Карт-бланш для гитлера

Можно ли было предотвратить Вторую мировую войну, почему Запад пошёл на сговор с Гитлером и как на это отреагировал Сталин? Об этом в интервью «Историку» размышляет доктор исторических наук Михаил Мельтюхов.

Политика коллективной безопасности была инициирована Францией, опасавшейся снятия с Германии военных ограничений Версальского договора. В связи с ухудшением советско-германских отношений, начавшимся после прихода Адольфа Гитлера к власти, СССР в декабре 1933 года выступил в поддержку этой французской идеи. В течение примерно двух с половиной лет Париж и Москва довольно активно пытались реализовать её путем заключения Восточного пакта, гарантирующего как восточные границы Германии, так и границы стран Восточной Европы. Вместе с Локарнскими соглашениями 1925 года (согласно которым гарантировались германо-бельгийская и германо-французская границы при сохранении Рейнской демилитаризованной зоны, а Великобритания, Франция, Бельгия, Италия и Германия брали на себя обязательства не прибегать к войне друг против друга) он создал бы реальные препятствия на пути развязывания новой войны в Европе. Однако в процессе переговоров выяснилось, что Германия открыто, а Великобритания и Польша более завуалированно выступали против реализации политики коллективной безопасности. В подобной ситуации шансы на осуществление данного сценария становились всё более призрачными.

Итогом переговоров стало вступление СССР в Лигу Наций в сентябре 1934 года, а также подписание советско-французского (2 мая 1935 года) и советско-чехословацкого (16 мая того же года) договоров о взаимной помощи. Предполагалось, что эти договоры станут частью системы коллективной безопасности в Европе. При этом под влиянием Великобритании Франция в результате отказалась от реализации собственной идеи.

Цена игры на противоречиях

— Как в решениях Иосифа Сталина преломлялись изменения ситуации в Европе, происходившие с 1933 года до осени 1938-го, когда состоялась мюнхенская сделка?

— В декабре 1933 года в связи с ухудшением германо-советских отношений Москва пошла на сближение с Парижем. Политика коллективной безопасности была направлена на сохранение статус-кво в Европе, в чём были заинтересованы и Франция, и СССР. Однако, по мере того как полноценная реализация этой политики становилась всё более призрачной, Москва постаралась стать центром притяжения левых сил, которые противодействовали правоконсервативным и националистическим политическим силам.

Ярким символом подобного противоборства явилась гражданская война в Испании. Она также показала, что Великобритания и Франция не готовы к прямому противостоянию Италии и Германии. По мере развития событий стало очевидно, что Лондон и Париж проводят политику умиротворения Германии, которая воспринималась в Москве как угроза создания единого империалистического антисоветского фронта. В самом общем плане можно сказать, что в Европе тогда сложился своеобразный политический треугольник: Великобритания и Франция — Германия и Италия — СССР. Все его участники пытались использовать противоречия друг друга в своих интересах.

В итоге Великобритания и Франция фактически поддержали отказ Германии от выполнения финансовых, военных и территориальных ограничений Версальского договора. Все попытки СССР использовать Лигу Наций для сохранения политического статус-кво в Европе не удались, так как западные страны всячески уклонялись от этого. Наивысшей точкой политики умиротворения стал мюнхенский сговор, который представлял собой попытку создания новой системы международных отношений в Европе. Поскольку в итоге эта попытка провалилась, с весны 1939 года вновь оживились контакты СССР с Великобританией и Францией.

— В чём основные причины неудачи политики коллективной безопасности? Были ли допущены советской дипломатией крупные ошибки?

— Главная причина неудачи политики коллективной безопасности заключается в том, что Великобритания и Франция оказались более склонны к соглашению с Германией и Италией, а не с Советским Союзом. Так, в ходе контактов с германским руководством 19 ноября 1937 года лорд-председатель Королевского тайного совета Великобритании Эдуард Галифакс, а чуть позже, 2 декабря, английский министр иностранных дел Энтони Иден уведомили Берлин, что Лондон не против ревизии границ в Восточной Европе, но считает непременным условием недопущение войны. Франция поддержала эту позицию во время англо-французских переговоров, которые проходили в британской столице 28–30 ноября 1937 года. Стороны договорились о дальнейшем невмешательстве в международные споры и столкновения в Восточной Европе.

Тем самым Берлину указывалось на возможность соглашения с Западом, в связи с чем примечательно заявление английского премьер-министра Невилла Чемберлена от 21 февраля 1938 года: «Мир в Европе должен зависеть от позиции главных держав — Германии, Италии, Франции — и нашей собственной». Иными словами, Гитлер получил карт-бланш на любые действия в Восточной Европе, не приводящие к открытой войне. Результатом такой позиции Лондона и Парижа стал переход Берлина к ревизии границ в Центральной Европе.

Я думаю, что советская дипломатия крупных ошибок в этом вопросе не допускала. Всё-таки внешняя политика — это многосторонний процесс, где далеко не всё зависит от желаний только одной стороны.

Гипотетический сценарий

— Чтобы прийти на помощь Чехословакии в 1938 году, Красной армии требовался коридор через Польшу или Румынию. Варшава категорически отказывалась его предоставить. При каких условиях пропустить Красную армию через свою территорию согласился бы Бухарест? И готов ли был Сталин заплатить за это признанием суверенитета Румынии над Бессарабией?

— Дело в том, что Польша, Чехословакия и Румыния являлись союзниками Франции, которая и должна была обеспечить их лояльность в условиях обострения международной ситуации. Но поскольку Париж не был заинтересован в отпоре германской экспансии в Восточной Европе, то Варшава и Бухарест старались проводить политику «и нашим, и вашим». Тем более что у Польши имелись и собственные территориальные претензии к Чехословакии.

Использовать «бессарабский вопрос» для улучшения отношений с Румынией советская дипломатия уже пыталась в сер. 1930-х годов. В итоге выяснилось, что Бухарест не готов к реальным уступкам, хотя и хочет добиться от СССР признания Бессарабии румынской территорией. Насколько я могу судить, в 1938 году Кремль не собирался разыгрывать бессарабскую карту.

— Реагируя на рост напряжённости вокруг Чехословакии, СССР провёл мобилизацию, продемонстрировав готовность прийти на помощь Праге. Однако как можно было осуществить это, не имея коридора? Можно ли было оказать значимую поддержку чехословацкой армии по воздуху?

— Рассмотрение гипотетических сценариев не имеет смысла. Ведь вопрос о военной помощи Праге мог возникнуть только в случае начала войны. При этом воздушная поддержка Чехословакии со стороны Советского Союза была вполне возможна.

— Действительно ли СССР хотел оказать военную помощь Чехословакии, несмотря на отказ Польши и Румынии пропустить советские войска через свою территорию? Или это был в принципе нереалистичный сценарий, не имевший шансов на реализацию в той политической ситуации, и речь, по сути, идёт лишь о декларациях?

— В данном случае мы можем только предполагать, как развивались бы события, если бы война в Европе началась в сентябре 1938 года. Чисто абстрактно союз Германии, Польши и Венгрии не являлся той силой, которая могла противостоять союзу Великобритании, Франции, Чехословакии и СССР. В этой гипотетической ситуации для Красной армии никаких проблем с оказанием помощи Праге не было бы.

Хотя в реальности чехословацкий кризис носил преимущественно политический характер, и твёрдой позиции Лондона и Парижа было бы вполне достаточно, чтобы обеспечить безопасность этой страны. Однако именно политика умиротворения Германии, проводившаяся западными державами, и сделала неизбежным расчленение Чехословакии. Фактически они заранее согласились выдать Гитлеру Чехословакию, а все их действия в апреле–сентябре 1938 года служили исключительно для прикрытия этой цели. По мере развития событий советское руководство убеждалось в том, что западные державы не станут сдерживать Германию.

За шесть месяцев СССР десять раз официально заявлял о своей готовности оказать поддержку Чехословакии. Кроме того, четыре раза об этом конфиденциально сообщалось Франции, четыре раза — Чехословакии и три раза — Великобритании. Советская сторона трижды предлагала провести переговоры генеральных штабов Франции и один раз Великобритании, но никакого ответа получено не было. Фактически Франция и Чехословакия просто отказались обсуждать с СССР вопрос реализации союзнических обязательств. Для этого изобретались различные отговорки, начиная от сомнений в способности Красной армии осуществлять крупные операции за пределами границ собственной страны и кончая стремлением не допустить возникновения войны, результатом которой станет победа большевизма в Европе. Всё это делало проблему советской военной помощи Чехословакии всё менее актуальной.

Силы и средства

— Насколько мощными вооружёнными силами располагала Германия во время судетского кризиса?

— Вермахт располагал 51 дивизией и одной кавалерийской бригадой, да ещё летом 1938 года было создано восемь резервных дивизий. Общая мобилизация не проводилась, поскольку для действий против Чехословакии было решено использовать лишь кадровые соединения мирного времени, пополненные резервистами до штатов военного времени под видом учебных сборов. В это время вермахт располагал ограниченными запасами вооружения. Так, на 1 апреля 1938 года в сухопутных войсках Германии насчитывалось 15 213 орудий и миномётов. В танковых войсках к 1 октября было 2608 боевых машин (из них 1468 Т-I, 823 Т-II, 59 Т-III, 76 Т-IV и 182 командирских танка). Люфтваффе к 26 сентября располагало 3307 самолётами, а также 2444 полностью и 1064 частично боеготовыми экипажами.

Вместе с тем германское руководство прекрасно понимало, что его действия в связи с чехословацким кризисом полностью зависят от позиции западных держав, и не собиралось обострять отношения с Великобританией и Францией.

— Как на планы Гитлера по захвату Чехословакии реагировали немецкие генералы? Насколько единой была их позиция?

— Существовавшая среди немецких генералов антигитлеровская оппозиция надеялась, что ожидаемый отпор планам нападения на Чехословакию со стороны Великобритании и Франции приведёт к подрыву авторитета Гитлера, позволит устранить его путём дворцового переворота и установить консервативно-авторитарное правительство. Конечно, в эту оппозицию входили разные люди с различными взглядами, но гораздо важнее были не их разногласия, а то, что Лондон и Париж пошли на уступки Берлину. Присоединение Судетской области к Германии резко подняло престиж Гитлера и сделало невозможным выступление против него. Кроме того, подобное развитие событий способствовало расколу в оппозиции, некоторые представители которой в этой ситуации перешли на прогитлеровские позиции.

— Какие силы в сентябре 1938 года могли противопоставить Германии Чехословакия и её потенциальные союзники? Каким могло бы быть соотношение сил в случае вооружённого столкновения?

— К сожалению, в научной литературе до сих пор не имеется полной картины состояния вооружённых сил европейских стран, поэтому приходится ограничиваться теми сведениями, которые были опубликованы.

Чехословакия к 29 сентября имела четыре армии, семь армейских корпусов, 18 пехотных, одну моторизованную, шесть лёгких пехотных дивизий, четыре кавалерийские, четыре моторизованные бригады и четыре группы пехоты. Вооружённые силы этой страны, в распоряжении которых было 5700 орудий и миномётов, 1514 самолётов, 348 танков, 70 танкеток и 75 бронемашин, насчитывали почти два млн человек. На границе было построено восемь крепостей, 725 тяжёлых дотов и 8774 лёгких дзота.

Во французские войска к 28 сентября было мобилизовано 1,5 млн человек, а на границе с Германией развёрнуто 37 пехотных дивизий, 13 кавалерийских бригад и 29 танковых полков (общая численность — 896 тыс. человек). Всего во французской армии насчитывалось более 1275 танков и 1604 боевых самолёта первой линии. Вооружённые силы Великобритании располагали 20 дивизиями и двумя бригадами (около 400 тыс. человек), 375 танками и 1759 самолётами первой линии.

Сухопутные войска Красной армии в нач. 1938 года состояли из 27 управлений стрелковых корпусов, 96 стрелковых дивизий (60 кадровых, двух смешанных и 34 территориальных); семи управлений кавалерийских корпусов, 32 кавалерийских дивизий, двух кавалерийских бригад; четырёх управлений механизированных корпусов, 25 механизированных, четырёх тяжёлых и трёх запасных танковых, двух мотоброневых, трёх моторизованных стрелково-пулемётных бригад и 23 артиллерийских полков резерва главного командования. Советские ВВС (сухопутные и морские) включали в себя одну авиационную армию особого назначения, 77 авиационных (24 тяжелобомбардировочных, 18 среднебомбардировочных, одну минно-торпедную, шесть легкобомбардировочных, 10 штурмовых, 14 истребительных и четыре разведывательных) и шесть авиадесантных бригад. В Красной армии насчитывалось 1 582 057 человек (из них 1 232 526 — в сухопутных войсках, 191 702 — в ВВС и 157 829 — в частях вне норм), на вооружении она имела 26 719 орудий и миномётов, 18 839 танков и 8607 боевых самолётов (из них 1417 — в составе ВВС ВМФ).

Летом 1938 года в составе Белорусского и Киевского военных округов были созданы управления шести армейских групп, а управления самих этих округов были реорганизованы в особые. Тем самым фактически формировалось два скрытых фронтовых управления, и в закамуфлированном виде воссоздавались обычные управления армий. Проведение всех этих организационных мер облегчило бы процесс мобилизационного развёртывания советских вооружённых сил на западном театре военных действий.

Вместе с тем следует помнить, что общей мобилизации ни в СССР, ни во Франции, ни в Великобритании, ни в Германии не проводилось, поэтому говорить о соотношении сил можно лишь условно.

«Мы были страшно рады»

— Но в любом случае осенью 1938 года Великобритания, Франция, Чехословакия и СССР обладали вооружёнными силами, способными нанести поражение Германии?

— Безусловно! Причём ещё раз подчеркну: чехословацкий кризис носил преимущественно политический характер, и твёрдой позиции Великобритании и Франции было бы вполне достаточно, чтобы остановить Германию. Если же говорить о чисто военной стороне вопроса, то надо понимать, что угроза со стороны Германии была тогда явным блефом. Уже после войны немецкий генерал-полковник Альфред Йодль признавал: «Нечего было и думать, что с пятью боевыми и семью резервными дивизиями мы могли удержать западные укрепления, представлявшие собой всего лишь обширный строительный участок, имея против себя сотню французских дивизий. С военной точки зрения это было невозможно».

Немецкий генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель свидетельствовал: «Мы были страшно рады, что дело не дошло до военных операций, ибо на протяжении всего подготовительного периода мы всегда считали, что средства, которыми мы располагаем для наступления на пограничные укрепления Чехословакии, недостаточны. С чисто военной точки зрения мы были недостаточно сильны, чтобы предпринять наступление, связанное с прорывом пограничных укреплений: у нас не было технических средств для такого наступления». Кейтель считал: «Если бы Даладье и Чемберлен заявили в Мюнхене: "Мы выступим", мы ни в коем случае не приняли бы военных мер», поскольку «к этому времени мы не осуществили никаких стратегических или тактических приготовлений».

— Насколько сильно возрос военный и экономический потенциал Третьего рейха после захвата сначала Судетской области, а затем и всей Чехословакии?

— Тут следует вспомнить, что межвоенная Чехословакия была одной из наиболее развитых в военно-промышленном плане стран Восточной Европы и значительным участником мирового рынка вооружений. Поэтому присоединение Судетской области в октябре 1938 года и ликвидация независимости Чехословакии в марте 1939-го серьёзно усилили военно-экономический потенциал Германии. Вермахт захватил вооружение чехословацкой армии. Как заявил Гитлер в Рейхстаге, Германия получила 1582 самолёта, 501 зенитное орудие, 2175 пушек, 785 миномётов, 43 876 пулемётов, 469 танков, свыше одного млн винтовок, 114 тыс. пистолетов, один млрд патронов, три млн снарядов. Причём речь, очевидно, шла исключительно о том вооружении, которое было реально использовано вермахтом. Кроме того, всю Вторую мировую войну чешский военно-промышленный комплекс работал на Германию.

«Управляемый громила»

— Почему Великобритания и Франция вплоть до сентября 1939 года (да и тогда лишь в виде «Странной войны») отказывались от вооружённого сопротивления попыткам Гитлера взломать Версальскую систему и перекроить карту Европы?

— Насколько можно судить, Германия рассматривалась руководством Великобритании и Франции как та сила, которую можно противопоставить Советскому Союзу. Не стоит забывать, что в западном истеблишменте преобладали консервативно-националистические настроения, когда любые левые идеи, отождествлявшиеся с рукой Москвы, представлялись серьёзной социальной угрозой. При этом диктаторские режимы Германии и Италии воспринимались как «социально близкие» и вместе с тем достаточно воинственные для прямого военного столкновения с СССР. Подобная стратегическая цель делала необходимым максимальное усиление Третьего рейха, который, по замыслу западных стратегов, должен был выполнить для них грязную работу, стать неким «управляемым громилой». Хотя, как оказалось, у германского руководства имелись собственные стратегические планы.

— Верно ли утверждение, что главной целью Великобритании и Франции было, как полагал Сталин, стремление направить агрессию нацистской Германии против СССР?

— Собственно, сегодня, когда у историков есть доступ к внутренним документам правительств Великобритании и Франции, это утверждение советской предвоенной пропаганды не вызывает никаких сомнений. Конечно, формулировки в западных документах отличаются от формулировок советских газет, но смысл их полностью совпадает. Кроме того, напомним, что советская разведка имела доступ ко многим плановым разработкам западных правительств. Так что Кремль в этом отношении не фантазировал, а опирался на соответствующие донесения.

— Как повлияло Мюнхенское соглашение на позицию Сталина и его оценку международной обстановки накануне Второй мировой войны?

— Во-первых, Мюнхенское соглашение показало, что СССР всё ещё далёк от того, чтобы стать равноправным субъектом международных отношений. Во-вторых, попустительство со стороны Великобритании и Франции германской и японской агрессии рассматривалось в Москве как угроза создания единого империалистического антисоветского фронта. Особенно показательно в этом смысле было отношение Лондона и Парижа к поддержке Советским Союзом республиканского правительства в годы гражданской войны в Испании, а также воюющего с Японией Китая.

— Когда и почему Москва пришла к выводу о том, что в новых условиях следует достигать договорённостей с Германией, а не со странами западной демократии?

— Назвать точный момент принятия такого решения весьма затруднительно. В ходе контактов советской дипломатии как с Лондоном и Парижем, так и с Берлином Кремль имел возможность довольно точно учитывать политическую ситуацию. Имеющиеся сейчас в распоряжении историков документы свидетельствуют не столько о наличии у СССР «прогерманского» или «проанглийского» курса, сколько о его стремлении использовать противоречия между другими великими державами для усиления своего влияния в мире.

Видя нежелание Лондона и Парижа сотрудничать с Москвой в деле сопротивления германской агрессии в ходе англо-франко-советских переговоров весны-лета 1939 года, советское руководство постепенно склонялось к более внимательному изучению предложений Берлина, который активно добивался нормализации германо-советских отношений. Стремясь противодействовать англо-французской политике умиротворения, имевшей целью направить экспансию Германии против СССР, Кремль увидел в этих предложениях возможность поставить Великобританию и Францию в ситуацию необходимости сопротивления германской агрессии в силу их гарантий независимости Польши.

Опубликованные советские дипломатические документы позволили установить, что согласие на переговоры с Германией СССР дал 3–4 августа 1939 года, ещё раз подтвердив его 11–12 августа, но окончательное решение о заключении советско-германского договора о ненападении было принято 19–21 августа.

— В 1989 году Съезд народных депутатов СССР с подачи Комиссии Александра Яковлева осудил советско-германский договор о ненападении от 23 августа 1939 года. Как стоит оценивать этот договор с позиций современного исторического знания?

— Формально принятое 24 декабря 1989 года постановление съезда не осуждало договор — осуждались методы ведения переговоров Иосифом Сталиным и министром иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым, а также секретный дополнительный протокол к договору. Однако развязанная в то время в советской прессе пропагандистская кампания является «интересным» примером использования исторических событий для создания негативного образа собственной страны. Так или иначе решение съезда было исключительно политическим шагом в условиях «перестройки», слабо связанным с объективными историческими оценками.

С позиций современного исторического знания представляется, что подписанный 23 августа 1939 года договор о ненападении был большим успехом советской дипломатии. Использовав желание Германии заключить подобного рода соглашение, Москва в условиях нарастания общеевропейского кризиса сумела добиться значительных уступок со стороны Берлина, признавшего интересы СССР в Восточной Европе. Москве удалось ограничить возможности дипломатического маневрирования Германии в отношении Великобритании и Японии, что во многом снижало для СССР угрозу общеевропейской консолидации на антисоветской основе и крупного конфликта на Дальнем Востоке, где в это время шли бои с японцами на Халхин-Голе. Конечно, за это пришлось взять на себя обязательства отказаться от антигерманских действий в случае возникновения германо-польской войны, расширить экономические контакты с Германией и свернуть антифашистскую пропаганду.

В итоге Советский Союз на определённое время остался за рамками европейской войны, не просто обеспечив себе значительную свободу рук в Восточной Европе и более широкое пространство для манёвра между воюющими группировками, но и сумев использовать это в собственных интересах. Кроме того, англо-франко-польская коалиция была поставлена перед необходимостью самостоятельного противостояния Германии, к чему Великобритания и Франция оказались совершенно не готовы.