Бунт на Украине

Обстоятельства восстания Черниговского полка гораздо менее известны, чем события на Сенатской площади в декабре 1825 года. Однако без него история декабризма будет неполной.

Восстание Черниговского полка, разгоревшееся на территории тогдашней Киевской губернии и продолжавшееся с 29 декабря 1825 года по 3 января 1826 года, отчётливо продемонстрировало ряд отличительных особенностей, свойственных декабризму как таковому. 

Во-первых, разноголосицу, царившую в рядах дворянских революционеров и мешавшую организационному единству движения, а значит, достижению поставленных им целей. Во-вторых, своеобразное понимание им того, что собой представляет революция и чем она отличается от сановно-гвардейского дворцового переворота, с одной стороны, и «бессмысленного и беспощадного» народного бунта — с другой. И наконец, в-третьих, манеру общения радикально настроенных дворян с народом — в данном случае с солдатами, в которых они видели лишь удобное орудие для осуществления своих планов. Все эти факторы во многом повлияли на характер восстания и его конечный провал. 

Романтика революции 

Лидирующее положение руководителя Южного общества, командира Вятского полка полковника Павла Пестеля ещё в 1823 году начало оспариваться подполковником Черниговского полка и руководителем одной из управ Южного общества Сергеем Муравьёвым-Апостолом. Упрекая Пестеля за чрезмерную осторожность, его оппонент требовал действовать решительнее, не оглядываясь на петербургских заговорщиков. В 1824 и 1825 годах он предлагал во время летнего армейского смотра захватить императора и его братьев, прибывших в расположение войск, а затем, пользуясь возникшей сумятицей, двинуть восставшие полки на Москву и Петербург. Пестелю и другим руководителям Южного общества с большим трудом удалось уговорить своего чересчур горячего соратника повременить. 

Чтобы лучше понять суть происходившего тогда на Украине, необходимо ближе познакомиться с чертами характера и идейными взглядами главных действующих лиц. Согласно воспоминаниям современников, Сергей Муравьёв-Апостол был человеком чести, личностью мужественной, самоотверженной, яркой, умевшей очаровывать людей. Иными словами, он обладал чертами подлинного харизматического лидера. В тайном обществе подполковник не занимался ни «партийным строительством» (то есть поиском новых членов организации, выработкой программ и уставов), ни революционной пропагандой среди солдат, готовящей их к восстанию. Муравьёв-Апостол являлся военным лидером, разрабатывающим планы вооружённого выступления. Немаловажно и то, что во времена, о которых идёт речь, в России, как и во всей Европе, господствовал романтизм, представлявший собой не только особое художественное направление, но и — что гораздо важнее — умонастроение, определённый стиль поведения и образ жизни молодого русского просвещённого дворянина. 

Перед романтиком той поры открывались два пути. Он мог попытаться ощутить себя сверхчеловеком, отвергавшим всё и вся, отрицавшим общество, государственные институты, человеческий род в целом, поскольку они не соответствовали его идеалу. Или, напротив, взять за образец поведение античного героя-стоика, жертвующего собой ради счастья сограждан. Нарочито афишируемая деятельность, а то и показательная гибель такого героя должны были, по представлениям романтика, вдохновить людей на борьбу с традиционными порядками, приблизив победу общества справедливости. Оба варианта романтического поведения роднит одно: подлинным историческим деятелем в них предстаёт только и исключительно сильная личность. С данной точки зрения Сергея Муравьёва-Апостола можно назвать образцовым русским романтиком 1820-х годов. Это подтверждает и далеко не случайно брошенная им однажды фраза: «Масса ничто, она будет тем, чего захотят личности, которые всё». 

Борьба самолюбий 

Муравьёв-Апостол не только ощущал себя избранной и призванной на подвиг личностью, но и имел перед глазами образец того, как подобный герой обязан действовать в критической ситуации. Рафаэль Риего, подполковник испанской армии, в 1820 году поднял свой полк, стоявший в Андалусии, дошёл до Мадрида и, опираясь на поддержку части армии, крестьянства и горожан, заставил короля Фердинанда VII восстановить упразднённую им было Конституцию Испании. Муравьёв-Апостол верил, что у него тоже хватит мужества и воли, чтобы возглавить столь же победоносную военную революцию в России. Его, как и Риего, боготворили солдаты, и он искренне считал, что за его восставшим батальоном пойдёт весь полк, а за полком и вся армия. Он также не сомневался, что переворот в России, как и в Испании, обойдётся без крови, поскольку кто же в силах противиться требованиям просвещённого офицерства, разорённого дворянства, несчастного крепостного крестьянства, задавленных муштрой солдат и обиженных горожан? 

Пестель, человек сугубо рациональный, волевой, мужественный, был далёк от романтической позы и предпочитал обходиться без романтических масок. План восстания, разработанный руководителем Южного общества, заметно отличался от того, что предлагал один из представителей разветвлённого семейства Муравьёвых, которое современники подчас называли «муравейником». 

Павел Пестель (1793–1826)

Пестель полагал, что восстание на юге страны начнёт его Вятский полк, который должен был прежде всего арестовать в Тульчине командование армии. Одновременно поднимаются те части 19-й дивизии, которыми командовали генерал-декабрист Сергей Волконский и другие члены Южного общества. При этом центром восстания, местом, где решалась его судьба, для Пестеля, бесспорно, оставался Петербург. Поэтому он сам сразу же после начала событий на юге собирался отправиться в столицу, чтобы лично контролировать происходящее в самой важной точке. 

Однако данному плану не суждено было осуществиться. Сначала внезапная смерть Александра I спутала заговорщикам все карты, а вскоре после неё на Украину с особой миссией прибыл генерал-адъютант Александр Чернышёв. Он должен был, опираясь на доносы капитана Аркадия Майбороды и генерала Ивана Витта, арестовать руководителей Южного общества, что и было сделано. В итоге Пестель попал под арест 13 декабря 1825 года — за день до восстания на Сенатской площади. 

С этого момента судьба восстания на юге России целиком оказалась в руках Муравьёва-Апостола. Ситуация полностью отвечала его давним желаниям: подполковнику предстояло не только возглавить восстание, но и действовать без оглядки на указания руководителей Южного общества и столичных единомышленников. 

Бунт вместо восстания 

25 декабря 1825 года, приехав в штаб 3-го пехотного корпуса в Житомире, Сергей Муравьёв-Апостол узнал о разгроме восстания декабристов в Петербурге. Именно тогда он принял окончательное решение о самостоятельном выступлении. Однако подполковник моментально столкнулся с проблемами, о которых ранее или не задумывался, или полагал их второстепенными. Прежде всего ему пришлось подсчитывать собственные силы и искать тех, кто мог бы сделаться союзником восставших черниговцев. Он решил, что может для начала опереться на два пехотных (Черниговский и Полтавский) и один гусарский (Ахтырский) полки. Как показали дальнейшие события, его расчёты оказались ошибочными. 

Не менее важной стала проблема связи между мятежными ротами, батальонами и полками. Например, Полтавский пехотный полк, на поддержку которого очень рассчитывал Муравьёв-Апостол, неожиданно был отправлен на строительные работы в Бобруйск, и связь с ним оказалась затруднена. Связываться же мятежникам предстояло не только с Бобруйском, но и с Киевом (здесь квартировал Курский пехотный полк) и с Любаром (где размещался полк ахтырских гусар). 

Абсолютно неразрешимой представлялась проблема финансов, а ведь во время похода, тем более далёкого — до Москвы или Петербурга, людей и лошадей надо было чем-то кормить, платить за постой и т. п. Муравьёв-Апостол надеялся захватить казну Черниговского полка, а когда этого сделать не удалось (о чём речь впереди), обложил данью полковых поставщиков и других богатых торговцев. Этим он обидел их и насторожил многих окрестных жителей. Наконец, чем ближе становился момент начала восстания, тем было яснее, что подполковник не определился с направлением первого удара. И Киев, и Белая Церковь, и Житомир — все эти направления выглядели по-своему логичными. 

Тем временем 25 декабря Черниговский полк благополучно присягнул Николаю I, но вечером, в разгар бала, даваемого командиром полка Густавом Гебелем, прибыли два жандармских офицера с приказом о немедленном аресте Сергея и Матвея Муравьёвых-Апостолов. Услышав об этом, их друг и соратник подпоручик Михаил Бестужев-Рюмин бросился разыскивать отсутствующих в Василькове ничего не подозревающих братьев. 

А они 27 декабря заехали в Любар, в штаб-квартиру полка ахтырских гусар, которым командовал их кузен и, как они надеялись, соратник Артамон Муравьёв. Именно здесь их догнал Бестужев-Рюмин, известивший братьев о приезде жандармов. Матвей Муравьёв-Апостол, заявив, что всё кончено, предложил поужинать с шампанским и «весело застрелиться». Сергей же рассудил иначе, произнеся: «Если доберусь до батальона, то живым не возьмут». После этого они втроем отправились в Васильков, чтобы поднять Черниговский полк. Связаться с другими частями и подразделениями будущие руководители восстания попросту не успели… 

Мятеж же начался совершенно стихийно в ночь на 29 декабря. Муравьёвы-Апостолы и Бестужев-Рюмин остановились на ночь в Трилесах. Здесь квартировала 5-я мушкетёрская рота Черниговского полка, которой командовал Анастасий Кузьмин. Тот отлучился в Васильков, но, получив записку Сергея Муравьёва-Апостола, поспешил в Трилесы, захватив с собой нескольких офицеров-декабристов. Тем временем Муравьёвых-Апостолов в этом селении настигли подполковник Гебель с жандармами. Подоспевший Кузьмин со товарищи, увидев происходящее, набросились на командира полка и жандармских офицеров. В результате Гебель получил 14 штыковых ран, но выжил благодаря защите солдат и офицеров, оставшихся верными присяге. 

Освобождённые Муравьёвы-Апостолы и их спасители 29 декабря перебрались в соседнюю с Трилесами Ковалёвку, где заручились поддержкой 2-й гренадерской роты Черниговского полка. 30 декабря они наконец-то добрались до Василькова, где под их начало поступили ещё три роты Черниговского полка. Полковую казну Гебель успел надёжно спрятать, но в руках руководителей мятежа оказались деньги, отнятые ими у жандармов, приехавших арестовывать Муравьёвых-Апостолов. Эти средства они и стали раздавать солдатам, надеясь крепче привязать их к себе. Деньги солдаты брали охотно, но одновременно в их сознании Сергей Муравьёв-Апостол из любимого, пусть и строгого, командира начал превращаться во второго Емельяна Пугачёва, а то и просто в атамана разбойничьей шайки. Восстание постепенно переходило в хорошо знакомый России неуправляемый народный бунт… 

Восстание Черниговского полка 29 декабря 1825 года — 3 января 1826 года

Антимонархический молебен 

Кульминацией мятежа Черниговского полка исследователи считают молебен, состоявшийся на главной площади Василькова 31 декабря 1825 года. Именно тогда полковой священник прочёл «Православный катехизис», сочинённый Сергеем Муравьёвым-Апостолом и Михаилом Бестужевым-Рюминым. С точки зрения авторов «Катехизиса», с помощью религиозных текстов было легче всего внушить солдатам «ненависть к правительству» и разрушить свойственный им наивный монархизм. 

Однако своей цели «Катехизис» не достиг, так как большинство солдат текста, читаемого священником, попросту не расслышало. Они уяснили только одно: их офицерами объявлена полная и долгожданная воля, понимаемая рядовыми исключительно как возможность безнаказанно «шалить» в окрестных селениях. Видя, что «Катехизис» свою задачу не выполнил, офицеры вернулись к попыткам убедить подчинённых в необходимости соблюдать верность присяге Константину Павловичу, а то и просто обманывали солдат, утверждая, что к восставшим спешат на помощь 8-я дивизия, гусарские полки и т. п. 

Фрагмент обелиска на месте казни декабристов в Санкт-Петербурге

Тогда же Сергей Муравьёв-Апостол отправил в Киев прапорщика Александра Мозалевского, чтобы тот передал офицерам стоявшего там Курского полка, что черниговцы будут ожидать их в Борисове. Помощи от киевлян они не дождались, как и поддержки ахтырских гусар. Артамон Муравьёв не сдержал слова и оставил свой полк в казармах. Более того, пообещав Сергею Муравьёву-Апостолу доставить его записку членам близкого декабристам Общества соединённых славян, он не выполнил и этого, о чём позже с гордостью сообщил следователям (это, правда, не помогло — его, как и остальных, приговорили к пожизненным каторжным работам). 

Достаточно быстро воинская дисциплина, прежде державшая солдат-черниговцев в повиновении, рухнула, и стихия бунта взяла своё. Особенно это стало заметно, после того как к восставшим отказались присоединиться 1-я гренадерская и 1-я мушкетёрская роты Черниговского полка. Остальные солдаты восприняли этот отказ как сигнал к тому, что теперь им можно всё. Постепенно именно нижние чины сделались, как им и положено, главными действующими лицами бунта, а офицерам досталась незавидная роль сторонних наблюдателей. 

Печальный финал 

2 января 1826 года офицеры-черниговцы кое-как вывели солдат из села Мотовиловка, где последние потребовали остановиться для празднования Нового года. К тому времени в полку началось повальное пьянство, заметно участились случаи грабежей и дезертирства. Из-за отсутствия сведений от Мозалевского движение к Киеву потеряло всякий смысл, и последней надеждой восставших сделался 17-й егерский полк, квартировавший в Белой Церкви. Как оказалось, он к тому времени был уже удалён властями из города, а его место занял один из отрядов, сформированных командующим третьим корпусом генералом Логгином Ротом для борьбы с бунтовщиками. 

На следующий день между деревнями Устимовка и Королёвка бунтующие черниговцы встретились с отрядом правительственных войск под командованием генерал-майора Фёдора Гейсмара. Перед решающим столкновением Сергей Муравьёв-Апостол отдал команду не стрелять в противника. По мнению исследователей, подполковник-декабрист таким радикальным образом постарался покончить с ненавистным ему бунтом, с которым не смог совладать другими средствами. Вскоре пушечный залп картечью остановил бунтовщиков и заставил их сдаться. На этом всё и закончилось. Залпом были убиты поручик-декабрист Михаил Щепилло и шестеро солдат. Чуть позже покончили жизнь самоубийством Анастасий Кузьмин и младший брат Матвея и Сергея Муравьёвых-Апостолов Ипполит. Жертвами бунта стали солдаты-черниговцы, запоротые до смерти по приговору военного суда или сосланные в Сибирь. Их офицеры также были отправлены на каторгу или разжалованы в солдаты. 

Легко раненный картечью Сергей Муравьёв-Апостол попытался сесть на коня, но солдат, решивший, что подполковник хочет бежать, ударил животное штыком, приговаривая: «Вы нам наварили каши, кушайте с нами!» Руководителя восстания Черниговского полка сдали правительственным войскам рядовые-черниговцы. 11 июля 1826 года, после шестимесячного заключения в Петропавловской крепости, Муравьёв-Апостол, Бестужев-Рюмин и Пестель вместе с двумя собратьями из Северного общества — Петром Каховским и Кондратием Рылеевым — будут осуждены «вне разрядов» и приговорены к четвертованию, заменённому повешением. Спустя два дня приговор будет приведён в исполнение на кронверке Петропавловской крепости. 

Фото: ВОССТАНИЕ ЧЕРНИГОВСКОГО ПЕХОТНОГО ПОЛКА. ХУД. П.А. ИГНАТЬЕВ. 1985 ГОД. ЗАБАЙКАЛЬСКИЙ КРАЕВОЙ КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ ИМЕНИ А.К. КУЗНЕЦОВА, ХУДОЖНИК ЮРИЙ РЕУКА