Битва за советы

1. Компромисс, который был провален

В сентябре-октябре 1917 года произошла политическая трансформация массовых политических структур — Советов рабочих депутатов. Умеренные социалисты (эсеры и меньшевики) утратили своё руководство в этих массовых структурах, уступив место левым радикалам — большевикам. Такова была реакция радикализированных масс на события августа 1917 года, известные как Корниловский мятеж. Попытка правых консолидироваться вокруг генерала Лавра Корнилова вызвала мощную левую волну, которую сумела перехватить РСДРП(б), опирающаяся на сильные организационные структуры.

Надо заметить, что в начале нового «левого поворота» большевики предлагали умеренным социалистам некий компромисс. Так, Владимир Ленин написал довольно-таки спокойную по тону статью «О компромиссах». В ней он предлагал эсерам и меньшевикам следующую сделку. Большевики отказываются от вооружённого восстания, но все другие социалисты выступают за отставку правительства Александра Керенского. И это было бы вполне в соответствии с резолюцией о необходимости смены власти, которую (по предложению Льва Каменева) принял Петроградский СРСД. Эсеровско-меньшевистский президиум данную резолюцию не признал. Однако вслед за этим состоялось общее заседание Петросовета, на котором присутствовала 1000 депутатов. Большинство высказалось за новый состав президиума. Ещё раньше подобную резолюцию принял Московский совет.

«Отчуждение от меньшевиков и эсеров главного Совета страны вызвало у них сильнейшее раздражение, — отмечает Виталий Старцев. — В статьях своих центральных органов, газет "Дело народа" и "Рабочая газета", они официально отказались от компромисса с большевиками… Так, ещё до открытия Демократического совещания возможность для заключения политического компромисса между большевиками и меньшевиками и эсерами исчезла… Ленин в Гельсингфорсе, в свою очередь, пришёл в ярость от отказа меньшевиков и эсеров пойти на союз с большевиками и от оскорбительной для них формы этого отказа. Принимая во внимание переход на большевистские позиции Петроградского и Московского Советов, он сделал вывод о наличии у большевиков собственных сил для свержения правительства Керенского и для захвата государственной власти» («Революционный 1917-й»//«Драма российской истории: большевики и революция»).

Таким образом, меньшевики и эсеры, цепляясь за бездарное правительство Керенского, упустили возможность создания единого социалистического фронта и своевременного перехода власти к левой коалиции. Между тем события развивались стремительно. Во главе президиума Моссовета встал большевик Виктор Ногин, а главой Петросовета выбрали Льва Троцкого, недавно вступившего в партию, но успевшего стать там вторым человеком.  Начались перевыборы депутатов, и вот в октябре 1917 года большевики имели поддержку 90% депутатов Петроградского совета, а в Москве за них были 60%.

Новый, уже большевистский, Петросовет продемонстрировал свою мощь, проведя 11–13 (24–26) октября съезд Советов Северной области. РСДРП(б) располагала здесь большинством. Она получила 51 мандат из 94 (24 мандата были у союзных большевикам левых эсеров). Сложились все условия, для того чтобы провести II Всероссийский съезд Советов и передать ему власть в стране. И 25 октября (7 ноября) этот съезд собрался и провозгласил передачу власти Советам. Большую роль в подготовке к восстанию сыграл Военно-революционный комитет (ВРК), созданный 16 (29) октября по решению пленума Петросовета.

2. Пионеры советского движения

Здесь было бы весьма уместным вспомнить: а что такое Советы и как они возникли? Произошло это ещё во время первой русской революции 1905–1907 годов в ходе массовых рабочих выступлений. Самый первый Совет был сформирован в Алапаевске, однако намного более известен Иваново-Вознесенский совет. Он возник как некий комитет уполномоченных от разных бастующих рабочих коллективов. Всего в этот общегородской забастовочный комитет выбрали 151 делегата, причём делегаты избирались от предприятий, насчитывающих более тысячи работников. Любопытно, что уполномоченные были выбраны по почину самих фабрикантов – для удобства ведения переговоров и с целью упорядочить саму забастовочную стихию. Но «деловые люди» просчитались. Получив единый координирующий орган, забастовочное движение лишь усилилось. И в конечном итоге фабриканты были вынуждены пойти на уступки, сократив рабочий день и увеличив зарплаты.

Совет сразу стал претендовать на власть, как бы заложив основы будущей идеи советовластия. При нём были созданы выборный суд и отряды рабочей милиции, он начал организовывать фабричные лавки.  В городе сложилось что-то вроде двоевластия. «Даже губернатор Леонтьев вынужден был обращаться к нему с просьбой разрешить печатать в типографии свои распоряжения и объявления, — замечает исследователь левого и рабочего движения Дмитрий Жвания. — Когда фабриканты и торговцы попытались оказать давление на бастующих выселением рабочих из фабричных казарм и повышением цен на продукты питания в магазинах города, Совет рабочих депутатов добился запрещения повышения цен, открытия фабричных лавок и отпуска продуктов в кредит, организовал снабжение питанием стачечников через кооператив. Также Совет помешал планам властей по пересылке паспортов рабочих, что означало их увольнение» («Смело за власть Советов»//Sensusnovus.Ru).

Советы оказались весьма востребованной формой организации трудящихся. В октябре — декабре 1905 года было создано примерно 50 таких структур. Они сформировались в столицах и других крупных городах: Киеве, Одессе, Твери, Костроме, Саратове, Самаре, Красноярске, Новороссийске, Ростове-на-Дону, Екатеринославе.

Наиболее влиятельным был Петербургский совет рабочих депутатов, созданный на основе рабочих стачечных структур. Социал-демократы (большевики и меньшевики) подчёркивали низовой, стихийный характер этого процесса, хотя всячески выпячивали свою роль в оформлении этой народной стихии. Между тем председатель Совета Георгий Хрусталёв-Носарь утверждал, что Совет возник сразу после событий 9 января. Это подтверждает анархист Михаил Волин. Вместе с Носарем  сначала он создал комитет по оказанию помощи семьям бастующих. На его базе и возник Совет рабочих делегатов, который возглавил Носарь, получивший поддельные документы на имя рабочего Хрусталёва (сам он был по профессии помощником присяжного поверенного).

Что же до социал-демократов, то они, по версии Хрусталёва-Носаря, проникли в Совет и стали там ведущей силой лишь осенью 1905 года. В октябре 65% депутатов Совета составляли социал-демократы, 13% — эсеры и 22% — беспартийные. Всего Петербургский СРД насчитывал 562 депутата, избранных от 147 предприятий, 34 мастерских и 16 профсоюзов. Считается, что Хрусталёв являлся во многом символической фигурой, а реально всеми делами в Совете заправлял «внефракционный» социал-демократ Троцкий, тесно сотрудничающий тогда с Александром Парвусом.

Совет попытался «прижать» Петроградскую городскую думу, выдвинув ряд требований: прекратить финансовую поддержку полиции, выдать деньги на «вооружение народа», отчитаться в распоряжении средствами, отпущенными на нужды рабочих, и т.д. Но думские гласные не поддались и указали депутатам на дверь. Неудачей закончилась и попытка оживить забастовочное движение, пошедшее на спад после опубликования знаменитого Октябрьского манифеста. Громко заявленная «Ноябрьская стачка» провалилась, и Совет стремительно слабел. Ну а дальше начала действовать полиция: 28 ноября арестовали Носаря и 3 декабря СРД просто разогнали, участников же заседания подвергли аресту.

Так закончилась большая политическая карьера Хрусталёва-Носаря, которому посчастливилось, пусть и на короткое время (и во многом формально), стать во главе альтернативного органа власти столицы Российской империи. Вообще это была довольно яркая личность, совершенно несправедливо забытая и остающаяся в тени таких гигантов, как тот же Троцкий. После провала питерского СРД его приговорили к бессрочному поселению в Сибири, откуда он и бежал, продолжив свою политическую деятельность в эмиграции. Носарь вступил в РСДРП и примкнул к меньшевистскому ядру. Однако меньшевизм оказался ему скучен, и он увлёкся идеями революционного синдикализма и богоискательства, в рамках которого социализм соединялся с религией.

Когда началась Первая мировая война, Носарь, будучи убеждённым русским патриотом, стал радикальным оборонцем. Он даже вернулся на Родину, искренне желая помочь ей в борьбе с внешним противником. К сожалению, власти его патриотического порыва не оценили, влепив за побег из ссылки три года каторжных работ. После Февраля Носарь получил свободу, пытался вновь сделать карьеру по советской линии, но в этот раз у него ничего не получилось. Тогда он вернулся в свой родной город Переяславль (на Украине), где развил бурную деятельность и сумел создать небольшую республику. Теперь он уже стоял на позициях русского консервативного национализма. В 1919 году местный ревком расстрелял его за участие в антибольшевистских массовых акциях.

3. Взявшись за оружие

Советы позиционировали себя как органы власти. И это внушало надежду многим революционным лидерам. Весьма оптимистично относился к ним Ленин, грезивший о вооружённом восстании. В советской историографии любили ссылаться на его статью «Наши задачи и Совет рабочих депутатов». В ней Ильич высказывался довольно решительно: «Совет должен провозгласить себя   временным революционным правительством или составить таковое, обязательно привлекая для этого новых депутатов не от рабочих только, а, во-первых, от матросов и солдат, которые повсюду потянулись уже к свободе, во-вторых, от революционного крестьянства, в-третьих, от революционной буржуазной интеллигенции. Совет должен выбрать сильное ядро временного революционного правительства и пополнить его представителями всех революционных партий и всех революционных (но, конечно, только революционных, а не либеральных) демократов».

Тут обращает на себя внимание то, что Ленин пишет именно о «временном» правительстве. Какова же будет судьба Советов при правительстве «постоянном», он умалчивает. Хотя в любом случае лидер большевиков делал ставку на Советы, причём особенно ценил их надпартийный характер, позволяющий объединить самые разные силы левой (революционно-демократической) оппозиции. Между тем среди самих социал-демократов были весьма распространены «партийно-сектантские» настроения. Многие настаивали на том, чтобы Советы приняли программу РСДРП. А член Петербургского комитета Богдан Кнунянц (Радин) опубликовал статью «Совет рабочих депутатов или партия», в которой утверждал, что они должны стать всего лишь одной из организаций партии. Это требование содержала и резолюция Федеративного комитета РСДРП.

Советы уверенно присваивали себе властные функции. И если в Петербурге всё прошло относительно мирно, то в Москве события приняли трагический оборот. В городе вспыхнуло вооружённое восстание, которое сопровождалось ожесточёнными и кровавыми столкновениями. В официальной советской историографии такое развитие событий объяснялось сильным влиянием большевиков в Совете, а также общими опасениями того, что правительство введёт войска и подавит левую оппозицию. Это верно, но лишь отчасти.

Действительно, большевики пользовались огромным влиянием в Московском СРД, который функционировал 21 ноября — 15 декабря 1905 года и состоял из 170 депутатов, представлявших 80 тыс. рабочих и 184 промышленных предприятия. В его президиум вошли такие испытанные бойцы, как Михаил Васильев-Южин, Мартын Лядов, Вергилий Шанцер (Марат). Считается, что у МСРД не было постоянного председателя, однако, по некоторым данным, такого председателя всё-таки избрали. Им стал меньшевик студент Иван Круглов.

Более того, далеко не все из большевиков являлись сторонниками вооружённого выступления. «Даже военный организатор большевиков А. Васильев сомневался, примкнёт ли армия к восставшим, — пишет Геннадий Головков. — Из МК (Московского комитета. — А.Е.) против восстания были Р.С. Землячка и Е. Кудрявцев (от Боевой организации) и секретарь МК В.Л. Шанцер (Марат), который прежде хотел посоветоваться с ЦК РСДРП. Категорически за восстание были Станислав Вольский и Васильев-Южин — они считали, что "восстание неизбежно и необходимо даже в том случае, если оно осуждено на неудачу…" При обсуждении на совете вопроса о восстании уже никто не мог остановить порыв к восстанию, так как рабочие горячо и настойчиво доказывали необходимость выступления» («Бунт по-русски. Палачи и жертвы»).

План восстания изначально оказался весьма слабо проработан. Ну а потом полиция арестовала членов Федерального комитета, объединившего эсдеков и эсеров. Теперь восстание лишилось общегородского руководства и было обречено разворачиваться под руководством районных структур. Закончилось это весьма печально и кроваво.

Вариант вооружённого выступления имел место и в других городах. Под руководством Советов в России возникали недолговечные, но «громкие» республики: Красноярская, Новороссийская и прочие.  Особенно показательна Красноярская республика, где 20 октября  1905 года сформировали Выборную комиссию рабочих, которую практически сразу же переименовали в СРД. Во главе его стал социал-демократ Александр Мельников. В городе создавали рабочие дружины, начались столкновения с полицией и чёрной сотней. И вот 6 декабря был сформирован Объединённый совет депутатов от рабочих и солдат. В его состав вошло примерно 120 человек, представлявших эсдеков, эсеров и беспартийных. ОСДРП разоружил полицию и взял власть в городе. Президентом новоиспечённой республики сделали прапорщика Второго железнодорожного батальона, председателя Совета солдатских депутатов Андрея Кузьмина. Это был человек, придерживающийся весьма эклектических воззрений, среди которых очень важное место занимали идеи Льва Толстого. Революционер-толстовец, Кузьмин выступил против захвата арсенала и раздачи оружия рабочим. В результате Красноярскую советскую республику довольно-таки быстро ликвидировали опомнившиеся власти.

Судьба советского президента Кузьмина в чём-то напоминает судьбу его «коллеги» Хрусталёва-Носаря. Он оказался в эмиграции, где пережил религиозный подъём. В 1912 году экс-«президент» встретился с афонскими старцами, после чего вернулся в Россию, где получил четыре года каторги. Как и Носаря, его освободил Февраль, но революционную карьеру Кузьмин сумел сделать впечатляющую. Его назначили помощником начальника Петроградского военного округа по вопросам пропаганды, причём он трижды исполнял обязанности самого главы округа. Ему довелось руководить штурмом особняка Матильды Кшесинской, где засели большевики. И тогда он встретился с Иосифом Сталиным, который уговаривал его не усердствовать в плане силового варианта. Закончилась сия блистательная карьера тем, что Кузьмин бежал вместе с Керенским в Псков в штаб генерала Петра Краснова. Эта «команда» попыталась противостоять большевикам, однако успеха не достигла. Пришлось идти на переговоры с красным матросом-командиром Павлом Дыбенко, по завершении которых Кузьмина и Краснова арестовали. Потом Кузьмина отпустили, он какое-то время действовал в Сибири.

4. Советский традиционализм

И в 1905, и в 1917 годах в основании Советов находилось представительство от предприятий. И тут советский «парламентаризм» существенно отличался от парламентаризма «классического», западного, основанного на представительстве от партий и «общегражданских» территориальных округов. Сторонники Советов, сами того не желая, сходились с консерваторами-традиционалистами, жёстко критикующими западный парламентаризм.

В качестве наиболее яркого примера здесь можно назвать бывшего народника Льва Тихомирова, ставшего убеждённым монархистом. В своём программном труде «Монархическая государственность» он утверждал, что в основе представительства должны быть не общегражданские округа, но конкретные социальные общности, в том числе и профессиональные. Именно от этих общностей и следовало проводить выборы в настоящую, Народную думу. И работать такая Дума должна была на непостоянной основе, ибо оторвавшиеся от своих профессиональных обязанностей депутаты становились бы профессиональными политиканами и переставали бы оставаться специалистами в области своих хозяйственных профессий. А ведь их мнение тем и ценно, что это мнение специалистов, представляющих все производительные, торговые и служилые группы русского общества.

Собственно говоря, так и произошло. На самом первом уровне выборы в Советы происходили от предприятий (и воинских частей — своего рода «трудовых коллективов»), а также сельских общин. И этот принцип был зафиксирован в программе РКП(б), принятой в 1919 году VIII съездом партии: «Советское государство сближает государственный аппарат с массами также тем, что избирательной единицей и основной ячейкой государства становится не территориальный округ, а производственная единица (завод, фабрика)».

Более того, советская вертикаль выстраивалась посредством многоступенчатых выборов, идею которых высказывали многие консерваторы (например, Пётр Семёнов), считавшие необходимым наличие жёсткого фильтра для народных избранников. По Конституции РСФСР 1918 года сельские сходы выбирали делегатов волостных советов. Они посылали своих делегатов на уездный съезд, который вместе с городскими Советами делегировал представителей на съезд губернский. И вот только там уже и происходило избрание делегатов на самый главный всероссийский съезд.

Традиционалистский характер новых структур отчётливо проявился во время формирования сельских Советов. Общинное крестьянство признало их далеко не сразу, в чём проявилась специфика самой русской общины, на которую обращали внимание такие исследователи, как консервативный экономист Сергей Шарапов. Они указывали на то, что община относится к новшествам довольно настороженно, однако стоит кому-то из крестьян их признать, как процесс становится лавинообразным. Так же происходило и с Советами, за которые крестьяне прямо-таки ухватились. В них они увидели возрождение привычных им сходов на новой основе (характерно, что и сами сходы часто так и называли — «советами»). А вот бессословные, «общегражданские» земства, пытавшиеся навязать буржуазно-либеральное Временное правительство, крестьяне не приняли. Им нужна была своя собственная, «сословная» организация.

Мощный импульс созданию крестьянских Советов дала Октябрьская революция. До неё в губерниях Центральной России Советы имелись лишь в 16 волостях (из 1001). Хотя уже в марте следующего года они существовали в 965 волостях (96%). Тем самым русское крестьянство доказало, что оно не является некоей аморфной массой, но совокупностью организованных общин, обладающих социальной и политической субъектностью.

5. Партийные тиски для Советов

На первых порах крестьянские Советы относились к правительству большевиков довольно лояльно. Правда, самих партийцев эта лояльность устраивала всё меньше и меньше, ведь большинство крестьянских депутатов не принадлежало ни к одной из партий. Сам принцип партийности, экспортированный с Запада, казался им глубоко чуждым в отличие от самобытной советской организации. В результате партийные организации стали подминать под себя советские.

Вот, к примеру, отчёт секретаря Степащинской сельской комячейки (Московская губерния): «Ячейка была создана в июле 1918 года для реорганизации Совета, так как население деревни кулацкое, с которым надо бороться… Сейчас Советы на полной высоте. В Совете все коммунисты». В аналогичном духе выдержан и отчёт бронницких (та же губерния) партийцев: «Принимаются все меры к удалению из волостных Советов беспартийного элемента и замены их коммунистами». Технологии тут использовались незамысловатые: «При перевыборах волсоветов под руководством волячеек из 16 в семи волостях проведены свои люди, в других прошли 1–2 коммуниста, а в остальных сочувствующие… негодный элемент по предложению волячеек из волсоветов выкидывается, и кооптируются коммунисты» (из выступления на Волоколамской партийной конференции, Московская губерния, 1918 год. В.М. Андреев. Политическая трансформация крестьянских Советов в 1918 году//«Власть и общественные организации России в первой трети 20-го столетия»).

Впрочем, та же беда происходила с городскими Советами, над которыми установили жёсткий контроль бюрократии — как партийной, так и своей собственной. Усиливалась роль исполнительных комитетов и их президиумов. А частенько бывало и так, что реальные полномочия оказывались в руках председателя и нескольких активных исполкомовцев. Это проявилось и на самом высшем уровне, причём касалось не столько Всероссийского Центрального Исполнительного  Комитета (ВЦИК), сколько Совета Народных Комиссаров (СНК), который тоже имел законодательные функции.

Надо сказать, что многие партийцы отлично видели эту трансформацию и трубили по этому поводу тревогу. Так, на VIII съезде партии бывший председатель ВСНХ Николай Осинский отмечал переход властных полномочий Советов к их исполнительным органам и даже к отдельным личностям. Депутаты говорили об «исполкомии» и «умирании Советов». Отмечалась «вертикальная централизация», в ходе которой отделы исполкомов выходили из подчинения самих Советов и встраивались в новую ведомственную иерархию. Многие делегаты (тот же Осинский) возражали против параллелизма СНК и ВЦИК, считая целесообразным сосредоточить все законодательные функции в последнем.

В то же время большинство партийных функционеров было убеждено в правильности новоявленного централизма. Так, на IX съезде (1920 год) Николай Бухарин утверждал: «Относительно развитого социалистического строя никто не доказал, что там будет господствовать принцип коллегиальности. В развитом социализме будет следующее. Сегодня сижу я и управляю, и мне верят как компетентному человеку, а назавтра, в силу товарищеского разделения труда, будет сидеть другой. Он и будет указывать, и ему будут доверять».

Коммунисты постоянно наращивали своё присутствие в Советах, тесня все другие социалистические течения, которые действовали полулегально. «Под занавес» Гражданской войны произошла окончательная зачистка советских институтов, которую называют «второй большевизацией Советов». Большевикам пришлось потрудиться, ибо даже в 1920 году социалисты сохраняли некоторую популярность. Так, в составе Моссовета существовала фракция меньшевиков, насчитывающая 40 депутатов. В итоге проблема «внутрисоветской» оппозиции решилась: «…На губернских съездах Советов делегаты-коммунисты составляли в 1919 г. 75,4%, в 1920 г. — 78,6%, тогда как число представителей других социалистических партий почти сошло на нет: в 1918 г. — 14,2%, в 1919 г. — 3,6%, в 1920 г. — 0,2%. Еще более разительна динамика роста численности коммунистов в составе делегатов всероссийских съездов Советов. Если на I Всероссийском съезде Советов (июнь 1917 г., Петроград) коммунистов было 10%, а представителей прочих партий и беспартийных — 90%, то после Октября 1917 г. картина резко меняется. Начиная с VII Всероссийского съезда Советов (декабрь 1919 г.) и до XI съезда (январь 1924 г.) неизменно, за одним исключением, число коммунистов в их составе превышает 90%, представителей других партий и беспартийных колеблется от 6 до 9%. Следует учесть, что в последнюю общую категорию входили либо беспартийные, должным образом отфильтрованные на выборах, "сочувствующие" Советской власти делегаты, либо же выдаваемые за беспартийных те же большевики» («Власть и реформы. От самодержавной к Советской России»).

Большевики выиграли битву за Советы, но последние проиграли, став придатком партийно-государственной машины. Вряд ли тут стоит сваливать всё на некую «злокозненность» Ленина и его сподвижников. В течение многих лет миллионы людей были вынуждены воевать с внешним противником, а затем и со своими же соотечественниками. Это, конечно, наложило сильнейший отпечаток на сознание масс, сделав его весьма «брутальным». Центробежные процессы, начавшиеся сразу же после Февраля 1917 года, оказались настолько сильны, что возникла потребность в довольно-таки жёсткой централизации. И мощная, дисциплинированная партия, обладающая всей полнотой власти, казалась для этого самым подходящим институтом. Сложно сказать, было ли возможным советовластие в тогдашних условиях. Вольные Советы вполне успешно действовали на территории, контролируемой Революционно-повстанческой армией Нестора Махно. И территория эта была не такой уж и маленькой. Она равнялась территории современной Бельгии. Однако это всё же было локальное явление. Да и вообще, как известно, история сослагательного наклонения неприемлет.

Александр ЕЛИСЕЕВ