Атакующий дебют

Сто лет назад началась история одной из самых могущественных разведок мира

20 декабря 1920 года председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии Феликс Дзержинский подписал приказ № 169 об организации Иностранного отдела (ИНО) ВЧК, находившегося ранее в составе Особого отдела. Впрочем, закордонной разведкой в Советской России занимались и до этого. Первая – и весьма успешная – командировка с такой целью состоялась еще в начале 1918 года. Тогда Дзержинскому удалось привлечь к сотрудничеству бывшего банкира и издателя газеты «Деньги» Алексея Филиппова, которого сложно было заподозрить в симпатии к большевикам. С секретной миссией он прибыл в Финляндию и, пользуясь своим влиянием, убедил командование кораблей Балтийского флота, базировавшихся в финских портах, перейти на сторону советской власти. 

ИНО в составе Особого отдела ВЧК был образован в апреле 1920 года. Такие же отделы постепенно формировались при фронтах и в некоторых приграничных губернских ЧК. Они курировали разведработу за пределами РСФСР, главным образом в соседних странах – Финляндии, Польше, Иране, Турции… Но политическая ситуация требовала большего размаха и профессионализма. 

Иностранный отдел 

В августе и сентябре 1920 года Красная армия терпела тяжелые поражения в Польше. Надежды на создание Польской советской республики рухнули. Одной из основных причин этих неудач стали недостаточно оперативные действия нашей разведки в Польше и союзной с ней Франции. Фактически в ВЧК проглядели их военные приготовления, в том числе переброску из Франции к Варшаве 70-тысячной армии генерала Юзефа Галлера, изменившую расстановку сил на фронте. В штабе Красной армии не имели даже близких к реальности представлений об оснащенности и численном составе польских войск. Той же осенью, анализируя подоплеку провала в Польше, Политбюро ЦК РКП(б) пришло к выводу, что стране необходима надежная разведка. Так появился ИНО ВЧК. 

Полномочий, как и задач, у нового отдела хватало. Главная цель сомнений не вызывала: сформировать за пределами Советской России сеть резидентур, которые должны были постоянно ощущать руку Москвы. Кроме того, отделу поручалось развернуть агентурную работу среди иностранных граждан на территории РСФСР и обеспечить паспортно-визовый режим. Первым же приказом предписывалось осуществлять «все сношения с заграницей» исключительно через ИНО даже народным комиссариатам иностранных дел и внешней торговли, а также Бюро Коминтерна. 

В документе назывались всего две фамилии. Временно исполняющим должность начальника ИНО назначался товарищ Давыдов – под этим псевдонимом в конспиративных целях скрывался ответственный сотрудник Наркомата иностранных дел Яков Давтян. А куратором ИНО стал начальник Особого отдела ВЧК Вячеслав Менжинский. 

Среди прочего новый отдел должен был незамедлительно включиться в борьбу против белогвардейских центров за рубежом, которых возникло немало. Подчас на этом тайном фронте приходилось конкурировать с опытными разведчиками. Но успехи пришли быстро: после военных поражений белые были в значительной степени деморализованы. Конечно, поначалу ИНО остро не хватало грамотных сотрудников. Царским кадрам не доверяли, а в краткие сроки создать профессиональный костяк из проверенных большевиков было непросто. Сравнительно скромным оказался и бюджет советской внешней разведки. И все-таки ее дебют получился атакующим. 

С первых месяцев работы нашим «рыцарям невидимого фронта» эффективно помогал «идеологический ресурс» – опора на международные связи коммунистов и социалистов, симпатизировавших Советской России. Этот фактор позволил юной разведке, внедрявшей новаторские методы, быстро выйти на одну из ведущих позиций в мире. В десятках стран возникли советские резидентуры, куда входили как нелегалы, командированные из Москвы, так и местные «инициативники», мечтавшие о мировом переустройстве. Питательной средой для разведработы стала и русская эмиграция – пестрая, разнородная и по политическим убеждениям, и по уровню финансового благополучия. Часть эмигрантов, столкнувшихся с тяготами на чужбине, стремилась вернуться на родину, заслужив прощение новой власти работой против ее врагов. 

Создатель и руководитель первых советских спецслужб Феликс Дзержинский

Остросюжетное начало 

Первой громкой операцией советской спецслужбы стало устранение атамана Александра Дутова, который вместе с остатками своего Оренбургского казачьего войска осел в китайском Суйдуне, в 50 км от российской границы, и призывал к решительным действиям, намереваясь объединить все антибольшевистские силы Западного Китая. На Лубянке начали разрабатывать план захвата этого опасного противника. В окружение Дутова удалось внедрить нескольких агентов во главе с Касымханом Чанышевым, чей дядя был приятелем атамана. Чанышев и его соратники выдавали себя за лидеров казахского националистического подполья. 

Сначала план предусматривал похищение Дутова, но это оказалось нереалистичным. Изучив обстановку, чекисты предложили другой вариант – уничтожение. В ИНО настаивали на захвате атамана, но допускали и его устранение – в случае крайней необходимости. В феврале 1921 года Чанышев послал Дутову записку о подготовке антисоветского восстания – это была важная часть легенды. От него к атаману помчался курьер Махмуд Ходжамьяров, который так отчитывался о проведенной операции: «При входе к Дутову я передал ему записку, тот стал ее читать, сидя на стуле за столом. Во время чтения я незаметно выхватил револьвер и выстрелил в грудь Дутову. Дутов упал со стула. Бывший тут адъютант Дутова бросился ко мне, я выстрелил ему в упор в лоб. Тот упал, уронив со стула горевшую свечу. В темноте я нащупал Дутова ногой и выстрелил в него еще раз». 

Бывшие генералы белой армии Борис Анненков и Николай Денисов перед советским судом. Семипалатинск, 1927 год

И Ходжамьярову, и Чанышеву удалось вернуться с задания живыми. Всех участников диверсии Дзержинский лично наградил золотыми часами, а Ходжамьяров получил от него еще и наградной маузер. Эта операция долго оставалась секретной. Советская пресса сообщала, что атамана убил его собственный соратник, разочаровавшийся в Белом деле. 

Одним из самых опасных неприятелей новой власти считался и бывший командующий Кавказской армией генерал-лейтенант Виктор Покровский – сторонник проведения диверсий на территории РСФСР. Он проживал в Болгарии – и там попал под колпак агентуры ИНО. Советские разведчики нашли возможность скомпрометировать порывистого генерала: его заподозрили в организации серии убийств и объявили в розыск. Агенты ИНО помогли местной полиции обнаружить Покровского. В ноябре 1922 года он погиб в болгарском городе Кюстендиле во время ареста, оказав сопротивление. 

Гораздо более изящно стали действовать советские разведчики к середине 1920-х. Достаточно вспомнить операцию по захвату казачьего генерала Бориса Анненкова. В Китай тайно прибыла группа разведчиков во главе с Сергеем Лихариным, которому удалось перевоплотиться в поручика Сергея Яненко, дважды встречавшегося с Анненковым в 1918 году. Настоящего Яненко арестовали в Советской России, он дал показания – и Лихарин немало дней провел в беседах с ним, вживаясь в образ. Разведчик представился генералу как эмиссар подпольной белогвардейской организации «Соколы», якобы готовившей на родине сеть боевых групп. Анненков поверил в эту легенду. В итоге с помощью командующего 1-й Китайской народной армией Фэн Юйсяна (контакты с ним входили в задачи сотрудников ИНО) генерала через Монголию доставили в СССР. 

Чекисты смогли обставить его подневольное возвращение в Россию как разрыв с Белым движением. За Анненкова подписали покаянное обращение во ВЦИК, тут же опубликованное в прессе. Под его фамилией вышла просоветская брошюра «Надо ли бороться со своим народом и его правительством?». Это был сильный удар по боевому духу русской эмиграции: генерала считали непримиримым врагом красных. В 1927 году он был осужден в Семипалатинске за зверства в отношении пленных и мирных жителей во время Гражданской войны и расстрелян. 

Рука Москвы 

Конечно, с первых дней существования ИНО его сотрудники успешно занимались не только диверсиями. Уже в 1921 году агенты самой молодой разведки мира добыли шифры антисоветских организаций в Лондоне и Париже. Отныне перехваченные телеграммы этих центров быстро попадали на стол Дзержинскому. 

С первых лет работы сотрудники ИНО снабжали дипломатов ценнейшей информацией. На фото: советская делегация на Генуэзской конференции. 1922 год

Штаб-квартиры ИНО и Наркомата иностранных дел располагались в одном московском квартале – между Лубянкой и Кузнецким Мостом. Они и работали сообща. Во время Генуэзской конференции 1922 года внешняя разведка снабжала дипломатов материалами о готовившихся белой эмиграцией терактах в отношении членов советской делегации, а также о позициях европейских правительств по ключевым вопросам, связанным с признанием РСФСР. Эта международная встреча, посвященная поиску мер «к экономическому восстановлению Центральной и Восточной Европы», стала для Советской России дипломатическим прорывом, который не состоялся бы без надежной поддержки по линии разведки. 

По тайным каналам безопасность советских представителей в Италии обеспечивал один из ключевых сотрудников ИНО Аристарх Ригин (Рыльский). Дзержинский настолько высоко оценил его работу, что тут же послал разведчика в Китай – формировать советскую агентуру. По легенде он был атташе полпредства, налаживал работу консульства, но куда важнее для товарища Рыльского были неформальные встречи с будущими «братьями по борьбе». Ему удалось завербовать нескольких агентов, которые исправно служили советской разведке не меньше десятилетия. Тайное влияние Москвы в Поднебесной постоянно росло. Рыльский и начавший работу в Китае в качестве советника полпредства Давтян к началу 1923 года передали в Центр все архивы белогвардейской контрразведки, хранившиеся в Харбине. Этот успех позволил Москве просчитывать на несколько ходов вперед «большую игру» своих противников в Китае. 

К середине 1920-х советские резидентуры действовали уже во всех странах, которые вызывали интерес ВЧК. Молодой разведки побаивались – не только русские эмигранты, но и конкуренты из самых почтенных держав. К ней по праву стали относиться как к одной из сильнейших спецслужб мира, которая умеет добиваться своего – неуклонно и профессионально. 

Создатель «Треста» 

Одной из легенд советской внешней разведки стал Артур Фраучи, больше известный под псевдонимом Артузов 

Он был старшим сыном в большой семье обосновавшегося в Тверской губернии итальянца-сыровара Христиана Фраучи. Сестры его матери Августы Августовны, урожденной Дидрикиль, еще в начале ХХ века вышли замуж за большевиков-подпольщиков Михаила Кедрова и Николая Подвойского. Романтика нелегальной работы профессиональных революционеров захватила юношу: с 15 лет он помогал большевикам. При этом ему удавалось оставаться вне подозрений полиции и гимназического начальства – как и подобает будущему разведчику. Выпускник новгородской гимназии, золотой медалист, Фраучи поступил в столичный Политехнический институт, который окончил с отличием в феврале 1917 года. Впрочем, начав работать инженером, молодой человек уже осенью, когда большевики пришли к власти, решил полностью посвятить себя политике. В декабре 1917-го он вступил в ряды РСДРП(б) и вскоре получил псевдоним – Артузов. 

В 28 лет он стал уполномоченным Особого отдела ВЧК. Проявил себя как в разведке, так и в контрразведке. В 1922–1927 годах руководил Контрразведывательным отделом Секретно-оперативного управления ГПУ–ОГПУ. Именно в эти годы ему удалось разработать операции, вошедшие в историю спецслужб всего мира, – «Трест» и «Синдикат-2». Артузов основывал в России и русском зарубежье легендированные (по сути, фальшивые) контрреволюционные организации – и затягивал в эту паутину настоящих врагов советской власти, парализуя их деятельность. В ходе операций были арестованы руководитель одной из ведущих антибольшевистских боевых организаций Борис Савинков и крупный британский агент Сидней Рейли. Артузов раз за разом переигрывал опытнейших асов германской и английской секретных служб, не говоря уже о представителях эмигрантского Белого движения. Он виртуозно использовал сильные стороны советской разведки – опыт нелегальной работы и ощутимую поддержку коммунистов Европы, среди которых успешно шла вербовка агентов. 

В августе 1931 года Артузов возглавил Иностранный отдел ОГПУ СССР. В это время главной его заботой было проведение операции «Тарантелла», в ходе которой Москва внедряла своих агентов в британскую разведку. Он сформировал обширную агентурную сеть и в Германии. Из известных разведчиков-нелегалов, начинавших под его руководством, можно назвать австрийского коммуниста и лондонского студента Арнольда Дейча, который, в свою очередь, в Великобритании привлек к сотрудничеству знаменитую «Кембриджскую пятерку», и выдающегося вербовщика Дмитрия Быстролётова, работавшего в Германии, Голландии и США. 

В январе 1937 года Артузова перевели на должность научного сотрудника в Архивный отдел НКВД с поручением написать историю советских органов госбезопасности. Но всерьез поработать над книгой ему не удалось: 13 мая он был арестован по обвинению в шпионаже, терроре и «участии в контрреволюционной заговорщической организации внутри НКВД» и вскоре расстрелян. Реабилитирован в марте 1956 года. 

Фото: (С)COLOR BY KLIMBIM, LEGION-MEDIA