«сентябрейший государь»

Император Николай Павлович при жизни стал личностью легендарной: пересудов о нём ходило великое множество. То шёпотом, то в полный голос звучали анекдоты о мощном государе. Как правило, восторженные, но нередко ироничные.

Репризы рождались ежедневно. Вот один дворянин решил подать Николаю I прошение о приёме своего сына в кадетский корпус. Этикета он не знал и долго ломал голову над тем, как следует обращаться к царю в таких случаях. Подумав немного, помещик вспомнил, что царя именуют «Августейшим», но так как дело происходило в сентябре, то он написал «Сентябрейший государь». Получив прошение, Николай, недолго думая, начертал такую резолюцию: «Непременно принять сына, чтобы, выучившись, не был таким дураком, как отец его!».

А эта история случилась в 1829 году. Император, по своему обыкновению, присутствовал в маскараде Большого театра. Это был весёлый, шумный вечер. Его величество стоял около императорской ложи и беседовал с приближёнными. Оркестр гремел торжественный марш. Государь, разговаривая, держал в руках каску и слегка помахивал ею в такт музыке. При этом султан (так называют украшение из перьев на головном уборе) незаметно вывалился из каски и упал на пол.

В это время весь сияющий подходит к государю с пакетом в руках его брат великий князь Михаил Павлович. Он приметил вывалившийся султан и, поднимая его, произнёс:

— Султан у ног Вашего Величества.

Император не сразу понял смысл сказанного. Пришлось князю повторять:

— Султан у ног Вашего Величества, — поклонился Михаил Павлович и при этом подал пакет, в котором заключались бумаги о будущем Адрианопольском мире. То есть в тот день не только султан из перьев, но и султан из Стамбула склонился перед русским императором.

Вся дворня разбежалась…

Известно, что Николай Павлович искренне сочувствовал идее освобождения крестьян. Однажды по этому вопросу было созвано экстренное заседание Государственного совета. Председательствовал сам государь. Ждали только прибытия графа Павла Киселёва, ответственного за крестьянскую реформу. Прошло полчаса, а графа всё нет. Государь волнуется.

— Вы разве не посылали извещения? — спрашивает он попеременно то членов совета, то государственного секретаря.

Все отвечают утвердительно.

Наконец, когда стрелка показала целый час опоздания, с шумом раскрываются двери, и взъерошенный Киселёв появился в зале — с порванной эполетой и одним аксельбантом.

Император окинул его суровым взглядом.

— Простите, государь, — растерянно залепетал Киселёв. — Я не виноват, со мной случилась беда. Жена, от которой я не мог скрыть цели сегодняшнего заседания, вчера от радости проболталась прислуге, а с утра вся дворня разбежалась кто куда и оставила меня вот в таком виде...

Николай Павлович расхохотался. Остроумца Киселёва Николай I называл «начальником штаба по крестьянской части». В 1837 году графа назначили главой Министерства государственных имуществ, и он провёл реформу управления государственными крестьянами.

Всё склоняется!

Однажды государь вышел к полку в необычном виде. По недосмотру одна пуговица на обшлаге оказалась незастёгнутой. Встревоженный адъютант доложил ему об этом, намереваясь помочь. Государь ответил, да так, чтобы слышал весь полк:

— Я одет по форме. Это полк одет не по форме. И тотчас все офицеры и солдаты расстегнули одну пуговицу на обшлаге.

Император любил свободно разгуливать по Петербургу — без свиты, без охраны. Ночами нередко в одиночестве проверял посты. Как-то при свете луны царь совершал свой променад, и попался ему на глаза скромный прапорщик одной из инженерных частей. Он узнал императора и резво вытянулся во фрунт. «Откуда ты?» — спросил Николай. «Из депа, Ваше Величество!» — «Дурак! Разве "депо" склоняется?» — «Всё склоняется перед Вашим Величеством!» — с поклоном ответил находчивый прапорщик, который на следующее утро проснулся в чине капитана.

День дурака

Однажды к императору явился с докладом обер-полицмейстер Николай Бутурлин и привычно гаркнул:

— Всё обстоит благополучно, Ваше императорское Величество.

Государь сурово на него взглянул и произнёс:

— У тебя всегда всё обстоит благополучно, а между тем, проезжая через площадь, ты не заметил, что статуя императора Петра Великого украдена.

— Как украдена? — испугался Бутурлин. — Однако я донесения не получал... простите, Ваше Величество... тотчас поеду, обследую...

— Поезжай тотчас, и чтобы вор был в двадцать четыре часа найден...

— Слушаю-с, Ваше Величество, — и обер-полицмейстер исчез.

Вскочил Бутурлин на свои дрожки и помчался по набережной, но, как только минуло Адмиралтейство, он убедился, что Пётр Великий пребывал на своём законном месте.

Поскакал Бутурлин обратно к царю, влетел запыхавшись и радостно прокричал:

— Ваше Величество, вам неправильно донесли: статуя на месте.

Государь расхохотался.

— Да сегодня 1 апреля, и как ты поверил подобной чепухе?.. Разве можно украсть такую тяжёлую и громадную вещь?

«Постой, — подумал Бутурлин, — и я тебя, государь, надую обратно ради 1 апреля!» Вечером император наслаждался оперой в итальянском театре и по обыкновению сидел с левой стороны в бенуаре. Шли «Гугеноты» Джакомо Мейербера, и царь сильно увлёкся музыкой и пением.

Бутурлин влетел в ложу:

— Ваше Величество, пожар!

— Где? — спросил царь, неизменно являвшийся на все пожары в столице.

— Зимний дворец горит!

Царь тотчас вышел из ложи и помчался ко дворцу в страшной тревоге. Однако, подъехав к нему, никакого огня не увидел. За государем скакал Бутурлин. Остановив кучера, царь обратился к Бутурлину, который тоже остановился.

— Где же пожар?

— Сегодня 1 апреля, Ваше Величество, — торжествовал обер-полицмейстер. Государь не на шутку рассердился.

— Ты, Бутурлин, дурак. Только не подумай, что я говорю неправду ради 1 апреля. Приди ко мне завтра — и я повторю тебе то же самое.

Государь возвратился в театр, а на следующий день Бутурлин получил другое назначение.

Важная птица

Один богатый саратовский помещик приехал в Петербург с единственной целью — увидеть императора. В столице он принялся подолгу гулять у Зимнего дворца и однажды увидел высокого офицера с властным взглядом и горделивой осанкой. Помещик решил, что, скорее всего, это какая-то важная птица, и, поклонившись, спросил:

— Извините меня, милостивый государь, что, не будучи вам представлен, хочу просить вас об одолжении.

— Извольте, — проговорил высокий господин.

— Видите ли, я сорок лет живу на свете, но ни разу не видел государя. А вы, наверное, видите его чуть ли не каждый день.

— Да, это так. Тем более что я и есть Государь Император.

— Ну, если вы император российский, то я император китайский, — рассмеялся помещик.

— Я пошутил, — тут же отреагировал офицер. — Я флигель-адъютант государя и постараюсь вам помочь.

После этого он осведомился, где помещик остановился, и обещал, что попросит своего товарища — другого флигель-адъютанта — навестить его и привезти во дворец.

На следующее утро у гостиницы, где жил помещик, остановилась коляска, и новый флигель-адъютант повёз его к Зимнему дворцу. Когда коляска притормозила у одного из подъездов, помещик удивился, что солдаты взяли «на караул», а барабанщики ударили дробь. Флигель-адъютант провёл его в комнаты царя, однако в чертогах помещик увидел… всё того же высокого офицера... И, лишь когда царь пригласил его с собой позавтракать и вышедший придворный назвал его «Ваше императорское Величество», саратовский гость понял, что ещё вчерашним днём  познакомился с самим императором.

Триста тысяч театралов

В 1840-х годах в одном из парижских театров репетировали пьесу из жизни Екатерины II, где русская императрица была представлена в несколько легкомысленном свете. Узнав об этом, Николай I через нашего посла выразил своё неудовольствие французскому правительству. Последовал ответ в том духе, что, дескать, во Франции свобода слова, и указывать театральным людям государство не может... В ответ император попросил передать, что в таком случае на премьеру он пришлёт 300 тыс. театралов в серых шинелях, и они зашикают спектакль. Едва царский ответ дошёл до Парижа, как там без лишних проволочек отменили скандальный спектакль.

Император вообще-то был неравнодушен к Мельпомене. Почти каждый свободный вечер проводил в театре… Однажды во время антракта он разговорился с актёрами на сцене Александринского театра.  В шутку государь обратился к знаменитому комику Петру Каратыгину.

— Вот ты, Каратыгин, очень ловко можешь превращаться в кого угодно. Это мне нравится.

Каратыгин, поблагодарив государя за комплимент, согласился с ним и сказал:

— Да, Ваше Величество, я действительно могу играть и нищих, и царей.

— А вот меня ты, пожалуй, и не сыграл бы, — шутливо заметил Николай Павлович.

— А позвольте, Ваше Величество, даже сию минуту перед вами я изображу вас.

Добродушно настроенный царь заинтересовался: как это так? Пристально посмотрел на Каратыгина и сказал уже более серьёзно:

— Ну, попробуй.

Каратыгин немедленно встал в позу, наиболее характерную для Николая I, глаза его приобрели оловянный блеск, и, обратившись к тут же находившемуся директору императорских театров, он императорским голосом  произнёс:

— Послушай, Гедеонов, распорядись завтра в двенадцать часов выдать актёришке Каратыгину двойной оклад жалованья за этот месяц. И ящик французского шампанского прикажи доставить ему на квартиру!

Государь рассмеялся:

— Недурно играешь.

Распрощался и ушёл. На другой день в двенадцать часов Каратыгин получил, конечно, двойной оклад. И шампанское Каратыгину доставили без проволочек.

Евгений ТРОСТИН