Год на литературу

В идеале, у нас каждый год должен быть и годом семьи, и годом культуры, и годом литературы одновременно. До всего должны доходить руки

Николай Ге. Пушкин в селе Михайловском

Год на литературу. Не маловато ли?

Но ведь и культуре, и образованию, и семье отвели столько же. Заведенная в последние годы традиция расставлять приоритеты культурной и социальной политики только на один год (бюджет, и тот на три верстается) вызывает смешанные чувства. С одной стороны, нельзя не приветствовать стремление уделить семье или литературе особое внимание, напомнить обществу о том, что вот это у нас основное, главное, без него не может стоять общество, развиваться культура, расти человек.

Но настораживает отношение к любому году, как к своего рода памятной дате, которую всего-то и надо, что сопроводить праздничными мероприятиями. Отметим, мол, отпразднуем, время отдохнуть, а не поработать. Возникает нечто обратное изначальному замыслу: вместо усиленного внимания - его отвлечение, вместо деятельности - праздник каждый день, писателей много за века народилось и ежедневно какое-нибудь примечательное событие. Год литературы грозит ужаться по устоявшейся чиновничьей традиции в два основных вида деятельности – в заседание и разговор. Презентации, конференции, памятные статьи. Цветы, премии и добрые пожелания. А между тем, есть ли, собственно, что праздновать, что отмечать? То ли время для этого подобрано? Ситуация, что в культуре, что в литературе, что в семье, что в образовании, мягко говоря, аховая, и от проведения праздничных мероприятий вряд ли сразу станет лучше.

В идеале, у нас каждый год должен быть и годом семьи, и годом культуры, и годом литературы одновременно. До всего должны доходить руки. Потому что жизнь литературы не сводится к разовым мероприятиям и обильным банкетам по очередному поводу. Нужна планомерная и постоянная работа, нужна здравая политика, а не очередная галочка в духе "помним, любим, скорбим". Каждый такой памятный год выглядит вежливым напоминанием о том, что вот, все это было. Теперь же осталось одно название и память.

И.Репин. Пушкин на лицейском экзамене

В случае с литературой, тема памяти у нас вообще в последнее время преобладает. С одной стороны – это отражение объективно сложившейся в последние годы ситуации. Как бы ни нахваливали друг друга петухи и кукушки из литературной среды, до уровня той самой святой русской литературы, о которой в свое время говорил Томас Манн, подавляющему большинству из них, к сожалению, далековато. Да, конечно, немало есть у нас бойких на перо и язык авторов. Достаточно раскрутившихся благодаря политике и умелому маркетингу. Но вот если отбросишь уже отходящих по возрасту, по летам в вечность классиков, таких как Бондарев, Личутин, то вопрос о том, есть ли у нас русские писатели, останется открытым. Потому что Пелевин, Акунин – это не литература, а торговая марка, брэнд. Улицкая, Быков – с одной стороны, Лимонов, Прилепин – с другой – всё политика, публицистика. Их в газетах печатают, по телевизору показывают, примелькались. А читают ли их книги, Бог весть. Писателей как таковых, сосредоточенных на художественном слове и размышлении о жизни, попадающих в поле общественного зрения маловато. Сенчин, Варламов, Водолазкин – кто еще? Здесь даже тем немногим, кто следит за литературными новинками, придется поднапрячь память.

Многие же и вовсе не подозревают, что у нас еще есть, еще осталась какая-то литература. Как? У нас что-то пишется помимо детективов и фантастики? Люди искренне изумляются. И даже «толстые журналы» существуют? Вот это новость!

Год литературы невольно превращается в год воспоминаний о том, что она еще жива, что она еще существует. В таких условиях трудно удивляться тому, что круг событий, его наполняющий, вновь превращается в извечную беготню по заколдованному кругу былых достижений - Пушкин-Толстой-Достоевский-Чехов. Это бы удержать, это бы не забыть.

Многие же и вовсе не подозревают, что у нас еще есть, еще осталась какая-то литература

Жить приходится все старым жиром, гордиться старыми запасами, еще и потому что своего, нового, за два десятилетия не накопили. Не вырастили молодых, не дали им раскрыться. Даже в далекой Америке нынче констатируют с печалью – русская литература мертва.

Отчего так? Откуда этот затянувшийся траур? Наверное, от того, что все эти годы бежала литература отечественная не своими тропами, а равнялась на западный образец, строила и чистила себя сперва под образами каких-нибудь селинов и разных прочих генри миллеров, а потом постмодернистов и модернистов разных мастей и разновидностей. Советское наследие, русская писательская школа - все было отброшено. С водой выплеснули и ребенка - русский реализм, национальную литературную традицию, подменили его в лихие 90-е модернистским междусобойчиком для узкого круга лиц.

Как итог – нарастающее мнение о том, что русская классика устарела. Общественное мнение искусственно ее состарило и изъяло из жизни, поместило в музей. Многие современные писатели не чувствуют себя продолжателями этой классической традиции и, по факту, таковыми продолжателями в большинстве своем не являются. Поколеблены корневые, фундаментальные основы русского художественного видения. Отброшены глубина и размах, отброшена совесть и заменена либо дешевым морализаторством и сусальными картинками, либо откровенной литературной игрой, презирающей всякий здравый смысл и всякую моральную ответственность.

Г. и Н. Чернецовы. Пушкин, Крылов, Жуковский и Гнедич в Летнем саду. 1832 год

Как такое и в самом деле показывать? Как о таком в Год литературы говорить? Больно, стыдно и срамно. Поэтому и цепляются за старое наследие, отделываясь лишь общими словами о том, что его бы надо развить и продолжить. Когда? Когда-нибудь. Как? Нет ответа. И почему - тоже понятно. Потому что поднять отечественную литературу с колен при текущем положении дел одними статьями и банкетами вряд ли возможно. Слишком многое в самой литературе зависит от того, что лежит вне литературы, от политики, экономики, социальной стабильности. Там бы, прежде, всего порядок навести, тогда и будет каждый год Годом литературы.

Мнение о том, что литература - это сосредоточие нации, это ее дух, суть, живое объединяющее начало, мост между отцами и детьми, связь между современниками высказывалось не раз. Оно верно, и с ним трудно спорить. Но лежит оно на данный момент скорее все в той же области слов и памяти, соответствует прошлому. Как ни больно признавать, но у нас выросло уже целое поколение, а может уже и не одно - без литературы, без привычки к художественному слову, без потребности в обращении к нему. Вот какую тенденцию приходится переламывать в Год литературы, вот какие последние рубежи отстаивать.

Мнение о том, что литература - это сосредоточие нации, это ее дух, суть, живое объединяющее начало, мост между отцами и детьми, связь между современниками высказывалось не раз

Поэтому план проведения Года литературы содержит целый комплекс мероприятий, нацеленных на пропаганду чтения, на приобщение к нему. Это хорошо, это нужное и полезное дело. Хорошо, что после стольких лет этим всерьез озаботились. Но достаточно ли этого? Долго ли это продлится? Есть опасение, что с 31-м декабря, как прекратит свое действие указ о проведении Года литературы, заглохнет вся эта кипучая деятельность. Пропаганда чтения, флэшмобы, большее внимание к литературным событиям в СМИ – это отрадное явление. Но пропаганда должна не подменять, а сопровождать рутинную работу по созданию условий для вовлечения в процесс чтения все большего количества людей, подрастающего поколения. Да и какой смысл в пропаганде, если книга остается для многих недоступна, прежде всего, в силу причин материального характера. Книга должна быть дорога в свое время говорил В.В. Розанов. И это верно, но только в духовном, ценностном измерении. Дороговизна книги отпугивает читателя. Там, где бутылка водки будет стоить дешевле книги, человек скорее выберет ее, чем книгу. Об этом говорят книгоиздатели и распространители, но дальше разговора и редких целевых грантов и целевых программ дело по-прежнему не идет.

Сотрудники журнала "Современник". Фото 1856 года

Есть реальное опасение, что большая часть полезных, важных и нужных мероприятий текущего года направлены в конечном итоге на тех, кто и так не видит себя без книги, вне постоянного обращения к событиям литературной жизни. То есть вместо Года для всех, он превращается в год для тех, кто литературой интересуется, кто с ней связан, в том числе и профессионально – для издателей, писателей, критиков, редакторов, библиотекарей.

Год литературы должен объединять, а он становится средством разобщения. Создан прекрасный сайт «Год литературы», который помогает ориентироваться в происходящих в литературной среде событиях, отслеживать основные материалы, посвященные литературной жизни. Естественно, нельзя объять необъятного. Но отчего столь выборочно его содержание в разделе «публикаций»? Почему также, как и в случае с сайтом премии «Большая книга» идет отбор новостей и материалов только из одного литературного стана, и почему принцип идейных убеждений главенствует над общим литературным делом? Почему целый ряд изданий патриотической направленности остаются за бортом общероссийского по своему масштабу мероприятия, записываются как бы в несуществующие и к литературному процессу не относящиеся?

Год литературы должен объединять, а он становится средством разобщения

В России по-прежнему существует достаточно большое количество региональных толстых журналов, продолжающих нести литературную вахту («Север», «Волга», «Бельские просторы», «Дон», «Подъем», «Сибирские огни», «Дальний Восток»). Но в Год Литературы, они не только не получают достаточной материальной поддержки, о них даже не упоминают. Будто их нет, будто вся литература сосредоточилась только в Москве и Санкт-Петербурге. Отсутствие идейного единства, таким образом, дополняется разобщением уже чисто географическим. Год литературы в России проходит в атмосфере отсутствия интереса к провинциальной литературной жизни, ее соответствующего освещения. И в этом безразличии - залог дальнейшего угасания литературного процесса в провинции. В советский период по всей стране существовала сеть региональных издательств, издававших местных прозаиков и поэтов, создававших литературную среду, определявших течение литературной жизни. Где эти издательства сейчас? Те немногие, что остались, влачат жалкое существование и развиваются за счет частной инициативы, спонсорской поддержки, держатся на энтузиазме своих сотрудников.

Год Литературы ставит много вопросов. В этом нет ничего плохого. Наоборот, как раз стремление работать над проблемами, открытого обсуждать пути их решения, а не провести год в праздничном забытьи и должно преобладать. В конечном итоге хотелось бы, чтобы этот не истекший еще Год был обращен в будущее, стал отправной точкой для перелома сложившейся ситуации. Чтобы этот год стал не последним.

Этот Год нужен. Но он должен быть деятельным, плодотворным и продуктивным, открывать перспективу. В народе говорят: лето весь год кормит. Хотелось бы, чтобы год кормил столетие. А иначе – зачем он?