Сказочник. памяти эльдара рязанова

Ещё в эпоху весьма ограниченного телевещания Эльдар Рязанов снял «Карнавальную ночь» — главный новогодний фильм на долгие годы.

С джазом Эдди Рознера, шлягерами Анатолия Лепина и бенефисом молоденькой Людмилы Гурченко. Фильм прошёл на ура, сделал имя всем, кто был к нему причастен, и вскоре телевидение завело традицию регулярно показывать картину про директора клуба Серафима Огурцова под Новый год.

И песенка про пять минут стала любимым советским новогодним гимном, куда там закордонным «Джингл беллз».

Фото Анатолия Морковкина — Фотохроника ТАСС

К середине 1970-х, в расцвете соавторства с Эмилем Брагинским, Рязанов превратился в доброго лиричного сказочника с городским интеллигентским оттенком. Великий утешитель. Таким он был необходим самому мирному и благодушному поколению СССР — и в качестве режиссёра, и в качестве телевизионного собеседника из «Кинопанорамы», свободно развалившегося в кресле, свойского, любящего одновременно поющих цыган и поющих физиков Никитиных. Таким он останется до жестоких и синтезаторных 1980-х.

Новый Рязанов начался с «Берегись автомобиля» (возможно, эта картина так и осталась лучшей в его послужном списке), когда впервые соавтором сценария вместо завзятых сатириков вроде Бориса Ласкина или Владимира Полякова был Эмиль Брагинский, а композитором вместо Лепина Андрей Петров. Грустно-эксцентричный вальс Петрова из этой картины навсегда вошёл в репертуар уличных музыкантов и сотовых телефонов. Элегантно снятая пародия на детектив обречена на успех. Особенно если Юрий Яковлев бархатным закадровым голосом преподносит весёлое теоретическое отступление: «Зритель любит детективные истории. Приятно смотреть картину, заранее зная, чем она закончится». А если в пародии есть и философский подтекст, и герой в плаще и шляпе современного Дон Кихота оборачивается уязвлённым обличителем, получается один из фильмов, которые хочется показать всему миру, ибо несчастлив тот, кто никогда не смотрел «Берегись автомобиля».

Кадр из кинофильма «Берегись автомобиля»

На главную роль режиссёр легкомысленных карнавальных ночей и гусарских баллад пригласил Иннокентия Смоктуновского — актёра, только что сыгравшего Ленина... То ли скандал, то ли сенсация. Отстоять кандидатуру Смоктуновского было непросто, а получилась едва ли не лучшая кинороль народного артиста СССР. Рязанов с великолепным хулиганством спародировал и коронную роль Смоктуновского. Юрий Деточкин сыграл Гамлета в любительском театре! Сцена гибели принца датского в комедии получилась на славу. Там ведь и грозный дух Шекспира присутствовал, и для комедийной фабулы сюжет с премьерой пошёл на пользу. Смех в зале раздавался, когда в ответ на реплику Деточкина: «Я гибну. Мать, прощай», в зале вскакивала настоящая мать Деточкина: «Юра, я здесь». Это очень коммунистический герой — к нетрудовым доходам он так яростно непримирим, ибо это святотатство — воровать, когда все мы, забыв о личной выгоде и домашнем уюте, строим небывалое будущее.

Сцена из кинофильма «Карнавальная ночь»

Находки «Берегись автомобиля» надолго стали излюбленными мотивами Рязанова. Закадровый голос Юрия Яковлева повторится в «Стариках-разбойниках», а изобретательные автомобильные трюки — в каждом следующем фильме. Даже в «Иронии судьбы», когда львиная доля действия происходит в двух типовых квартирах, нашлось место для впечатляющих автодорожных неприятностей Ипполита.

Для выработки стиля очень важна была и лирическая комедия с новогодним флёром «Зигзаг удачи». Как и будущая «Ирония судьбы», она начиналась с симпатичного мультипликационного пролога. Не помешал и оттенок пародийности, не столь важный, как в «Берегись автомобиля», но всё же… Ведь фотомастерская, развесёлый коллектив которой устраивает катавасию вокруг лотерейного билета, носит гордое название «Современник». Современный стеклянный корпус встроен в старинные монастырские палаты, и слово «Современник» написано на фасаде знакомым шрифтом, как на фасаде популярного московского театра, располагавшегося тогда на площади Маяковского. Этот игривый приём Рязанов опробовал и в «Дайте жалобную книгу», ещё до сотрудничества с Брагинским. Там газета, в которой работал главный герой, корреспондент Никитин, называется «Юность» — как культовый орган 1960-х, всем известный журнал.

Тихое благополучие 1970-х: типовые дома, стандартные мебельные гарнитуры… Комедию «Ирония судьбы» Рязанов и Брагинский написали в 1970 году для театра и о кинофильме поначалу не думали. Только через пять лет начались киносъёмки. Пьяный гражданин вместо дома родного угодил в другой город (был такой известный розыгрыш в репертуаре довоенной столичной богемы), а там встретил любовь, в длинных диалогах с которой они от взаимного раздражения перешли к романтическому чувству. Эта пьеса подошла к телевизионному формату, неторопливому, как песни Микаэла Таривердиева и Сергея Никитина. Новогодняя неразбериха с шампанским, пивом, водкой, а затем и коньяком, со старыми друзьями и новыми знакомствами, с самолётами «Аэрофлота» и огромными электрическими самоварами в буфетах, с Магомаевым и «Соломенной шляпкой» по телевизору была для советских 1970-х темой обжитой, родной.

Плакат к кинофильму «Гараж»

Как и типовые одинаковые многоквартирные дома-муравейники, чьё однообразие Рязанов и Брагинский так ласково высмеивали. Ласково, потому что и Шевелёвы, и Лукашины — новосёлы, а новая отдельная квартира, пусть и не в уникальном архитектурном шедевре, — это повод для доброй, а не злой иронии. Ту эпоху Рязанов знал и чувствовал безукоризненно.

На роль ленинградской сирены, учительницы литературы Нади Шевелёвой, была приглашена прекрасная полячка Барбара Брыльска: этот выбор удивлял и привлекал. Пела за Брыльску вымуштрованная Таривердиевым до неузнаваемости Алла Пугачёва, а говорила Валентина Талызина, сыгравшая ещё и эпизодическую роль Надиной подруги. Центральную же роль обыкновенного московского хирурга из обыкновенной поликлиники и обыкновенной квартиры исполнил Андрей Мягков. Мастерскую актёрскую имитацию пьяного наш зритель в комедиях ценит пуще всего.

И у Мягкова, и у его друзей, и у несчастного Ипполита (Ипполита Георгиевича в казённом пальто незабываемо сыграл Юрий Яковлев) «пьяные сцены» получились так смачно, что в пору непримиримой борьбы с алкоголизмом их даже пытались вырезать. Длинные ленинградские диалоги, в которых Женя и Надя узнавали и учились ценить друг друга, у Рязанова и актёров вышли очень тонкие и лиричные. И даже «Баллада о прокуренном вагоне», прочитанная Мягковым и Талызиной на фоне новогодней вьюги, не кажется здесь перебором. Помогла и щемящая фортепьянная тема Таривердиева «Возвращение Надежды». Надо ли говорить, что по опросу «Советского экрана» в 1976 году лучшим актёром был избран именно Андрей Мягков, как и через два года, за не менее чудесную актёрскую победу в «Служебном романе».

Сцена из кинофильма «Служебный роман»

Перед эфиром было получено одобрение Леонида Ильича лично, и 1 января 1976 года в 18:00 по первой общесоюзной программе прошла премьера фильма со вступительным словом режиссёра.

Виктория полная. По просьбам зрителей, быстро пришедших в себя после праздников, картину повторили 7 февраля. Потом случилось и вовсе уникальное: телевизионный фильм, уже дважды прошедший перед «многомиллионной армией телезрителей», попал и в кинопрокат (и это несмотря на ревнивую конкуренцию Госкино и Гостелерадио!), и в кинотеатрах хорошо знакомую комедию посмотрели более 7 000 000 человек. Фирма «Мелодия» выпускает пластинки с песнями из фильма…

Летом фильм повторяют в третий раз, но зрители, как загипнотизированные кролики, пошли и в кино: несколько миллионов за полгода не самого активного проката! В год шестидесятилетия Советской власти удалось Рязанову отхватить и Государственную премию — благодаря огромной популярности «Иронии». Уважаемые трудовые коллективы не по разнарядке, а от души ходатайствовали за фильм перед высокой комиссией. Скоро-скоро начнутся 1980-е — и рухнет тот добродушный мир, надежду которому давал фильм Рязанова и Брагинского. Но «Иронию» по старой памяти не разлюбили, и когда его ритмы, его свитера и косматые ушанки потеряли соответствие эпохе. Писк моды уже через пять — десять лет стал классикой. Хотя каждый год телевидение представляло новое новогоднее ревю, битком набитое новыми звёздами и мелодиями. Лучшие рождественские сказки о любви не стареют, а посредственные, как известно, забываются быстро.

В череду добрых сказок Рязанова прокралась одна колкая. История про заседание гаражного кооператива невольно воспринималась отчасти как пародия на популярнейшую производственную драму 1970-х – «Заседание парткома» Александра Гельмана. В зоологическом музее пайщики гаражного кооператива превращались в хищных животных. Сатира затрагивала самую больную мозоль социализма — дефицит. Это из-за него люди готовы вгрызаться друг дружке в горло. Даже намеченная лёгким карандашным пунктиром любовная линия не духоподъёмна, как обычно у Рязанова и Брагинского. Династический флирт дочки профессора с сыном всесильного Милосердова не отвратителен, но и не поэтичен, сам Рязанов отмечал чувство кастовости как основное для этих «элитных детишек». Поэтому и музыки в фильме мало — одна короткая грустная темочка Андрея Петрова. Идиллия нарушена. В «Гараже» Рязанов показал природу, у которой есть плохая погода.

Фото ООО «Издательский дом Родионова» — ТАСС

Режиссёр явно на стороне протестующих, несогласных, особенно он симпатизирует единственной бескорыстной идеалистке в этом коллективе — мнс Малаевой (Лия Ахеджакова). А герой Вячеслава Невинного Карпухин с олимпийским значком на лацкане, провозглашающий: «Я — из большинства», оказывается самым неприятным типом в разнопёром коллективе пайщиков. Как и положено для драмы в закрытом помещении, у каждого из героев есть свой сольный номер, каждый хотя бы раз обнажается перед зрителем. А единственной невинной душой остаётся проспавший щекой на бегемоте всё заседание начальник отдела насекомых (эту роль сыграл сам Рязанов, по традиции зашедший в собственное кино). И местный конферансье Апломбов, он же ветеринар, он же функционер гаражного кооператива, говорит ему в финале картины: «Вытащите эту бумажку, счастливый вы наш!».

Ветеринар Сидорин, пожалуй, единственный человек в гаражном кооперативе «Фауна», чья линия по ходу действия меняется. Сначала он добросовестно и артистично исполняет функцию члена правления, стараясь провести несправедливое решение об исключении ни в чём не повинной четвёрки пайщиков. Потом нервничает, изворачивается, спорит и вдруг начинает смеяться над происходящим и смотрит на всё уже со стороны, глазами иронически настроенного медика. Он — свободный философ, он независим от начальства: животные болеют при любой власти, и нужда в хорошем ветеринаре не отпадёт никогда. И он один в этом музее способен утешать нервных пайщиков: «Всё проходит в этом мире…».

И в финальной реплике он нисколько не издевается над героем Рязанова, скорее, она иронична по отношению к перебранившемуся коллективу.

В «Гараже» нет симпатичного духа служебного (тогда не говорили корпоративного) приятельства с интригами, служебными романами и задушевными разговорами. То, что ощущалось в «Зигзаге удачи», «Иронии судьбы», «Служебном романе». В коллективе работников биологического НИИ нет компаний. Кажется, никто не общается на «ты»! Гаражный кооператив победившего индивидуализма, в котором людей объединяет только общая выгода, финансовый интерес.

В «Иронии судьбы» и «Служебном романе» Рязанов показал советскую жизнь в атмосфере незыблемой стабильности вечного покоя, на фоне которой ничтожны «все наши пакости и мелкие злодейства». В «Гараже» фасад советскости оказался облупившимся. Реплика Малаевой «Давайте жить по демократическим советским принципам!» вызвала недобрый «смех в зале» и такую пренебрежительную, самоуверенную улыбку директора рынка (эта дама приехала на заседание на «Мерседесе»), что стало ясно: они уже даже не маскируются. В справедливость теперь верят лишь белые вороны; в моде сугубо скептические остроты о советском образе жизни, о том, что «прямым и честным путём идти можно, дойти трудно».

Десятилетие назад Высоцкий писал: «Потеряю истинную веру, стыдно мне за наш СССР» — и было ясно, что символ советской веры существует и о его возможной потере поэт говорит с болью. Герои «Гаража» эту веру потеряли бесповоротно. И тот самый товарищ из большинства Карпухин к привычным советским моралите относится с презрением. Предкризисный получился фильм.

Было у нас кино, необходимое миллионам зрителей, были свои сказки. Они не забудутся, не исчезнут из употребления. И Эльдара Рязанова не забудут.

Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ