Могила Неизвестного Солдата

Вопрос о том, что Москва должна иметь свой памятник безымянным воинам, павшим в годы Великой Отечественной войны, рассматривался ещё при Никите Хрущёве. Необходимость появления такого мемориала к тому времени более чем назрела. В европейских столицах Могилы Неизвестного Солдата появились значительно раньше: к моменту открытия памятника у Кремлёвской стены аналогичные комплексы уже были в Париже, Риме, Белграде. Собственно, с их посещения и начинались зарубежные визиты всех советских лидеров.

В Москве же такого мемориала ещё не создали, и это притом, что число безымянных могил, разбросанных по местам боёв, было чрезвычайно велико, равно как и число пропавших без вести на прошедшей войне.

Неверным было бы думать, что до этого памятники павшим вообще не ставились: то тут, то там открывались монументы известным героям войны, а в 1959 году началось возведение грандиозного мемориала «Родина-мать» в Волгограде. Автор этого монумента — скульптор Евгений Вучетич — предлагал соорудить на Поклонной горе точно такую же «Родину-мать», с барельефами героев-воинов, как в Волгограде. Хрущёву идея вроде бы пришлась по душе, но он и на волгоградский памятник согласился скрепя сердце (денег надо много!), а тут новое строительство, да ещё какое дорогое. В феврале 1963 года первый секретарь ЦК КПСС во время посещения ВДНХ прямо спросил Вучетича: во сколько обойдётся его проект государству? Сумма оказалась приличной. Хрущёв сразу вслух прикинул, сколько квадратных метров жилья можно на эти деньги построить: целый посёлок городского типа! Он поблагодарил скульптора за работу, и на этом тема была закрыта.

Ситуация изменилась после отставки Хрущёва, когда у власти оказались политики-фронтовики. Это и Леонид Брежнев, в октябре 1964-го ставший первым секретарём, и лидеры влиятельных региональных партийных организаций — глава компартии Белоруссии Пётр Машеров, лидер московской парторганизации Николай Егорычев, его ленинградский коллега Василий Толстиков и многие другие.

В этом смысле открытие Могилы Неизвестного Солдата 8 мая 1967 года следует рассматривать в общем контексте изменения государственной политики по увековечению памяти о войне, пришедшегося на сер. 1960-х.

Праздник со слезами на глазах

Сейчас уже трудно поверить, что День Победы по-настоящему стали отмечать лишь через 20 лет после самой Победы. Указ от 26 апреля 1965 года гласил:

«Президиум Верховного Совета СССР постановляет:

День 9 мая — праздник победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. — впредь считать нерабочим днём».

Это была, можно сказать, первая ласточка. 9 мая 1965 года впервые на улицы советских городов вышло столько ветеранов войны в орденах, причём очень много ещё совсем не старых, ибо самому молодому участнику Великой Отечественной было едва за 40 лет. До этого праздник был рабочим днём (с 1948 года), а ветераны зачастую носили лишь орденские планки. И вдруг все увидели: сколько же людей воевало. Об этом, конечно, знали и раньше. Но так близко эта тема возникла впервые в 1965-м, когда центром праздника в Москве стала площадь перед Большим театром, так и не вместившая всех фронтовиков, захотевших встретиться друг с другом. С тех пор появилась традиция собираться в День Победы у Большого театра, а ещё в Парке культуры имени Горького, да и во многих других парках и скверах столицы…

В тот год 9 мая на Красной площади впервые после долгого перерыва был проведён военный парад — в ознаменование 20-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне, что стало большим событием в жизни всей страны и обозначило пристальное внимание государства и общества к проблеме изучения итогов войны. Взоры смотревших парад по телевизору были прикованы к Знамени Победы в руках полковника Константина Самсонова. В знамённой группе были также сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария — все они легендарные участники штурма Рейхстага. На параде была представлена и новая военная техника. А накануне, 8 мая, Москве вместе с Ленинградом и рядом других городов было присвоено почётное звание «Город-герой».

Герой Советского Союза лётчик Алексей Маресьев передаёт факел с Вечным огнём генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. Москва, Александровский сад, 8 мая 1967 года (фото: Михаил Кулешов/РИА «Новости»)

9 мая 1965 года центр Москвы был переполнен людьми с орденами и медалями на груди, вспоминавшими «об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах». И вдруг без десяти семь вечера из всех радиоприёмников раздался голос человека, который невозможно спутать ни с каким другим, — это говорил Юрий Левитан: «Слушайте Москву! Слушайте Москву!» Зазвучали «Грёзы» Шумана. «Товарищи! Мы обращаемся к сердцу вашему. К памяти вашей. Нет семьи, которую не опалило бы военное горе…» — вступала диктор Вера Енютина. Это была первая минута молчания, заставившая многих советских граждан, сидевших за праздничными столами, встать, встрепенуться. В театрах и концертных залах были прерваны спектакли. На улицах Москвы останавливались автобусы и троллейбусы, люди выходили и присоединялись к слушающим радиоприёмники. Многие утирали слёзы. Та, первая в жизни страны, минута молчания проняла, пробрала людей до глубины души. На Центральное телевидение и радио потоком пошли письма со словами благодарности, и на одной из открыток было всего два слова: «Спасибо. Мать».

С тех пор ежегодно 9 Мая отмечалось исключительно празднично и торжественно, а в девять вечера небо над Москвой, Ленинградом и столицами советских республик расцветало красочным салютом, как правило, из тридцати залпов. Москвичи семьями ходили смотреть салют, ездили специально, например, на Ленинские горы, откуда как на ладони видна вся столица.

У Кремлёвской стены

Однажды весной 1966 года в кабинете первого секретаря Московского горкома Николая Егорычева затрезвонила «вертушка». На проводе был председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин: «Приветствую, Николай. Только что в Польше был, возложил венок на Могилу Неизвестного Солдата. Слушай, а почему у нас, в Москве, такой нет? Разве у нас мало сгинувших в безвестности?»

Егорычев еле сдержал эмоции, он ведь сам не раз думал об этом. В самом деле, куда ни приедешь, везде есть, где поклониться памяти погибших, куда цветы возложить. А у нас? Только Мавзолей Ленина и есть. А как же павшие в годы Великой Отечественной войны? Им-то куда цветы нести? И чем мы хуже Парижа или Лондона? Столько людей полегло…

Леонид Брежнев зажигает Вечный огонь на Могиле Неизвестного Солдата. Москва, Александровский сад, 8 мая 1967 года (фото: Виктор Кошевой/Фотохроника ТАСС)

Егорычеву предстояло сыграть в этом важнейшем событии важнейшую роль. Для него создание мемориала стало делом чести: активный участник обороны Москвы, потерявший немало боевых друзей на фронте, Егорычев приложил максимальные усилия к появлению Могилы Неизвестного Солдата в столице СССР. Он без промедления начал заниматься этим вопросом. Объявив конкурс, архитекторам дали соответствующее задание. Но где должен находиться мемориал? Предложения высказывались самые разные, например Новодевичье кладбище, где было похоронено к тому времени немало героев прошедшей войны. Хотя оно расположено хоть и в престижном районе, однако не в центре города, а создаваемый мемориал должен был занимать самое почётное место в Москве, чтобы люди могли прийти поклониться памяти павших, возложить цветы. Следовательно, место должно быть известное и доступное большому числу москвичей и гостей столицы.

На Красной площади всё уже было занято — Мавзолеем и некрополем у Кремлёвской стены, и тогда взоры инициаторов возведения монумента и архитекторов обратились к Александровскому саду, использовавшемуся для прогулок и отдыха (старые москвичи называли его «садиком»). Во-первых, это был один из немногих оазисов в сердце Москвы — уютный, камерный уголок, располагавший к раздумью, к воспоминаниям, связанным с прошедшими печальными событиями в жизни и всей страны, и каждого отдельного человека. Во-вторых, место символичное. Александровский сад разбили вскоре после победы над Наполеоном, аккурат рядом с Манежем, выстроенным к пятилетию Отечественной войны 1812 года. На решётке и воротах сада — атрибутика той эпохи. Получалась своеобразная перекличка двух отечественных войн.

Недалеко от входа в сад и выбрали место, у Арсенальной башни. Оставалось лишь привести в порядок близлежащую территорию и отреставрировать Кремлёвскую стену. Непонятно только, что было делать с памятником выдающимся мыслителям и деятелям борьбы за освобождение трудящихся, переделанным в 1918 году из обелиска, поставленного в 1913-м к 300-летию дома Романовых. Он возвышался почти на том же месте, где должна была находиться Могила Неизвестного Солдата. Список революционеров для увековечения на нём составлял чуть ли не сам Владимир Ленин, поэтому отношение к обелиску было соответствующее. Но Егорычев взял ответственность на себя, разрешив архитекторам подвинуть памятник в глубину сада.

Между тем сооружение столь важного объекта, да ещё и рядом с Кремлём, должно было проводиться только с одобрения Политбюро ЦК КПСС. Записка Егорычева, поданная им в Политбюро, лежала без движения с мая 1966 года. Уже осень на дворе, а дело не движется. Для ускорения процесса первый секретарь Московского горкома пошёл на военную хитрость: дабы поставить членов Политбюро перед фактом, он распорядился сделать макет мемориала и установить его в комнате отдыха в Кремлёвском дворце съездов, чтобы все руководящие товарищи с ним ознакомились во время торжественного заседания 6 ноября 1966 года (отмечалась очередная годовщина революции). Как и предполагал Егорычев, идея всем понравилась. Главная санкция была получена.

Вот уже 50 лет Могила Неизвестного Солдата является главным военным мемориалом нашей страны (фото: А. Пухов/РИА «Новости»)

Документов при солдате не нашли

Теперь следовало приступить к важнейшему этапу — поиску останков неизвестного солдата. Приближался 25-летний юбилей разгрома немецких войск под Москвой, поэтому логичным было искать останки в тех местах, где проходили ожесточённые бои за столицу. При строительстве Зеленограда неподалёку от легендарной деревни Крюково была найдена братская могила. Но среди многих останков требовалось выбрать те, которые точно принадлежали бы советскому солдату, причём не дезертиру. Таковые были обнаружены: хорошо сохранившаяся военная форма и, главное, ремень, что указывало на то, что это останки не бежавшего с поля боя дезертира, расстрелянного на месте (в подобных случаях отбирали ремни). Документов при солдате не нашли. Это был неизвестный советский солдат.

3 декабря 1966 года прах неизвестного солдата был торжественно перевезён на орудийном лафете из-под Зеленограда в Москву. Это превратилось в мероприятие всесоюзного масштаба, которое транслировалось в прямом эфире. Процессия с траурным лафетом двигалась по улице Горького (ныне Тверская), все тротуары которой, как и близлежащие переулки, были запружены народом. Люди плакали. Юлия Друнина писала о своих впечатлениях в стихотворении «Неизвестный солдат»:

Вот у Белорусского вокзала

Эшелон из Прошлого застыл.

Голову склонили генералы

Перед Неизвестным и Простым

Рядовым солдатом,

Что когда-то

Рухнул на бегу у высоты…

........................

Кто он? Из Сибири, из Рязани?

Был убит в семнадцать, в сорок лет?..

И седая женщина глазами

Провожает траурный лафет.

«Мальчик мой!» — сухие губы шепчут,

Замирают тысячи сердец,

Молодые вздрагивают плечи:

«Может, это вправду мой отец?»

После митинга на Манежной площади гроб с останками перенесли к месту перезахоронения. Среди тех, кто нёс его на своих плечах, был и маршал Советского Союза Константин Рокоссовский, армия которого отстояла Москву в 1941 году. Хоронили неизвестного солдата, как и положено, под орудийный салют.

А уже 11 января 1967 года начались строительные работы по проекту архитекторов Дмитрия Бурдина, Владимира Климова и Юрия Рабаева. Их проект вышел очень достойным и человечным, соответствующим смыслу мемориала. Его цветовая гамма вторила общему цветовому решению Мавзолея Ленина. Возводился монумент силами управления № 38 Московского треста по строительству набережных и мостов, и среди строителей было немало участников войны. Сложные погодные условия не отразились на сроках выполнения работ.

Президент России Владимир Путин возлагает цветы к стелам городов-героев у Кремлёвской стены (фото: Сергей Савостьянов/ТАСС)

Вечный огонь — огонь славы — решено было зажечь от Вечного огня на Марсовом поле в Ленинграде, где были захоронены жертвы революции. Огонь торжественно, в сопровождении воинского эскорта доставили в Москву, хотя в столице к тому времени уже горел свой Вечный огонь, зажжённый ранее на Преображенском кладбище в память о воинах, погибших в боях и скончавшихся от ранений в госпиталях. Но в Кремле решили привезти огонь из Ленинграда. Так идеология возобладала над исторической справедливостью и логикой.

8 мая 1967 года процессию с Вечным огнём встречали на Манежной площади. Факел взял в руки Герой Советского Союза лётчик Алексей Маресьев, который должен был передать его Брежневу. Честь зажечь Вечный огонь на Могиле Неизвестного Солдата у Кремлёвской стены предоставили именно генеральному секретарю ЦК КПСС. Обстановка была приподнятая. Когда Леонид Ильич приблизился с горящим факелом к звезде на могиле, то раздался небольшой хлопок — то ли рабочие слишком сильно открыли газовый вентиль, то ли генсек промедлил и газ успел выйти в чуть большем объёме, чем нужно. «Что-то Леонид Ильич недопонял, и, когда пошёл газ, он не успел сразу поднести факел. В результате произошло что-то типа взрыва. Раздался хлопок. Брежнев испугался, отшатнулся, чуть не упал», — вспоминал позже Егорычев. Без внимания москвичей этот инцидент не остался, но из официальной хроники сей фрагмент вырезали. Так накануне Дня Победы в 1967 году в Александровском саду в Москве был торжественно зажжён Вечный огонь на Могиле Неизвестного Солдата.

«Подвиг твой бессмертен»

Что же касается знаменитой надписи на могиле, то для её создания в Московском горкоме собрали сразу несколько известных писателей, среди которых были Сергей Михалков, Константин Симонов, Сергей Наровчатов и Сергей Смирнов. Они долго сидели, перебирая возможные варианты. Какие-то подходящие фразы уже нашли своё место на других памятниках. В частности, «Никто не забыт и ничто не забыто» — эти слова Ольги Берггольц и по сей день встречают посетителей Пискарёвского кладбища в Петербурге. Требовалось что-то новое, оригинальное, что могло бы коротко и ясно отразить смысл главного мемориала страны.

Автор советского гимна Сергей Михалков предложил такую формулировку: «Имя его неизвестно, подвиг его бессмертен». Коллеги одобрили. На этом и разошлись. Но, по воспоминаниям Егорычева, уже вечером того же дня ему в голову пришла мысль заменить местоимение «его» на другое — «твой». И, когда он позвонил Михалкову посоветоваться, поэт выбор секретаря горкома поддержал. Итогом коллективного творчества стали слова «Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен». Михалков же так писал по этому поводу: «Каждый раз, приходя к Вечному огню у Кремлёвской стены, зажжённому в память о Неизвестном солдате, я думаю о своих друзьях, оставшихся там, на полях сражений, где воля к победе была прочнее металла. Я гляжу на свои строки, что выбиты на камне: "ИМЯ ТВОЁ НЕИЗВЕСТНО, ПОДВИГ ТВОЙ БЕССМЕРТЕН". Когда складывались эти слова, руку вело чувство великой благодарности к миллионам наших людей, отдавших жизнь за будущее всей земной цивилизации…»

Николай Егорычев — первый секретарь Московского горкома (1962–1967), участник битвы под Москвой

Масштаб понесённых советским народом потерь в Великой Отечественной войне отражают расположенные правее от могилы порфировые блоки с замурованными в них капсулами с землёй городов-героев. Землю привезли с мест сражений. Поначалу было всего шесть блоков: с землёй из городов-героев Ленинграда, Киева, Волгограда, Одессы, Севастополя и крепости-героя Бреста. В 1970-е годы, с присвоением этого почётного звания новым городам, в ряду блоков появились ещё четыре: с землёй из Минска, Керчи, Новороссийска и Тулы, а в 1986-м — из Мурманска и Смоленска. В 1975 году средний камень надгробия дополнили композицией скульптора Николая Томского — знаменем с лежащими на нём солдатской каской и лавровой ветвью. Новый элемент оформления пришёлся весьма кстати к общему эстетическому решению памятника.

Уже в новейшей истории, в 2010 году, после масштабной реставрации архитектурная композиция мемориала была дополнена гранитной стелой, где приведён список городов воинской славы. А несколькими годами раньше, в 2004-м, слово «Волгоград» на порфировом блоке с землёй с Мамаева кургана заменили на «Сталинград».

Вот уже полвека Могила Неизвестного Солдата — главный памятник нашей страны, символ памяти и скорби по всем погибшим в Великой Отечественной войне. Поток людей не иссякает ни зимой, ни летом: и в скорбные даты, и в праздники, и в будние дни здесь всегда много народу. И то, что пост номер один почётного караула, стоявший ранее у Мавзолея Ленина, 20 лет назад был перенесён к Вечному огню у Кремлёвской стены, оказалось более чем справедливо.