Загадка опричнины

Учрежденная в феврале 1565 года опричнина, по словам историка Василия Ключевского, оказалась загадкой как для тех, кто от нее страдал, так и для тех, кто ее изучал

Владимир Аракчеев, доктор исторических наук, директор Российского государственного архива древних актов

Споры о том, что представляла собой и для чего создавалась опричнина, были предрешены тем обстоятельством, что опричный архив хранился отдельно от государственного, в царском опричном дворце на Воздвиженке, и погиб в огне пожара во время нападения крымского хана Девлет-Гирея в 1571 году, навсегда лишив потомков возможности изучать этот загадочный феномен русской истории по основополагающим документам – царским указам с боярскими приговорами.

Не сохранился и сам указ Ивана IV об учреждении опричнины. Судя по его летописному изложению, царь заранее оговорил невозможность какого-либо заступничества за будущих жертв и неотвратимость конфискаций их вотчин. И духовенство, и Боярская дума лишались любых прав участия в суде над опальными. Первыми от введенной царем внесудебной расправы в феврале 1565 года пали князь Александр Горбатый-Шуйский и его сын Петр.

Выйти из круга

Изложим общеизвестные факты. Начавшаяся в 1558 году Ливонская война между Русским государством и Ливонским орденом переросла в региональный конфликт с участием сразу нескольких европейских государств. Усугублявшиеся трудности на поле боя с неизбежностью вели к поражению, вину за которое Иван Грозный возлагал на полководцев. Нерадивых воевод наказывали опалой, а «опалы вызывали побеги, и обратно, побеги влекли за собой новые опалы», писал историк Степан Веселовский. Поскольку весь состав Государева двора, достигавшего 2600–2800 человек, был переплетен родственными и свойственными связями, за каждой царской опалой или побегом родственника за рубеж следовала реакция в виде многочисленных «печальников» – дворян, готовых ручаться за провинившихся своим имуществом и головой. Как писал позднее царь, любая его попытка «понаказати и посмотрити» виновных наталкивалась на массовое заступничество духовенства и служилых, готовых «покрывати» своих родственников и свойственников.

Пытаясь вырваться из этого замкнутого круга, в декабре 1564 года Иван IV в сопровождении семьи и двора покинул Москву и спустя несколько недель прибыл в дворцовую Александрову слободу. Оттуда царь обратился к боярам, священству и московскому посаду, заявив, что отказывается от трона. 3 января 1565 года в Москве были оглашены две грамоты, в первой из которых государь обвинял служилых людей в неправедном суде, уклонении от ратной службы, расхищении казны. Поскольку, с его точки зрения, духовенство покрывало их недостойные дела, оно также навлекло на себя гнев царя. В то же время во второй грамоте, направленной простым жителям столицы, Иван сообщал, что «никакого гнева на них» у него нет.

В слободу пожаловала вся правящая верхушка – Боярская дума и Освященный собор. После челобитья иерархов церкви царь допустил к себе бояр и изъявил согласие остаться на престоле, но при этом выговорил себе важное условие: по своему усмотрению вершить суд и расправу над «изменниками», то есть, по сути, над всеми неугодными ему лицами.

Александрова слобода. Гравюра И. Т. де Бри. 1627 год

Опричнина и земщина

Для обеспечения чрезвычайных полномочий учреждался особый (опричный) Государев двор, куда брали наиболее преданных царю, зарекомендовавших себя безупречной службой и не имевших порочащих связей служилых людей. Уже после завершения опричнины Иван IV назвал подобную процедуру «перебором людишек». Согласно указу об опричнине в уездах, вошедших в состав опричной территории, должны были оставаться только те избранные служилые люди, которые принимались в ряды опричников. Большинство же обязано было в короткий срок покинуть свои поместья и вотчины и переселиться в другие места, поскольку их владения шли в раздачу опричникам. Эти меры привели к колоссальным и абсолютно хаотичным перемещениям служилых людей, сопровождавшимся разграблением оставляемых вотчин и поместий, уводом вместе с собой крестьян и неисчислимыми хозяйственными потерями.

Государство и как страна, и как аппарат управления подлежало разделению на две части – опричнину, своеобразный государев «удел», и земщину, остальную часть страны. Территория и ведомство опричнины постепенно увеличивались, охватив северные и отчасти центральные уезды, в большей степени удаленные от границ и богатые в промысловом отношении. В состав опричнины включили также юго-западные уезды: Можайский, Вяземский, Козельский, Белевский, Малоярославецкий и другие. Окружая Москву полукольцом, эти уезды давали возможность быстрой мобилизации опричного корпуса, который должен был быть наготове для исполнения воли государя.

Из центральных уездов опричными стали Суздальский, а впоследствии Переславль-Залесский, Ростовский и Ярославский, где находились родовые гнезда княжат – потомков удельных князей, которых Иван IV считал опаснейшими противниками. Кроме того, в опричнину была отписана и часть территории самой Москвы (районы Арбата, Знаменки, Воздвиженки, Чертольской улицы), где разрешалось селиться лишь опричникам, земские же дворяне и посадские выводились со своих дворов.

Прочая территория страны (земщина) осталась под управлением Боярской думы, а Москва – под управлением боярской комиссии во главе с конюшим боярином Иваном Федоровым-Челядниным. Для содержания опричнины царь обложил земщину налогом (своего рода контрибуцией) в 100 тыс. рублей, составлявшим весомую часть государственного бюджета, притом что наиболее доходные города и уезды достались опричнине. Кроме того, в опричную казну должны были переходить земли и имущество, конфискованные у казненных или попавших в опалу «государевых изменников». На содержание опричнины направлялся и кормленый окуп – специальный сбор с городов и уездов, перешедших на самоуправление в результате земской реформы 1552–1557 годов. Выплачивать этот колоссальный налог и одновременно изыскивать средства на ведение войны, оснащение войск, строительство крепостей было невероятно сложно.

Централизованное управление Россией было разрушено; эффективность работы опричной системы управления сдерживалась репрессиями; бессудные расправы и казни парализовали деятельность дьяков в приказах. Об абсурдных порядках управления в разделенном Русском государстве было известно даже в Литве: в обращениях короля Сигизмунда II Августа и гетмана Григория Ходкевича к боярину Федорову-Челяднину говорилось, что государь главу земской думы «волокитами трудит». «Трудить волокитами» в данном контексте означало ставить невыполнимые задачи и предъявлять впоследствии обвинения за их неисполнение – типичный бюрократический прием, использовавшийся окружением Грозного для дискредитации влиятельного и потому опасного лица. Последовавшее вскоре разграбление московского посада крымскими татарами было прямым следствием дезинтеграции военного и гражданского управления в государстве.

Опричник на коне с метлой и песьей головой. Гравированный рисунок на поддоне медного подсвечника. Начало XVII века

Опричнина Ивана Грозного

Механизм террора

Ключевой проблемой в изучении репрессий периода опричнины являются логика, масштаб, продолжительность карательных акций верховной власти и степень их отражения в источниках. Репрессии начались до введения опричнины, продолжались вплоть до начала 1580-х годов и воплощались в разнообразных формах: ссылки, насильственное пострижение опальных (иногда вместе с другими членами семьи) в монахи и, наконец, смертные казни. Важным научным вопросом является достоверность данных о датах и масштабах репрессий, так как нарративные источники (записки иностранцев и послания Андрея Курбского) основывались не столько на показаниях очевидцев, сколько на слухах и значительное количество фактов гибели жертв опричнины, содержащееся в их текстах, невозможно проверить по другим источникам. Более надежный материал для умозаключений предоставляет знаменитый «Синодик опальных» Ивана Грозного, хотя и он является весьма неполным.

Хронология событий такова: после первых казней в феврале 1565 года в Казанский край было сослано несколько сотен служилых людей, в том числе многочисленные представители ярославских, ростовских и стародубских княжат. Временное поселение сосланных сопровождалось конфискацией их родовых вотчин и разорением их родов. Впрочем, ссылка продлилась не более года, завершившись амнистией и возвращением вотчин служилым людям, в том числе княжатам, которые были восстановлены в своих владельческих правах.

Дальнейшее обострение отношений царя с подданными относится к лету 1566 года, когда после завершения Земского собора группа его участников – бояр и дворян – в количестве до 300 человек передала Ивану IV челобитную с просьбой отменить опричнину. Непосредственно после подачи челобитья были казнены трое из них, однако в дальнейшем на протяжении 1567–1568 годов были казнены еще свыше 20 участников собора из числа представителей Государева двора и приказных людей.

Масштабы и характер террора менялись по мере того, как нарастали трудности в системе военно-административного управления, ужесточалось идейно-политическое противостояние с противниками опричнины, возникали опасения царя за судьбу династии. В основе выносившихся жертвам опричнины приговоров были обвинения в государственной измене, коррупции, несовместимом со священническим служением стяжательстве. Передача опальных под суд практиковалась в тех случаях, когда в опале оказывалось исключительное по своему статусу лицо, как, например, обвинявшийся в 1571 году в измене князь Иван Мстиславский.

По предположению историка Степана Веселовского, в ходе внесудебных расправ руководители опричных карательных отрядов получали на руки наказы с перечнем лиц, подлежащих казни, и составляли «донесения об исполнении возложенных на них поручений». Веселовский реконструировал идейное оформление репрессивных практик, в основе которых лежали средневековые представления о Страшном суде и участи душ «собак-изменников», недостойных христианской смерти и погребения. Он показал, что конфискация недвижимого и разграбление движимого имущества (включая убийство холопов) преследовали своей целью лишение опального и его родственников средств поминовения души.

В конце октября – начале ноября 1568 года очередной жертвой опричнины стал глава Русской церкви митрополит Филипп (Колычев). Длительный конфликт царя со святителем был предопределен бескомпромиссной позицией последнего по отношению к опричнине. Низложению Филиппа была придана видимость законности: на протяжении нескольких месяцев на Соловках вела следствие комиссия, целью которой было получение свидетельств «порочной жизни» предстоятеля в бытность его игуменом Соловецкого монастыря. Получив в свое распоряжение лжесвидетельства, дума и Освященный собор не вняли объяснениям Филиппа, и он заявил о добровольном сложении с себя сана, после чего был отправлен в «вечное заточение» в тверской Отроч монастырь, где спустя время и был убит.

В борьбе с митрополитом Грозный опирался на влиятельные монастыри, игумены которых входили в состав Освященного собора. В благодарность за поддержку монастыри приобретали существенные льготы: грамотой 1567 года Кириллов монастырь получил право беспошлинной торговли на всей территории опричнины, а позже завладел половиной белозерской вотчины казненного Федорова-Челяднина; московский Симонов монастырь в начале 1569 года был принят со всеми своими вотчинами в опричнину.

Святой митрополит Филипп укоряет Иоанна Грозного в Успенском соборе. Эскиз П.Н. Михайлова. 1915 год

Гибель Старицкого

Важность и острота взаимоотношений Ивана IV с удельным князем Владимиром Андреевичем Старицким были обусловлены тем, что царь и его окружение имели основание полагать: по мере развертывания опричных репрессий имя князя Владимира может стать знаменем для всех заинтересованных в возможной смене монарха, что приведет к династической смуте. 15 января и 11 марта 1566 года состоялись «мены» землями между царем и удельным князем, сохранявшие видимость добровольности, но в действительности сделанные под нажимом царя. В результате январского обмена в руках Ивана Васильевича оказался весь Старицкий удел князя Владимира, включавший собственно старицкие волости, Новое городище и «Холмские волости старой и новой уезд». Взамен князь получил обширный Дмитровский уезд, в недавнем прошлом составлявший удельное княжество дяди Ивана IV и Владимира Андреевича Юрия Ивановича Дмитровского.

Реальное положение князя Владимира в это время было двойственным. С одной стороны, он активно распоряжался своими владениями и во множестве выдавал жалованные грамоты: по своему содержанию они не отличались от актов, выданных в царской канцелярии, и заключали в себе разнообразные привилегии вотчинам и особенно монастырям. Здесь можно говорить о своеобразном «состязании в благочестии» между самодержавным монархом и удельным князем, которое проводилось путем выдачи грамот таким почитаемым монастырям, как Троице-Сергиев, Чудов, Симонов и Иосифо-Волоколамский. Если рассматривать княжеские акты как способ заручиться поддержкой влиятельных монастырей, то нельзя не удивляться наивности его окружения: ни одна из облагодетельствованных Владимиром Старицким обителей не выступила против опричной политики в целом или хотя бы в защиту преследуемого принца крови. Говоря словами Авраамия Палицына, ответом на эскалацию опричного террора было «всего мира безумное молчание».

С другой стороны, принадлежность к московской династии обеспечивала Старицкому первенство в земщине, что так или иначе превращало его в знамя всех недовольных опричной политикой. Вне зависимости от реальности такой угрозы князь и его семья автоматически становились потенциальной мишенью для опричников, что было ускорено показаниями допросов рядового новгородского подьячего, пересланными из Новгорода и приведшими к расправе над семьей Владимира Андреевича. 9–11 октября 1569 года состоялись казни самого удельного князя, его жены, матери и детей от второго брака.

Крупнейшей карательной акцией опричнины явился грандиозный поход на Тверь, Новгород и Псков, результатом которого стала гибель тысяч подданных разного статуса. Причины этого похода изложены в дипломатической переписке Посольского приказа, где репрессии в Новгороде были поставлены в связь с тем, что новгородцы «з государьскими изменники лазучьством ссылались». По всей видимости, новгородцев обвиняли в намерении расчленить Русское государство, передать трон великого княжения московского Владимиру Андреевичу и перейти вместе с Псковом в подданство Литвы. Становится понятным масштаб репрессий как против семьи удельного князя, так и во время карательного похода 1569–1570 годов: болезненно мнительный царь интерпретировал полученные на пытках показания как свидетельство существования разветвленного заговора.

В «Синодике опальных» в поименных перечнях казненных новгородцев абсолютно преобладают служилые люди, помещики и приказные (348 из 379 человек). Но среди 2170–2180 человек, погибших во время карательной экспедиции в Новгороде, больше всего, конечно, было посадских людей, то есть простых горожан. Помимо наказания ненадежных, с точки зрения государя, местных дворян и приказной администрации поход преследовал еще одну цель – пополнение опричной казны путем насильственных конфискаций сокровищ у монастырей и верхушки посада.

Опричники в Новгороде. Худ. М.И. Авилов. Первая треть XX века

Крупнейшей карательной акцией опричнины явился грандиозный поход на Тверь, Новгород и Псков, результатом которого стала гибель тысяч подданных

«Блуждающая» власть

Внутри двора шла непрерывная борьба за «места» как производное землевладения и служебных заслуг, и те, кто ее проигрывал, далее попадали в опалу и пополняли списки казненных. Один из первых пострадавших фаворитов – князь Петр Горенский, который в 1560–1564 годах был «пожалован великим жалованьем» (чинами кравчего и думного дворянина) и царь «держал его блиско себя». Но Горенский «учал быти не по государскому приказу», попал в опалу уже в феврале-марте 1565-го и был казнен за попытку его брата (или его самого) бежать в Литву. Столь же трагичная судьба постигла основателей опричнины, против которых была направлена одна из последних волн репрессий: в начале 1570-х в царской опале, часто в тюрьмах вдалеке от Москвы, погибли ближайшие к царю видные опричники Алексей и Федор Басмановы, князь Афанасий Вяземский, Захарий Очин-Плещеев, князь Михаил Черкасский, боярин и дворецкий Лев Салтыков.

Пиком репрессий стали публичные казни 25 июля 1570 года в Москве на торговой площади Китай-города, инициированные влиятельными представителями приказной бюрократии братьями Щелкаловыми. К смертной казни были приговорены опытные приказные деятели, десятилетиями руководившие внешней и внутренней политикой страны: печатник Иван Висковатый, царский казначей Никита Фуников, глава Поместного приказа Василий Степанов, глава приказа Большой казны Иван Булгаков, глава Разбойного приказа Григорий Шапкин. Вместе с руководителями приказного аппарата расправа постигла новгородских дьяков и помещиков, арестованных и, видимо, долго не признававших своей вины, и их семьи. К тому времени формирование нового опричного порядка управления приняло формы беспрецедентного террора, ударившего по самым разным категориям населения, в том числе по посадам и волостям.

Всевластие опричников ярко проявилось в истории бесчинств некоего Субботы Осорьина, отправленного в Новгород с поручением раздобыть для царской свадьбы с Марфой Собакиной «веселых» (скоморохов) и медведей. Перед отправкой скоморошьего каравана в Москву опричник вторгся на земскую – Софийскую – сторону Новгорода и натравил медведей на подьячих в земской избе. По возвращении в Александрову слободу он был одним из распорядителей свадебного пира, где его выходка наверняка получила огласку, немало позабавив самодержца и его окружение.

Управление страной в период опричнины осложнялось тем, что впервые с удельных времен в России появилась «блуждающая столица»: наведываясь в Кремль, царь не оставался там надолго. В первой половине 1565 года он в основном находился в Александровой слободе; с сентября-октября статус опричной «столицы» фактически получила Вологда; с 1567 по лето 1571 года Иван IV жил в Москве за пределами Кремля, на Воздвиженке; в дальнейшем до конца правления все больше времени проводил в Старице.

В первые годы опричная система обладала ярко выраженными чертами персонального управления царя, что воплотилось в упрощенной структуре опричной администрации, состоявшей из суда «бояр введенных», опричного дворца, казны и ведомства печатника. Фактически опричная часть государства стала управляться методами удельного княжества, что примитивизировало саму суть Русского государства, сделавшего в 1550-х значительные шаги по пути складывания аппарата власти, характерного для Нового времени.

Отмена опричного порядка в 1572 году не привела к прекращению репрессий и разделения царства; впереди были создание особого «двора», вокняжение Симеона Бекбулатовича, бесславное завершение Ливонской войны. Разбалансировав систему власти и отношений между «чинами», вбив клин между «опричными» и «земскими» детьми боярскими, опричнина проложила путь к Смуте начала XVII века, поставившей государство и народ на грань пропасти.

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963

Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992

Кобрин В.Б. Опричнина. Генеалогия. Антропонимика. М., 2008