Правила русского абордажа

Сегодня — День Балтийского флота. Его корабли стоят на страже России более 300 лет. В честь праздника вспомним об одном из самых славных сражений петровских балтийцев. 

На раскрашенной гравюре, сделанной гравёром Морисом де Бакуа в 1722 году с картины Пьера-Дени Мартина, лучшего французского баталиста того времени, изображён фрагмент боя у мыса Гангут, а точнее, захват русскими шведского фрегата «Элефант». Однако картина не даёт полной информации об этом морском бое, а о сражении у мыса Гангут в учебниках написано достаточно мало: известно только, что это была первая победа Балтийского флота в генеральном сражении.

К тому времени война России со Швецией, так называемая Северная война, длилась уже четырнадцатый год. И если на суше она кончилась Полтавской баталией, раз и навсегда поставившей точку в споре о том, чья армия сильнее, то на море всё было не так однозначно. Полноценного флота Россия, как многие считали, не имела вовсе. Русские при постройке кораблей в первую очередь опирались на то, что им было знакомо и понятно: галеру. Корабли этого типа составляли основную часть военного-морского флота России, несмотря на низкую мореходность и слабое вооружение.

Шведы тоже использовали галеры, но главную ударную силу у них составляли линейные корабли, сочетавшие скорость хода, дальность пушечного боя и плотность огня.

К весне 1714 года юг и центр Финляндии заняли русские войска. Для высадки десанта 99 русских судов (галеры, скампавеи (полугалеры для перевозки лошадей и грузов) и вспомогательные суда с 15 тыс. солдат вышли по направлению к Або, и у мыса Гангут полуострова Ханко столкнулись со шведским флотом, составлявшим 15 линейных кораблей, три фрегата, два бомбардирских корабля (канонерки) и девять галер. Русским флотом командовал адмирал Фёдор Апраксин. Шведским — контр-адмирал Густав Ваттранг.

Это было единственное узкое место в Финском заливе, которое стало идеальным для шведской засады.

Один 50-пушечный линейный корабль, как известно, способен разнести в щепки дюжину галер, вооружение которой составляют всего несколько пушек: особенности конструкции не позволяют маленькой и низко сидящей галере устанавливать орудия куда-либо, кроме носа и кормы. Таким образом, шведский флот просто запер русский у Ханко. Русские корабли укрылись в Тверминнской бухте, а шведские дежурили снаружи, готовые залпами разнести русские галеры, как только те появятся. Так прошёл месяц.

Тем временем из города Ревеля, где стоял русский парусный флот, на выручку русским судам приехал Пётр I, велевший называть себя Петром Михайловым. Кстати, он к тому времени имел чин контр-адмирала. Разобравшись в ситуации, он походил по полуострову Ханко и нашёл самое узкое место — перешеек в два с половиной километра. Там было решено соорудить волок наподобие тех, которые когда-то русские делали на пути «из варяг в греки», и перетащить лёгкие галеры из одной бухты в другую, на другой стороне острова, в Рилакс-фьорд, небольшой залив. Таким образом, флот посуху выходил из ловушки, куда его загнали шведы. Солдаты моментально начали валить лес, делая бревенчатый настил для перетаскивания судов.

Густав Ваттранг, узнав об этом, попросту растерялся, потому что его решение разделить свой флот оказалось не лучшим, как показали дальнейшие события. На перехват переправлявшимся русским кораблям он отправил все свои гребные суда и парусно-гребной фрегат «Элефант» («Слон») под командованием контр-адмирала Нильса Эреншёльда. А в Тверминнскую бухту двинулись восемь линейных кораблей и две канонерки под командованием вице-адмирала Лилье, чтобы уничтожить ослабленный русский флот. Остальные корабли остались дежурить на внешнем рейде.

Однако Пётр, узнав о разделении шведской эскадры, и не подумал перетаскивать корабли, а решился прорваться основным путём.

Утром 27 июля 1714 года был штиль. Корабли шведов стояли совершенно беспомощные, и галеры русского флота вырвались из ловушки Тверминнской бухты, держась мористее, вне досягаемости шведских пушек. В отчаянии Ваттранг приказал перетащить отряд Лилье с помощью гребных шлюпок, чтобы достать до русских пушками, но оставшиеся галеры моментально проскочили с другой стороны, у берега, где было мелководье. По волоку не было переправлено ни одного корабля, однако этого уже и не требовалось. Шведы сами попались в ловушку. Русские заперли в шхерах Рилакс-фьорда на другой стороне полуострова отряд контр-адмирала Эреншёльда, посланный на перехват, и после трёх ожесточённых атак захватили одну за другой галеры противника, а потом и фрегат «Элефант». Фрегат был объят огнём, шведы дрались с ожесточением, но русские превосходили их по силе абордажного боя. Раненый в седьмой раз контр-адмирал Эреншёльд упал за борт и был спасён русскими моряками. Ваттранг с оставшимися кораблями ушёл, не решаясь более противостоять русской эскадре в открытом море.

Это была первая крупная победа русского флота. В Петербурге тысячи людей встречали галеры Петра и захваченные шведские суда. Гремели пушки, люди кричали «ура»!

Шведы поняли, что недооценили преимущества гребных судов. Хотя, как выяснилось, недостаточно это осознали, поскольку следующая русская победа, произошедшая ровно через шесть лет, 27 июля у острова Гренгам, опять доказала ту же самую истину и стоила шведам ещё четырёх фрегатов.

За бой у мыса Гангут Пётр I и Эреншёльд получили звания контр-адмиралов. Первый, командовавший атакой, — за победу, а второй — за храбрость. Пётр отпустил шведского адмирала из плена в 1721 году после заключения мира со Швецией и в знак признания его мужества подарил ему свой портрет, украшенный драгоценными камнями.

К 1717 году Пётр сделал заказ в Королевской шпалерной мануфактуре гобеленов во Франции. Заказ представлял собой «Гистории», серию из четырёх гобеленов: «Битва при Лесной», два момента Полтавского боя и Гангутское сражение. Баталист Пьер-Дени Мартин принялся за «картоны» — эскизы для гобеленов. В Россию он ехать наотрез отказался, всё время уточнял новые детали, требовал схемы сражений, цвета флагов; регулярно просил денег, каждый раз повышая цену, и отчаянно торговался (во Франции тогда была жуткая инфляция). Картины были закончены лишь после смерти Петра. А в 1722 году с уже готовой Гангутской баталии сделали гравюру, оттиски которой прислали в Россию. На гравюре среди шхер под низким северным небом многочисленные гребные суда со всех сторон окружают фрегат под шведским флагом, окутанный пороховым дымом. Не зная точно, какие галеры участвовали в сражении, Мартин изобразил французский вариант, тогда как у нас основным видом был турецкий. Судя по сохранившимся записям, все четыре гобелена предназначались в подарок Екатерине I, жене Петра. Екатерина, занятая вместе с Александром Меншиковым интригами, не смогла оценить подарок государя. Зато его оценили мы.

Гравюра Бакуа сегодня хранится в Эрмитаже.