789), вышедшая в журнале «Беседующий гражданин».

К работе над своей главной книгой Радищев приступил еще в начале 1780-х. Выбранный им способ повествования – рассказ путешественника о коротких встречах по пути его следования – позволял вплетать в канву произведения самые разные эпизоды.

Среди картин, нарисованных писателем, – целый ряд свидетельств жестокой эксплуатации крепостных крестьян, случаи зверских физических и моральных издевательств, сексуального насилия помещиков в отношении их «крещеной собственности», которые чередуются с повествованиями о невозможности добиться справедливого судебного решения, об уродливости системы рекрутского набора. Или просто с рассказом о полном равнодушии местного начальства к судьбе гибнущих пассажиров на прогулочной лодке. Отдельные главы посвящены описанию несовершенства системы дворянского образования и яростным филиппикам против цензуры. «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала», – написал Радищев в самом начале произведения.

Тема взаимоотношений помещиков и крепостных красной нитью проходит через все «Путешествие». Писатель не жалеет красок для обличения дворянского сословия: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину мы оставляем? то, чего отнять не можем, – воздух. Да, один воздух. Отъемлем нередко у него не токмо дар земли, хлеб и воду, но и самый свет. Закон запрещает отъяти у него жизнь. Но разве мгновенно. Сколько способов отъяти ее у него постепенно! С одной стороны – почти всесилие; с другой – немощь беззащитная».

Петербургская биржа и таможня. Гравюра И. Елякова с рисунка М. Махаева (Фото предоставлено автором)

Если внимательно читать «Путешествие», становится понятно, что его автор скорее советует дворянам ограничить свои аппетиты, чтобы предотвратить ужасы бунта, подобного пугачевскому, нежели зовет крестьян к топору. Да и план освобождения крестьян, изложенный в главе «Хотилов», очень умеренный, постепенный, рассчитанный на долгую перспективу. И хотя Ленин назвал Радищева «первым русским революционером», в реальности самой «революционной» в этом произведении была язвительная обличительная риторика, а вовсе не политическая программа.

«Путешествие» справедливо относят к такому литературному направлению, как сентиментализм. Главная задача его приверженцев – сформировать у читателя определенное ощущение от текста, пробудить его чувства. Следует сказать, что Радищев был несомненно талантливым писателем: созданная им панорама всеобщего неблагополучия и безысходности вызывала отторжение, острое нежелание принимать таковым мир, потребность в переменах в социальной и политической жизни, стремление к ним. Недаром многие декабристы на следствии не скрывали: вольнолюбивые идеи они почерпнули из сочинения Радищева.

Плод «вольного книгопечатания»

Писатель яростно критиковал окружающую действительность, а между тем сам выход его книги в свет стал возможным благодаря просветительской политике Екатерины II. 15 января 1783 года она издала знаменитый указ «О вольных типографиях», позволявший всем желающим организовывать полиграфические предприятия. До этого типографии могли открываться либо при государственных учреждениях, либо лицами, получившими специальную привилегию. Указом императрицы сразу же воспользовалось около двух десятков предпринимателей в Санкт-Петербурге и Москве.

Решил прославиться на ниве книгопечатания и таможенник Радищев. У привилегированного типографа Иоганна (Ивана) Шнора он купил печатный станок и небольшое количество наборных литер. Все это было размещено в одной из комнат его частного дома. Интересно отметить, что работали в домашней типографии Радищева его подчиненные, служащие Петербургской таможни, и дворовые крепостные люди. Свободолюбивая книга создавалась подневольным трудом.

Впрочем, в организации типографии нарушения закона, естественно, не было. Известны и другие случаи, когда книгопечатни заводились дворянами в своих имениях. Так, отставной бригадир Иван Рахманинов печатал в Казинке под Тамбовом сочинения Вольтера, а поэт-любитель Николай Струйский тиражировал в усадебной типографии собственные творения.

Типография. Гравюра XVIII века (Фото предоставлено автором)

Указ «О вольных типографиях» предписывал, чтобы все издания, выходившие в свет, подвергались цензуре, осуществлять которую должны были управы благочиния (местные органы полиции). Вот это-то положение и нарушил Радищев. В конце 1788 года петербургский обер-полицмейстер Никита Рылеев подписал рукопись «Путешествия», разрешая произведение к печати, хотя даже не прочитал ее. Но после этого писатель продолжил работать над книгой, увеличив ее объем примерно на 40%, введя новые главы, изменив смысл некоторых эпизодов. Таким образом, в печатную версию попал значительный пласт текста, вообще не предъявленный цензорам.

В последних числах мая 1790 года тираж «Путешествия», составивший примерно 650 экземпляров, был готов. Радищев начал дарить книгу знакомым, среди которых, кстати, был известный поэт Гавриил Державин, а также передал 50 экземпляров для продажи в Гостином Дворе книготорговцу Герасиму Зотову. За месяц успело разойтись по читателям около 30 экземпляров радищевского сочинения. Но главным в его судьбе стало то обстоятельство, что среди них оказалась сама императрица.

Венценосная читательница

Екатерина II была одной из самых активных читательниц своего времени. Это подтверждают, в частности, ее мемуарные «Записки», из которых следует, что к систематическому чтению государыню подтолкнуло одиночество, на которое она была обречена при дворе Елизаветы Петровны. Будущая императрица быстро проделала путь от романов к серьезной литературе. Среди авторов, упоминаемых в «Записках», фигурируют знаменитые философы и писатели древности, в том числе Плутарх, Цицерон, Платон и Тацит, а также властители дум Европы тех лет – Вольтер и Монтескье. Чтению великая княгиня Екатерина Алексеевна уделяла утренние часы и послеобеденное время. Такому же расписанию стремилась следовать и в годы своего правления. «Я встаю ровно в 6 часов, читаю или пишу до 8 часов», – сообщала она в одном из писем.

Интересовали Екатерину и новинки отечественной литературы, и вскоре после начала распространения «Путешествия из Петербурга в Москву» один из экземпляров радищевского сочинения оказался на рабочем столе императрицы. Каким образом это произошло, до сих пор точно неизвестно. Однако понятно, что кто-то передал ей книгу, предварительно настроив государыню против автора. Об этом свидетельствуют дальнейшие события. По мнению Александра Сергеевича Пушкина, в «Путешествии» «первые страницы чрезвычайно скучны и утомительны». Но Екатерина, прочитав только 30 страниц, уже сделала заключение о характере всего произведения.

Титульный лист первого издания главной книги Радищева (Фото предоставлено автором)

26 июня 1790 года статс-секретарь императрицы Александр Храповицкий записал в своем дневнике: «Говорено [государыней. – А. С.] о книге «Путешествие от Петербурга до Москвы». Тут рассевание заразы французской, отвращение от начальства; автор мартинист [представитель одного из направлений масонства. – А. С.]; я прочла 30 стр. Посылка за Рылеевым [обер-полицмейстером. – А. С.]. Открывается подозрение на Радищева».

Екатерина II начала составлять замечания на книгу Радищева. Первые же их строки повторяют оценку, зафиксированную Храповицким. «Намерение сей книги на каждом листе видно, – пишет императрица, – сочинитель оной наполнен и заражен французским заблуждением, ищет всячески и выищивает все возможное к умалению почтения к власти и властем, к приведению народа в негодование противу начальников и начальства. Он же едва ли не мартинист; или чево подобное, знание имеет довольно, и многих книг читал. Сложения унылаго и все видит в темначерном виде, следовательно чернажелтого вида. Сие примечание сделано при 30 странице».

Последующие комментарии лишь конкретизируют эту общую оценку произведения Радищева, которого, по убеждению государыни, «французская революция <…> решила себя определить в России первым подвизателем». Участь писателя, очевидно, была предрешена императрицей, давшей следствию и суду вполне определенные установки.

Но в чем причина такой жесткой реакции? Ведь фактически впервые человека приговаривали к смертной казни не за действия, а за литературный текст. Ситуация тем более удивительная, что сама Екатерина неоднократно высказывала заимствованные у просветителей мысли о вреде деспотизма и крепостного права, вела переписку с Вольтером и беседы с Дидро, которого принимала у себя в Петербурге.

По всей видимости, реальных причин как минимум две. Во-первых, коренным образом изменилась обстановка в Европе. Еще за два-три года до выхода в свет книги Радищева изложенные в ней мысли выглядели бы, конечно, радикальными, но все же укладывающимися в общий просветительский тренд, которому симпатизировала императрица. Однако в условиях начавшейся во Франции революции они стали восприниматься как прямой призыв к смене существующего государственного устройства. Не случайно тема Французской революции не раз всплывает в замечаниях Екатерины на полях «Путешествия», а сам автор крамольного произведения представляется ей чуть ли не агентом мятежного Парижа.

Если внимательно читать «Путешествие», становится понятно,что его автор скорее советует дворянам ограничить свои аппетиты, чтобы предотвратить ужасы бунта, подобного пугачевскому, нежели зовет крестьян к топоруВо-вторых, императрица была лично обижена книгой. Ведь в ней нельзя было найти ни одного светлого эпизода. Получалось, что вся почти 30-летняя работа Екатерины по благоустройству российского общества оказалась бесплодной. Россия, если судить по «Путешествию», являла собой царство нищеты, угнетения и произвола. Государыне ситуация виделась, разумеется, в несколько ином свете. В одном из примечаний она утверждает: «То не оспоримо, что лутчее сюдбы наших крестьян у хорошова помещика нет во всей вселенной».

Наказание батогами дворового в присутствии помещика. Гравюра Х. Гейслера. Конец XVIII века (Фото предоставлено автором)

На ум ей даже пришло, что основой для создания столь резкой критической книги послужила какая-то личная причина. «Скажите сочинителю, что я читала ево книгу от доски до доски и, прочтя, усумнилась, не зделана ли ему мною какая обида», – писала императрица.

«Прошу матернаго ея помилования»

Замечания Екатерины II стали основой для следствия, ведение которого было поручено руководителю Тайной экспедиции Степану Шешковскому. 30 июня 1790 года Радищева арестовали и доставили в Петропавловскую крепость. Очевидно, что незадолго до ареста писатель получил информацию о сгущавшихся над ним тучах, а потому успел уничтожить некоторые свои бумаги и практически весь тираж «Путешествия», хранившийся в его доме.

Следствие продолжалось менее месяца. На вопрос: «С каким намерением писали вы сию книгу?» – Радищев отвечал, что главное его «намерение в сочинении сей книги состояло в том, чтоб прослыть писателем и заслужить в публике гораздо лучшую репутацию, нежели как об нем думали до того». В целом неудачливый автор признавал свою вину: «Я вижу теперь очень ясно, что оная моя книжка наполнена столь гнусными, дерзкими и развратными выражениями, что я, почитая себя достойнейшим всякаго от ея величества истязания, прошу единственно матернаго ея… помилования».

Уже 24 июля Палата уголовного суда вынесла Александру Радищеву смертный приговор, который 8 августа был утвержден Сенатом. Спустя почти месяц Екатерина по случаю заключения мира со Швецией заменила казнь 10-летней ссылкой в Сибирь.

Вид Илимска, куда по указу Екатерины II был сослан Александр Радищев. Гравюра XVIII века (Фото предоставлено автором)

В илимской ссылке Радищев пробыл до смерти императрицы. Павел I разрешил писателю вернуться в Европейскую Россию и жить в имении. Окончательно его реабилитировал Александр I, возвративший автору «Путешествия» дворянство, награды и чин. В августе 1801 года Радищев начал служить в Комиссии составления законов, где по-прежнему проявлялся его вольнолюбивый нрав. Один из сослуживцев вспоминал: «Он при каждом заключении [на обсуждаемые законы. – А. С.], не соглашаясь с нами, прилагал свое мнение, основываясь единственно на философском свободомыслии». Председатель комиссии граф Петр Завадовский однажды в разговоре с Радищевым указал на «слишком восторженный образ мыслей» и напомнил ему о Сибири. Писатель впал в депрессию и покончил жизнь самоубийством. Смерть наступила 12 сентября 1802 года.

У книг своя судьба

Habent sua fata libelli («Книги имеют свою судьбу») – гласит латинское изречение. История «Путешествия» – яркое тому подтверждение. На протяжении более чем 100 лет оно было, пожалуй, самым запретным произведением русской литературы, беспощадно преследуемым цензурой. Но именно это обстоятельство обеспечило ему устойчивый интерес со стороны читающей публики. Как будто сбылись рассуждения Радищева о бессмысленности цензуры: «Запрещать дурачество есть то же, что его поощрять. Дай ему волю; всяк увидит, что глупо и что умно. Что запрещено, того и хочется. Мы все Евины дети».

Как мы помним, из тиража первого издания «Путешествия» разошлось не более 30 экземпляров. При этом некоторые из них екатерининские «урядники благочиния» сумели отобрать у владельцев. Редкость в сочетании с крамольным содержанием превратила первое издание произведения в самую дорогую и желанную книгу для многих поколений российских библиофилов. Иметь его означало обладать библиотекой экстра-класса.

Крестьяне работают в поле. Гравюра XVIII века (Фото предоставлено автором)

Пушкин писал о «Путешествии»: «Книга, некогда прошумевшая соблазном и навлекшая на сочинителя гнев Екатерины, смертный приговор и ссылку в Сибирь; ныне типографическая редкость, потерявшая свою заманчивость, случайно встречаемая на пыльной полке библиомана или в мешке брадатого разносчика». Тем не менее сам Александр Сергеевич заплатил 200 рублей и стал владельцем экземпляра «Путешествия» с личными пометками Екатерины II, по которому велось следствие в Тайной экспедиции.

Менее удачливые читатели были вынуждены довольствоваться рукописными копиями. Сегодня в различных библиотеках и архивах известно около 100 списков «Путешествия». По степени популярности в рукописной книжности XIX века оно уступает только стихотворной пьесе Александра Грибоедова «Горе от ума».

В 1853 году Александр Герцен основал в Лондоне Вольную русскую типографию. Посчитав книгу Радищева достойной применения в революционной пропаганде, в 1858-м он выпустил «Путешествие из Петербурга в Москву» в одном томе с сочинением консервативного историка Михаила Щербатова «О повреждении нравов в России». Издание осуществлялось по одной из рукописных копий: печатного экземпляра 1790 года найти не удалось. Язык произведения был сильно поновлен.

А в самой России цензурные злоключения «Путешествия» продолжались. К примеру, в 1872 году известный литературовед и библиофил Петр Ефремов приступил к изданию двухтомного собрания сочинений Радищева. В первый том он включил «Путешествие», но напечатанный им тираж был практически полностью уничтожен цензурой.

Удачливый издатель и несчастный библиофил

Удача сопутствовала лишь Алексею Суворину, одному из крупнейших издателей конца XIX века, редактору популярной консервативной газеты «Новое время». Решив заработать на запретном произведении, в 1888 году он добился разрешения выпустить «Путешествие» ограниченным тиражом в 100 экземпляров. Из них 45 – на слоновой бумаге малого формата (по цене 25 рублей за книгу); 30 – на японской бумаге малого формата (50 рублей); 25 – на японской бумаге большого формата (60 рублей).

Редкость в сочетании с крамольным содержанием превратила первое издание «Путешествия» в самую дорогую и желанную книгу для многих поколений российских библиофилов. Иметь его означало обладать библиотекой экстра-классаСуворину необходимо было подлинное издание 1790 года для перепечатки. С огромным трудом ему удалось уговорить крупнейшего московского библиофила Павла Щапова предоставить на время его экземпляр прекрасной сохранности. А дальше события приняли трагический оборот. Работники суворинской типографии не поняли ценности и уникальности книги, по которой делали набор. Для удобства сначала они расшили ее по листам, а затем по мере набора своего варианта и вовсе выкидывали их в корзину. Узнав о случившемся, Суворин втайне от Щапова начал спешно искать другой экземпляр «Путешествия» 1790 года, предлагая за него 300 рублей. Охотников не находилось. Тогда пришлось придать историю огласке, поместив в газете «Русские ведомости» объявление о том, что за безукоризненный экземпляр сочинения Радищева готовы заплатить невероятную цену – 1500 рублей. Щапов от расстройства слег. Наконец один из петербургских коллекционеров уступил Суворину книгу за 1000 рублей. Щапов принял ее взамен утраченной, но нервное потрясение все же дало о себе знать, вскоре он умер.

Объявление с предложением 1500 рублей за первое издание «Путешествия» Радищева в газете «Русские ведомости». 1888 год (Фото предоставлено автором)

Суворинское издание «Путешествия» стало отрадой для библиофилов, но широкому распространению произведения способствовать не могло.

От «революционера» к «болезненной сексуальности»

Либеральные свободы, дарованные Манифестом от 17 октября 1905 года, открыли «Путешествию» широкую дорогу к читателю: в 1906-м увидели свет сразу восемь изданий запрещенной Екатериной II книги.После Октябрьской революции 1917 года большевики включили Радищева в пантеон борцов с самодержавием. Его имя оказалось в списке революционеров, память о которых предполагалось увековечить установкой монументов. В сентябре 1918-го в Петрограде на открытии первого памятника Александру Радищеву нарком просвещения Анатолий Луначарский сказал: «Это был революционер во весь рост, не знавший компромиссов с крепостниками и тиранами». Однако интересно отметить, что, используя имя писателя в пропагандистских целях, большевики до середины 1930-х годов не переиздавали его главный труд. Впрочем, позднее «Путешествие» многократно выходило в свет во всевозможных вариантах – от академического собрания сочинений до массовых изданий «Школьной библиотеки».

Вот уже 225 лет «Путешествие из Петербурга в Москву» находится в центре общественного внимания, идеологических споров разных эпох. Яркий образец радикальной литературы, эта книга пережила периоды тотального запрета и безграничной апологетики. Сегодня появляются новые трактовки наследия Радищева. Например, Ольга Елисеева, чья книга о писателе только что вышла в серии «Жизнь замечательных людей», подчеркивает: «Мы не считаем вопрос о крепостном праве главным для Радищева. Напротив, двигателем его творчества была болезненная сексуальность, причудливо преломившаяся в условиях крепостной действительности». Ее причина – венерическое заболевание, перенесенное Радищевым в бурные годы студенчества в Лейпциге, а последствия – фантазии, в которых автор и читатели испытывали возбуждение от самой возможности принудить крепостную к сексуальным контактам. Изучение сексуальной составляющей «Путешествия», безусловно, интересно, хотя очевидно, что для всесторонней оценки книги его явно недостаточно.

Думается, что мы все еще стоим перед задачей найти «Путешествию» и его создателю адекватное место в истории отечественной литературы, не обожествляя и не проклиная. Размышляя об этом, следует помнить слова Пушкина, которыми он завершил статью «Александр Радищев». По его мнению, мысли Радищева «не имели никакой нужды быть облечены в бранчивые и напыщенные выражения и незаконно тиснуты в станках тайной типографии, с примесью пошлого и преступного пустословия». «Они принесли бы истинную пользу, будучи представлены с большей искренностию и благоволением, – писал поэт, – ибо нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви».

Автор: Александр Самарин, доктор исторических наук

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

Западов В.А. История создания «Путешествия из Петербурга в Москву» и «Вольности» //Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. СПб., 1992 (серия «Литературные памятники»)

Елисеева О.И. Радищев. М., 2015 (серия «ЖЗЛ»)