Фарфор. соревнование монархов

Открытая китайцами  около 620 года н.э. технология  производства фарфора  была важнейшей государственной тайной — наряду с шёлком.  Тысячу лет  Китай  успешно хранил этот секрет.  Только японцы выведали его и…  тут же засекретили не хуже китайцев, так что Европе оставалось лишь покупать за золото фарфоровые чаши, вазы и бессильно разгадывать: что это за таинственный материал? Как, из чего получен?.. 

Где,  когда произошла «утечка информации» — через Великую Китайскую стену или через Японское море — неизвестно. На вероятного похитителя указывает лишь  сам термин: «фарфор» пришёл в Европу от персидского «фегфур», значит, к  промышленному шпионажу причастны, скорее всего, персы.

В Европе  первыми подхватили технологию итальянцы, причём владыка Флоренции Франческо Медичи, устроив  мастерскую  (1574),  самолично работал  в своей фарфоровой  лаборатории. Но,  проработав 20 лет, лаборатория зачахла: причины остановки (смена придворных увлечений?) и флорентийская рецептура, технология остались неизвестными.  Пауза… и через 100 лет массовое производство вновь стартовало, теперь во Франции (около 1690 года). Галантный (XVIII) век породил  моду на фарфор, с тех пор уже не прекращавшуюся. Заведение фарфоровых заводов стало соревнованием правящих особ. Саксонский курфюрст поначалу лидировал, его Мейсенский завод с 1710 года  — предмет всеевропейской зависти. Затем своими производствами обзавелись австрийский император (1718), прусский король (1751). Во Франции  севрский фарфор стал утешением Людовику XV  после всех проигранных войн.

Российские монархи не отстали в этой художественной гонке:  Санкт-Петербургский императорский фарфоровый завод с 1744 года — один из мировых лидеров, наша национальная гордость. Основанный по приказу Елизаветы Петровны, Императорский фарфоровый завод своим мировым уровнем обязан таланту  русского учёного  Дмитрия Виноградова (1720–1758). Однокашник Михаила Ломоносова по Славяно-греко-латинской академии и его близкий друг, Виноградов открыл секрет изготовления «белого золота»,  так тогда называли фарфор. И  не зря называли: некоторые шедевры стоили больше, чем золото того же веса. Виноградов впервые в истории составил научное описание фарфорового производства, близкое к новейшим понятиям керамической химии. Его фарфор по качеству не уступал саксонскому, а по составу,  приготовленному из отечественного сырья, приближался к китайскому.

В первые годы на Невской порцелиновой мануфактуре (так она тогда называлась) изготавливали мелкие вещи, в основном табакерки для Елизаветы Петровны, которые она дарила приближённым,  отправляла в качестве дипломатических подарков. В 1756 году  Виноградов построил большой горн, стали изготавливать более крупные предметы. Сначала фарфор держали для престижа наряду с другими драгоценными вещами,  и только спустя десятилетия им начали сервировать столы.

Дмитрий Виноградов родился в Суздале. Близкий друг и однокашник Ломоносова по знаменитой  Славяно-греко-латинской академии. Вместе с ним и несколькими  лучшими учениками  был переведён в Санкт-Петербург, а позже отправлен  на продолжение обучения  в Германию, Марбургский университет.  Изучал химию, горное дело, физику, потом перевёлся во Фрайберг, тогдашний центр горной промышленности.

По  возвращении на родину (1744) зачислен на Порцелиновую мануфактуру, приставлен учеником к «мастеру фарфорового дела» Христофору Гункеру, склочному и абсолютно некомпетентному «спецу».

Здесь сходство их с Ломоносовым линий жизни проявилось ещё больше: конфликт с засильем немцев.  Именно  с «засильем», недобросовестной конкуренцией  — с самими немцами их прекрасные отношения известны:  многочисленные общие друзья вроде Риммана, немка — жена Ломоносова…

Четыре года (до 1748-го)  были крайне тяжёлыми для Виноградова. Гункеровское производство выдавало лишь покривлённые чаши грязного цвета.

Виноградов упорно исследовал составы фарфоровой массы,  методы обжига. Об атмосфере на Порцелиновой мануфактуре свидетельствует то, что для записи результатов своих опытов, формул и рецептур Виноградову пришлось изобрести свой шифр, непонятный даже ближайшим сотрудникам. Наконец,  стали получаться изделия всё лучшего цвета и формы. По результатам многолетних опытов Виноградов выпустил объёмный труд: «Обстоятельное описание чистого порцелина, как оной в России при Санкт-Петербурге делается, купно с показанием всех тому принадлежащих работ» — первое в Европе теоретическое исследование.

Победа дорого далась учёному: Виноградов стал сильно пить. Его  держали под караулом,  даже сажали на цепь. Умер он в 1758 году в возрасте 38 лет.  Сохранилось всего девять изделий с маркой Виноградова (W), представляющих огромную ценность.

При Екатерине II  Порцелиновая мануфактура подверглась реорганизации,  с 1765 года стала называться Императорский фарфоровый завод. Задача:  "Удовольствовать всю Россию фарфором". Конец ХVIII века — время расцвета русского фарфора. Заказанные Екатериной II роскошные сервизные ансамбли «Арабесковый», «Яхтинский», «Кабинетский» насчитывали до тысячи предметов. Центральную часть ансамблей занимали настольные скульптурные украшения, прославляющие деяния императрицы, отражавшие события её царствования. С одобрения императрицы на заводе изготовили  серию скульптур «Народы России» (около ста фигур).

Известный этнограф и путешественник Иоганн Готлиб Георги:  «Нынешний фарфор есть прекрасный как в рассуждении чистоты массы, так и в рассуждении вкуса,  образования (то есть формы) и живописи. В магазине видны весьма большие и с наипревосходнейшим искусством выработанные вещи» (описание Санкт-Петербурга, 1794).

Екатерининский фарфор стал  национальным брендом. Павел I унаследовал интерес матери, но сервизы павловского периода не отличаются пышностью,  торжественностью,  были рассчитаны на узкий круг приближённых лиц. Вошли в моду сервизы на две персоны: дежене.

Так, характеры Екатерины и Павла, стили их царствований отражены  в фарфоре. Последний сервиз ХVIII века заказал Павел I в новую резиденцию, Михайловский замок. Им сервировали стол в канун гибели императора. По воспоминаниям камер-пажа, «государь был в чрезвычайном восхищении, многократно целовал росписи на фарфоре,  говорил, что это один из счастливейших дней его жизни».

Фарфор  эпохи Николая I отличался виртуозной живописью. На вазах воспроизводились полотна старых мастеров из Эрмитажа:  Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Мурильо. Копии поражали точностью, тонкостью линий. Развитие получили также портретная, иконная и миниатюрная живопись на вазах и пластах.  А с 1900-х годов завод сотрудничает с художниками знаменитого объединения «Мир искусства»: Константином Сомовым, Евгением Лансере, Сергеем Чехониным.

В 1925 году, к  200-летию Российской академии наук, заводу присвоили  имя Ломоносова. Так повернулась история двух друзей, Виноградова и Ломоносова.

Сегодня одно из приятнейших зрелищ: магазин при заводе, набитый как в самый пик очередей дефицитом, но в основном иностранцами. Цены круты, однако уехать из Питера без фарфоровой вещицы интуристу невозможно.

 Дмитровский фарфор

Отдав  дань уважения первому российскому заводу, перейдём к «первому и лучшему в московском регионе» — Дмитровскому фарфоровому  заводу.

Так он назывался после 1917 года, а в истории более известен под двумя именами, за каждым из которых своя эпоха, — Гарднеровский и Кузнецовский.

Здесь, в селе Вербилки близ Дмитрова, в марте 1766 года  и открылась «первая в России частная фарфоровая  фабрика». (Следующий известный завод Подмосковья в Дулёво появится в 1832 году.) Однако первое производство Франц Гарднер, обрусевший английский купец, запустил тут ещё раньше, в 1754 году, когда  село Вербильцы принадлежало князю Сергею Урусову.  До этого он долго ездил по России вплоть до  Сибири, подыскивая  глину для фарфора. Лучшая глина оказалась  на Украине,  близ  города Глухова на Черниговщине, но… лучшим местом  для фабрики по многим показателям (о чём ещё будет речь) выбрали Дмитровский уезд. Старший  сын,  профессор Женевского университета Франц Гаттенберг,  руководивший одно время Императорским  заводом, помог отцу поставить дело на широкую ногу.  Кроме сервизов, статуэток для монархов требовались и массовые  дешёвые  фарфоровые изделия, в том числе посуда для химических лабораторий, учебных заведений.

В нач. 1780-х годов Гарднер изготовил четыре «орденских сервиза»: Георгиевский, Андреевский, Александровский, Владимирский  — для приёмов в честь кавалеров главных  орденов России. Сервизы очень понравились Екатерине II. Гарднер удостоился высочайшей аудиенции, московский  генерал-губернатор пожаловал ему право ставить на своих  изделиях изображение московского герба. В итоге «физическим наполнением» национального бренда  екатерининский фарфор стала продукция Петербургского и Вербилковского заводов.

Иоганн Миллер, один из первых мастеров, приглашённых  Гарднером из саксонского Мейсена,  успел поработать на Императорском заводе под руководством самого Виноградова — ещё одна нить связи двух старейших российских производств.

Гарднер,  сдержав слово, наладил выпуск  и массовой, дешёвой фарфоровой посуды. В 1771 году в Вербилках работало 70 человек, через 10 лет — 150. Причём  иностранцами были лишь управляющий и художник. В 1833 году освоен выпуск посуды из фаянса.

Франц Гарднер оставил фирму в цветущем состоянии:  лучший частный фарфоровый завод России.  Но, увы, старший сын и помощник  ненадолго пережил  отца, а вдова  Сарра Александровна не смогла сохранить уровень. Дело поправили сыновья Александр и Пётр Францевичи. В 1829 году фабрика получила золотую медаль на Первой промышленной выставке, а в 1855 году — особую благодарность императора и право ставить на изделиях изображение теперь уже государственного двуглавого орла. Известно, как за сей «императорский  Знак качества» боролись лучшие промышленники, те же водочники Смирновы. Право на герб России  «Мануфактура Гарднеръ» подтверждала в 1865, 1872, 1882, 1896 годах.

Особая дмитровская земля

Земля для фарфора  не только сырьё, глина.  Ведя речь  о приглянувшейся Гарднеру исторической земле — Дмитровском уезде, о его традициях, людях,  купеческом сословии, предоставим слово нынешнему главе  Дмитровского района Валерию Гаврилову: «Энергичные дмит­ровские купцы были мобилизованы, отправлены Петром для организации торговли в новую столицу. Сохранились колоритные записки Петра Толченова,  вырвавшегося на несколько недель из Петербурга. Он оправдывается: в родной Дмитров не сбежал, а лишь заехал к болящей родне  и помочь закончить строительство колокольни Введенской церкви.

В следующем веке знаменитые купцы Лямины, настоящие текстильные короли России, выбирают Дмитровский уезд  для главной своей Покровской мануфактуры  в Яхроме. Москве они дали городского голову, тогдашнего мэра Ивана Лямина,  прекрасные постройки, храмы, первые конки, предшественницы трамваев. А Дмитровскому уезду — огромный храм во имя Живоначальной Троицы на  высоком Яхромском холме.

Ближе к теме инноваций, передовых производств:  они всей России дали важный технологический толчок. XIX век, паровые машины — главный  «привод» на сотнях заводах, фабрик, мануфактур. Каменный уголь ещё не поставляют, леса стремительно вырубаются. В России — целый океан торфа, но нет технологического приёма, возможности превратить его в промышленное топливо. И Лямины ставят в Дмитровском уезде  первое в стране промышленное производство «торфяных кирпичей»,  брикетов.  Мгновенно развернувшееся производство вскоре даёт 35 млн брикетов/год. Это более 130 кубических саженей. Крестьянам — хороший зимний промысел: привозили до 1600 возов торфа/день.  Ляминым — новый, по-современному выражаясь,  бизнес».

Возвращаясь к нашему фарфоровому заводу, можно сказать почти наверняка:  в Вербилках использовали ляминский «торфяной кирпич». Среди десятков других фабрик, кустарных промыслов, бумагопрядильных,  ткацких, стеклянных,  хрустальных,  шерстопрядильных,  фольговых,  лаковаренных назову и четыре уникальных  золотогазовых и позументных производства, заложивших культуру производства российского масштаба и по нынешний день: золотошвейные промыслы  Пересветово и Орудьево плавно перетекли в главную фабрику по изготовлению погон, аксельбантов. Дмитровский уезд — это и центры знаменитых российских  на­родных промыслов: Федоскино, Жостово…

Именно сочетание благоприятной деловой среды, традиции художественных промыслов Дмитровского уезда, подходящие кадры притянули сюда лучший и мощнейший  частный  фарфоровый завод России. И, хотя одна из многих  административных перекроек перевела посёлок Вербилки в соседний Талдомский район, дмитровчане всегда  его помнят. В городском музее хранятся многие образцы, документы  Дмитровского фарфорового завода.

Во второй пол. XIX века согласно справочникам «художественный уровень Гарднеровского фарфора падает: шаблонные приемы  росписи, введение переводных картинок (декалькомании) на основе  репродукций, причем не лучших образцов  живописи. Некоторую самобытность сохраняют лишь "восточная" (для Средней Азии) и "трактирная" посуда с яркой праздничной росписью». 

В 1892 году Елизавета Гарднер за 238 000 рублей продаёт фабрику Матвею Кузнецову. В Вербилках начинается новая эра — кузнецовская.

Они получают не просто производство, но и богатый «интеллектуальный капитал»: знаменитая торговая марка («с гербами»), специалисты, художники, каталоги эскизов… До  самой революции на кузнецовском фарфоре остаётся клеймо Гарднера.

Чайные, столовые сервизы, церковные лампады, люстры, чаши. К 100-летию Бородинской битвы,  к 300-летию дома Романовых  выпущены «линейки» посуды, статуэтки, вазы.

Революция — нелёгкое время для  производств «предметов роскоши», но Дмитровский, как и Петербургский фарфоровый завод, уцелел. Более того,  они стали некими глашатаями идей революции: появились такие сервизы, как «Наркомпрос», «Наркоминдел»… Так называемые агитационные тарелки первых лет Советской власти, НЭПа до сих пор «хиты» международных аукционов. Хотя по формам, технологиям это ещё кузнецовский фарфор.

Начиная с 1930-х  упор, конечно, делался на массовую продукцию среднего качества. Однако традиции,  историческая преемственность, творческая работа скульпторов, художников Сергея Орлова, Татьяны Деморей,  Константина Тихонова, Евгения Смирнова, Юрия Зотова позволяют Дмитровскому фарфоровому заводу сохранять в лучших  работах уровень гарднеровского и кузнецовского фарфора.  Это «Конёк-горбунок», «Золотая рыбка», сервизы «Русский орнамент», «Женщины наших республик», «Битва за Родину». Посвящённые новым полководческим орденам сервизы «Александр Невский», «Суворов», «Кутузов» напоминают о  знаменитых  «орденских сервизах» века Екатерины. Продукция завода была удостоена большой золотой медали на Всемирной выставке в Париже (1937),  серебряной медали на Всемирной выставке в Брюсселе (1958).

В 1991 году работники выкупили завод,  организовав ЗАО «Фарфор Вербилок».  О нынешних сложных временах  исторического производства нужен отдельный рассказ. Упомяну, что на международных выставках предпринимателей Америки и Европы в Бирмингеме и Мехико (1996) продукцию фабрики отметили Бриллиантовой и Золотой звёздами.

С 2007 года фабрика «Мануфактуры Гарднеръ»  — почётный член Гильдии поставщиков Кремля и обладает правом размещать на своей продукции соответствующий знак, а в 2008 году старейшее российское фарфоровое предприятие стало лауреатом национальной премии «Стиль года» в номинации «Самые стильные предметы интерьера».

В 2009 году фабрика получила благодарность от министра культуры РФ за большой вклад в сохранение и развитие традиций народных художественных промыслов России и благодарность от Российской академии художеств за достойный вклад в сохранение и развитие высокохудожественных традиций отечественного фарфора.

Именно в фарфоровых шедеврах оба значения  слова «тонкость», прямое и переносное, сходятся весьма близко. У Карела Чапека  есть «тонкий», изящный фрагмент: «Чашки фарфоровые в Японии  такие красивые, такие тонкие! Знаете, как их делают? Художник опускает кисточку в кипящую фарфоровую массу, потом проводит в воздухе кружок — и чашка готова!».

Елена Шумейко, коллекционер  «бисквита», особой марки фарфора: «Да, дмитровское соединение  промышленной инициативы и художественного вкуса, необходимое  для развития фарфорового производства, наверное, повлияло и на выбор моего интереса коллекционера.  Мои дмитровские предки  Грибковы развивали тоже уникальный  "камушный" промысел в  районе села Костина, в 15 вёрстах к востоку от Дмитрова. Недорогие "камушки" (слитки цветного стекла) обтачивались, шлифовались,  собирались в бу­сы, мониста, в которых щеголяли  в том числе жительницы  недавно присоединённого к России Туркестана.

Если вдуматься: весьма немного российских товаров смогло тогда прорваться в устоявшийся быт среднеазиатских народов. И дешёвая, массовая фарфоровая посуда из Вербилок,  бусы-монисто из Костино — в этом числе».

 Моя коллекция бисквита

«Бисквит» (англ. bisque porcelain, фр. biscuit)  — это фарфор, не покрытый глазурью, пористый.  Прошедший только первичный, бисквитный (изредка два) обжиг при 800–1000°C.  После первой стадии  фарфор идёт в  дальнейшие обжиги, глазуровку. Лишь  небольшую  долю  оставляют  для производства декоративных изделий.

Коллекционер Елена Шумейко продолжает: «Нежно-шероховатый, на ощупь  это  напоминает каррарский  мрамор и… бисквит кондитерский. Мне  он кажется похожим на бархат. Понятно,  в качестве посуды абсолютно неупотребим, пористый, впитывает жидкости. Пачкается, теряет вид от соприкосновений, потому брать его желательно в перчатках. При этом… при всей этой нежности, уязвимости, чистой декоративности бисквит — вполне демократичный жанр! Бисквитные скульптурки с двух шагов порой  трудно отличить от мраморных, однако сравните расходы: индивидуально вырезанная вещица и серийно формованная!  Вот и  мне моя коллекция больших расходов не стоила — только время, внимание.

Началась она с  декоративной вазочки, доставшейся мне от мамы. Её бабушка, урождённая Грибкова, была потомком основателей камушного промысла.  На вазе рельефно изображена смешная жанровая картинка: мальчик дразнит спящую собачку. Через несколько лет я нашла её пару, продолжение сюжета: собачка  прыгает за мальчиком. Мама говорила, что к вазе раньше имелась пара, и, когда я её нашла, испытала настоящую радость семейного историка.

Собирая коллекцию вербилковского "бисквита", я за отсутствием документальных подтверждений просто представляла, воображала, что мои "камушные" предки, возможно, общались "по  дмитровской купецкой линии" с Лямиными,  Гарднерами, Кузнецовыми…

Большинство  экземпляров стоило недорого — порядка тысячи рублей. Можно говорить, скорее, об исторической ценности: изделия разных времён  показывают, как менялась техника, сюжеты скульптур».

Бисквиты — своего рода  визитные карточки заводов, на посуде которых мы едим. Ведь и от сугубо функциональных сервизов, тарелок, чашек требуют эстетики.  Вот бисквитные «безделушки» напоминают, что на этом заводе за экономикой, потоком  о чистой красоте не забыли — сохранили художественный уровень.

В общем, фарфор — прекрасный жанр искусства, запечатлевший нашу историю.

Игорь ШУМЕЙКО