Феномен Примакова

95 лет назад родился Евгений Примаков. Уверен, что в учебнике истории новой России он займет место едва ли не единственного персонажа, по поводу роли и значения которого существует общенациональный консенсус. И это вовсе не потому, что «о мертвых либо хорошо, либо ничего».

Российскую историю последних десятилетий делали разные люди. Многие из них ушли еще до Примакова: Борис Ельцин, Егор Гайдар, Виктор Черномырдин, Борис Березовский, Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе — этот мартиролог можно продолжить. Однако каждый из них, войдя в историю России, все-таки остался кумиром своего политического спектра. Относительно роли каждого из них спорят и еще будут спорить не один десяток лет. И только Примаков и сейчас, и потом, судя по всему, будет оцениваться преимущественно в положительном ключе.

В чем причина?

Думаю, не только в том, что на разных этапах российской истории — волей прихотливой судьбы или в силу замысловатых аппаратных раскладов — он оказывался на ключевых государственных постах. Людей, многократно менявших в течение жизни одну властную позицию на другую, в России немало. Однако пока, похоже, только Примакову удалось, сделав серьезную государственную карьеру, на каждом этапе оставаться носителем именно общегосударственных, а не клановых или личных политических интересов.

Именно в этом залог долгой и благодарной памяти о нем.

Историки еще напишут о непубличной роли Примакова-ученого, Примакова-разведчика, Примакова-дипломата. Если разобраться, на виду он был не так уж и часто: если не считать год пребывания на должности председателя одной из палат горбачевского Верховного Совета СССР (1990–1991 гг.), публичной фигурой Примаков стал, лишь перешагнув свой 65-летний рубеж, когда занял пост главы российского МИДа в начале 1996 года…

Впрочем, и на самой своей непубличной работе — на посту директора Службы внешней разведки (1991–1996 гг.) — Примаков зарекомендовал себя как человек государственного масштаба.

С началом новой российской истории, когда Советский Союз рухнул, а вместе с ним рухнули практически все структуры, или, как сейчас принято говорить, институты государственной власти, Примаков фактически заслонил собой одну из ключевых силовых структур государства — Службу внешней разведки. Первое главное управление КГБ СССР — это была одна из самых закрытых и самых профессиональных разведывательных структур мира. На волне демократизации всего и вся многие соратники Бориса Ельцина советовали ему подвергнуть реформированию и эту организацию. Чем оборачивалось такое «реформирование» для силовых структур, мы знаем по печальному опыту ФСБ и МВД, избавившихся на волне демократизации начала 90-х от многих наиболее квалифицированных своих кадров. Тогда авторитетный и вдумчивый Евгений Примаков спас от разрушения не просто силовую структуру, Службу внешней разведки, а всю нашу внешнюю разведку: не только ее аналитические центры, но и святая святых — резидентуру…

Назначение Примакова на пост министра иностранных дел стало важным рубежом в новейшей истории российской внешней политики. Ее первая пятилетка навсегда вошла в историю как «эпоха Козырева» — время, когда Россия в своих решениях практически полностью следовала в фарватере американской внешней политики. Сейчас это называют приверженностью принципам атлантизма, а тогда это воспринималось как неприкрытая сдача своих позиций, как предательство внешнеполитических интересов страны ради получения сомнительных ресурсов для поддержания своих падающих внутриполитических рейтингов.

Примаков, придя в МИД, совершенно недвусмысленно дал понять, что не станет придерживаться атлантического курса, выстраивая равноценные отношения со всеми глобальными центрами силы, и что главными приоритетами МИДа отныне станут интересы России, а не провластных кланов и группировок. Для того времени это было новое слово: «новый курс» Примакова подвергался серьезной критике со стороны целого ряда либеральных СМИ, которые самонадеянно считали, что уход Мистера «Да» Козырева — это большая потеря для нашей страны…

Следующий этап биографии Примакова вновь совпал с этапом в истории новой России. Я имею в виду восемь месяцев его премьерства.

Напомню, что назначение премьер-министром состоялось сразу после дефолта 1998 года и после того, как Дума дважды отклонила кандидатуру Виктора Черномырдина на пост главы кабинета. Борис Ельцин оказался перед угрозой роспуска нижней палаты, что в условиях серьезного экономического кризиса могло повлечь за собой самые непредсказуемые политические последствия. Безвыходная ситуация, в которую Ельцин сам себя загнал, вынудила его сделать выбор в пользу Примакова. Многие знавшие Примакова люди рассказывали, что он не собирался брать на себя эту тяжелейшую работу. Он понимал, что должность может стать расстрельной, но в итоге согласился, потому что этого требовали интересы не Ельцина, а государства.

Став премьером, Примаков пошел на целый ряд беспрецедентных шагов. Сейчас не имеет смысла их все перечислять. Важно другое — спустя несколько месяцев экономика поверила в Примакова и его правительство. В итоге за восемь месяцев пребывания в Белом доме ему удалось не просто изменить экономическую ситуацию в стране: в постдефолтной России начался рост производства, экономика снова заработала. Какие бы ярлыки ни вешало тогда на Примакова окружение Ельцина и его либеральные подпевалы, сделанное им было на виду. Примаков вдохнул в население, в экономических игроков веру в то, что российская экономика не умерла, в то, что кризисы случались и еще будут случаться, но кризис — это не конец, что нужно работать с удвоенной энергией, и тогда за кризисом неизбежно наступит подъем.

Евгений Примаков во время встречи с Борисом Ельциным. Фото Александра Сенцова и Александра Чумичева / ТАСС/

Отставка Примакова в мае 1999 года, такая же скоропалительная, как и назначение, большинством граждан была воспринята крайне негативно. Для многих это был еще один сигнал, свидетельствующий о неадекватности ельцинской власти, еще один звонок о том, что эта власть уже не соответствует тем задачам, которые ставит перед собой страна…

Потом была разнузданная травля со стороны СМИ, подконтрольных его главному оппоненту Борису Березовскому и инспирированная теми, кто в то время сидел в Кремле. Но история еще при жизни Примакова все расставила на свои места. Он ушел в мир иной признанным моральным и интеллектуальным авторитетом. В российской истории оставаться таковым, не будучи во власти, не удавалось почти никому.