Вернуться в Россию…

Осенью этого года в Севастополе собрались потомки тех, кто вынужденно покинул Родину в годы Гражданской войны

На встречу потомков тех, кто вынужден был покинуть Россию осенью 1920 года, в Крым приехали (слева направо): председатель Общества памяти Императорской гвардии в Париже князь А.А. Трубецкой, почетный старейшина Русского исторического общества за границей Д.М. Шаховской, председатель Координационного совета российских соотечественников во Франции Д.Б. Кошко (Фото из архива ООО «Издательский дом Родионова» / ТАСС)

«Мой отец, военврач, уходил из Крыма на английском судне, – Никита Сергеевич Трегубов, председатель русско-американского культурно-просветительского общества «Отрада» в США, старается не упустить в своем рассказе даже мелкие детали. – Эвакуация, правда, едва не сорвалась. Командир корабля неожиданно заявил, что не сможет принять на борт русских. За что тут же получил пощечину от нашего командира батареи. «Нам терять нечего, через десять минут начинаем погрузку. Иначе расстреляем прямой наводкой», – сказал наш командир и приказал поставить на набережной артиллерийские орудия. Деваться иностранцам было некуда. Но когда наши офицеры последними поднялись на корабль, англичане заставили их раздеться по пояс и голыми руками бросать уголь в топку. Так отец уехал в Салоники. Так он спасся».

Граф Андрей Андреевич Мусин-Пушкин, рожденный уже в эмиграции 70 с лишним лет назад, пересказывает воспоминания своей бабушки, пересказывает с трудом, но интонации его голоса передают ощущение того времени: «Бабушка поднимается по трапу парохода «Херсон». Вдруг ручка чемодана обрывается, и содержимое падает в море. Крик, рыдания: в чемодане все самое ценное… Дальше ее ждет стакан жидкого супа в день и буханка хлеба на 50 человек.

На детей никто не обращает внимания. Среди них – моя мать, Ирина Гонорская. Ей всего девять лет, но речь Врангеля на палубе, от которой у всех мурашки по телу, девочка запомнит навсегда. На третий день безотрадного путешествия в неизвестность корабль вдруг остановился посреди Черного моря: кончился уголь. Как пережили ночь, знал только Бог. Наконец на буксире добрались до Галлиполи. Но и там не легче. Голодали. Усиленно ели халву – сытно и недорого. Мать с братом ходили по городу с протянутой рукой, повторяя две заученные турецкие фразы. Прожив почти 90 лет, мама так и не смогла их забыть – эту просьбу подаяния по-турецки...»

Паломничество в Крым

Для них, потомков грандиозной волны русской эмиграции, встреча этой осенью в Севастополе представлялась вовсе не официальным мероприятием (коим оно и не являлось) – для них посещение Крыма было событием очень личным, своего рода паломничеством в место прощания их предков с Родиной.

Именно поэтому они настояли, чтобы вначале владыка Михаил, архиепископ Женевский и Западноевропейский, провел молебен и литию. Это тот самый владыка Михаил, инициативой которого в 2010 году были обнаружены надвратные иконы башен Московского Кремля. Позже он рассказал один эпизод из воспоминаний своего отца, донского казака Василия Донскова, как тот, стоя на палубе корабля и вглядываясь в удалявшийся берег Крыма, перекрестился: «Куда плывем? Что там, за горизонтом? Вернемся ли когда-нибудь?»

Председатель Координационного совета российских соотечественников во Франции Дмитрий Борисович Кошко тоже обратился к воспоминаниям – своей бабушки Ольги Ивановны. Слова тревоги, охватившей ее на борту последнего парохода, отходившего от причала Графской пристани в Севастополе, он зачитывал с волнением: «Ни одна страна не хочет нас принять… Переживаю за малышку. Свекровь не взяла ни манной крупы, ничего для ее питания. Мучительно вспоминаю моих родных в Петрограде: живы ли?.. Врангель призвал: кто может, пусть останется в Крыму. Мы не могли. Гарантии, что будем живы, не было... Я жалобно смотрела на родные берега. Увижу ли их?.. Никогда не была особенно набожной. Давно не молилась. Но тут у меня вырвалось: "Господи милосердный! Спаси и сохрани!"»

Да, сегодня все они успешные, состоявшиеся в жизни люди со своими семьями, домами и положением в обществе. Но при этом никто из них не забывает того унижения, через которое прошли их предки, оказавшиеся на чужбине, отрезанные от Отечества.

«Когда вернемся…»

Князь Александр Александрович Трубецкой, председатель Общества памяти Императорской гвардии в Париже, правнук губернатора Москвы, внук русского философа, сын офицера русской армии, рассказывает, как его отец покидал Крым вообще без всякой поклажи – из одежды только то, что было на нем. После он вынужден был работать кондуктором трамвая.

«Наша семья уезжала с одной сумкой. Бабушке было 22 года, моей маме – около года, – вспоминает историю своей семьи граф Сергей Сергеевич Пален. – Прадеду советовали в свое время перевести деньги на Запад, но… Но он был патриотом, поэтому за границей семья оказалась нищей – в Константинополе просили милостыню. А во Франции мой дед, морской кадет, сын адмирала Алексея Абаза, работал таксистом».

И все-таки, несмотря ни на что…

Анна Луи Киселевская: «По дороге из Севастополя на руках бабушки умерла от тифа ее сестра Анна. А потом... Муж бабушки скончался от ранений, она осталась с тремя детьми. Разводила кур, продавала яйца. До конца дней своих вспоминала Севастополь. И учила меня делать реверанс, чтобы, когда вернемся, я это умела».

«Когда вернемся…» Они действительно верили, что скоро вернутся. Спустя время полагали, что когда-нибудь вернутся обязательно. А когда стало ясно, что самим им уже не дожить до встречи с Родиной, они сделали все, чтобы это смогли сделать за них их дети и внуки.

Председатель Союза потомков галлиполийцев во Франции Алексей Павлович Григорьев, сохраняя память о русских офицерах, расквартированных после Исхода в турецком Галлиполи, не просто приехал сам, но сделал все от него зависящее, чтобы в Крым приехали и другие потомки офицеров-галлиполийцев. Когда он разбирал для установки плакаты своего общества с портретами генералов Врангеля и Кутепова, удивленные севастопольцы спрашивали его: «Где же вы напечатали такие плакаты?» – «В Париже, разумеется. А что здесь странного?» – недоумевал он.

Для таких, как он, рожденных уже вне России, родиной стала Франция, Англия, Австралия и т. д., но эти люди никогда не забывали, что их Отечество – Россия.В общении с ними отчетливо представляешь себе значение такого понятия, как «историческая память». И то, насколько она может быть жива…

«А это мы еще посмотрим!»

Не все хранители русской исторической памяти смогли приехать в Севастополь в эту годовщину Исхода. Уже никогда не приедет дочь командира миноносца «Жаркий» Анастасия Александровна Манштейн-Ширинская, покинувшая Севастополь восьмилетней девочкой и прожившая до конца жизни с документами беженки, не принимая чужого гражданства. А когда Советского Союза не стало и наши власти предложили ей российский паспорт, она ждала еще несколько лет, пока на обложке паспорта не начали печатать двуглавого орла вместо «знака интернационала».

Своими воспоминаниями о встрече с Анастасией Александровной поделился председатель Законодательного собрания Севастополя Алексей Чалый: «Десять лет назад я туристом отправился в Бизерту. Таксисты называли Анастасию Александровну просто «бабушка», торговцы-арабы расшаркивались перед ней, пытаясь дарить продукты, а любой полицейский мог показать церковь Александра Невского и дом № 4 на улице Пьера Кюри. В двери торчала записка: «Если Васъ что-то интересуетъ, позвоните по телефону...» Я позвонил, и вскоре мы встретились. «Откуда вы?» – спросила она. «Из Севастополя». Это прозвучало как пароль. «Заходите».

94-летняя старушка в тельнике (что это значило для меня, севастопольца, объяснять не надо) провела в дом. А там на стене – изображение нашего Владимирского собора в Севастополе с усыпальницей адмиралов...

«В 2017-м (я, наверное, не доживу) будет столетие путча, который у вас называют Великой Октябрьской революцией», – сказала она мне. Я ответил: «В 2017-м будет еще одно событие: аренда заканчивается и Черноморский флот уйдет из Севастополя». Никогда не забуду, как блеснули ее глаза: "А это мы еще посмотрим!"».

Анастасия Александровна не дожила до возвращения Крыма и Севастополя в Россию, но ее вера в победу, в восстановление справедливости, в свое правое дело – как показали события – пережила ее и победила.

Они приехали, невзирая ни на какие санкции, на возможность каких-либо обвинений по поводу нарушения запрета на посещение российского Крыма. А.А. Трубецкой шутил: «Украинцы выразили пожелание, чтобы я уведомил их о своем планируемом посещении Крыма. Что меня весьма удивило. И я ответил, что когда я посещаю Корсику (бывшую когда-то итальянской), то не ставлю власти Италии в известность».

Главное – что они приехали, и иначе быть не могло. По их словам, приехать в русский Крым – это очень личное. То самое личное, которое тянется тонкой нитью воспоминаний уже 95 лет и – будем надеяться – не прервется никогда.

Значение мероприятия, посвященного 95-летию Русского исхода, от имени прибывших в Крым соотечественников выразил почетный старейшина Русского исторического общества за границей Дмитрий Михайлович Шаховской: «Все, что было у наших предков, что называлось Родиной – той самой Родиной, при охвате которой взгляд упирался в Черное и Балтийское моря на западе и в Тихий океан на востоке, все это они унесли в своей памяти и передали нам, своим детям. И тем отраднее нам, что все это оживает сегодня здесь благодаря вам – благодаря Крыму… Крыму – огромное, нижайшее спасибо!»

Материал подготовлен Русским историческим обществом за границей