Детям об истории

В День защиты детей вспомним о писательнице Любови Воронковой, которая умела рассказывать школьникам о героях древности.

Она начинала с живописи и со стихов. Начнем со стихов и мы:

• Ищешь, ищешь – не найдёшь,
• А разыщешь – так поймёшь.
• Надо вещи убирать —
• Не придётся их искать.

Когда-то весь Советский Союз знал эти строки благодаря радио. 

Тогда мало кто знал фамилию автора этих детских радиопередач – воспитательных и занимательных. Зато все знали имя героини, да и в наше время оно не забыто, и мы нет-нет, да и скажем – Маша-растеряша! Помните? Конечно помните. Даже если не догадываетесь, откуда этот звон. Имя автора этих рассказов стала известным чуть позже – Любовь Воронкова. Ее узнают в 1940-м, когда выйдет первая книга писательницы – сборник рассказов «Шурка». После войны вышли ее лучшие повести о детях - "Девочка из города" и "Гуси-лебеди". А потом она стала осваивать новый для себя ( и непростой!) жанр - исторические романы для школьников. В древней истории она нашла характеры, в которых можно увидеть предчувствие будущего, его ростки. У советской детской литературы имелись свои традиции и даже законы. Но образ Александра Македонского – с юности – Воронкова набрасывала не по привычным лекалам. Искала и находила интонацию летописца, соединив ее со штрихами психологической школы. Македонский завоеватель, как известно, стал первым литературным героем, хорошо известным и на Западе, и на Востоке. И в России греческая «История об Александре Великом» стала, по существу, основой словесности. Но нашенские авторы до Воронковой писали о нем не так уж часто. Книги, конечно, выходили – и научно-популярные, и сюжетные. Но Воронкова затмила всех. По крайней мере – для мальчишек. И для тех (а таких немало!), в ком мальчишеский кураж остался и в зрелые годы. Античность в позднем СССР любили. Многие читали и мифы в пересказе Николая Куна, и романы о Спартаке, и занимательные рассказы об истории Древней Греции и Рима, которые выходили с 1930-х годов. Добавляли колорита и мультфильмы Александры Снежко-Блоцкой. Незабываемые. Воронкова в этом контексте тоже – звезда первой величины.

Она написала для детей эпопею вовсе не об ослепительном положительном герое, а о противоречивом гении, просвещенном, доблестном, кровавом. Завоеватели – люди не смирные, не сахарные. Сложность героя оказалась притягательной. Было ощущение авторской объективности. Как хорош у нее Филипп Македонский! Трудно не полюбить этого человека. Лукавого, неверного слову, во всех отношениях грешного, но такого целеустремленного. Предоставим слово ему - собственной персоной: «Я знаю, что думают обо мне… Что я не выбираю средств, чтобы добиться своего, могу предать друга, могу обмануть союзников, могу нарушить любую клятву. Ну что ж, пожалуй, все это так и есть. Но ты должен знать, что я все это делаю и принимаю такую хулу на себя ради одной цели – ради могущества Македонии. Я человек. Ни хуже, ни лучше я не стану оттого, что Демосфен в Афинах поносит меня». «Силой или хитростью – всё равно», - таков его принцип. Обременительные и наивные представления о монаршей чести его не интересовали. И о будущем человечества он знал больше, чем Демосфен и другие афинские мудрецы. Впрочем, Демосфена я тоже полюбил после этой книги. Он тоже неидеален – как и герои греческих мифов. Жадноват, кажется, в своей борьбе с македонцами не брезгует персидской финансовой помощью. Честолюбив и склонен к интриге. Политик, настоящий политик. Но он защищает демократию отчаянно и яростно, а кроме того – талантливо. Ведь это – оратор, своими речами разбивавший и склеивавший военные союзы! 

Так и продолжается в веках спор Филиппа и Демосфена.

Отмечу иронию Воронковой. Она, как бисерная вышивка, часто проступает в повествованиях о героях древности. «Только вот как уговорить Демада? – Дать ему денег, – мрачно сказал Демосфен. Все знали, что у Демосфена лежат персидские деньги. Демад от денег никогда не отказывался, кто бы ни платил. За пять талантов он согласился возглавить второе посольство к Александру».

Есть у Воронковой и «актуальные» линии. История предательства Филоты, убийства верного друга Черного Клита и старого полководца Пармениона, принесшего Александру и его отцу немало побед – все это немного напоминало нашенские годы «гибели богов» от Блюхера до Троцкого. Уверен, что и Воронкова не могла отделаться от таких ассоциаций.  А когда с македонцами отважно сражаются скифы – подданные гордого, старого царя Атея, – мы понимали, что речь идет о наших предках. «Скифы сильны и храбры и ни в чьей помощи не нуждаются», - разве это не про нас?

А что же Александр? Да, он стал сыном Зевса, полубогом. Советская писательница не могла не видеть гибельность такого возвеличивания монарха. И последние страницы дилогии печальны. Но интригу Воронкова не теряла до конца: скучного повествования ее аудитория просто не простила бы. Как легко и просто она находит верное объяснение для таких запутанных политических и социальных вопросов как, например, кризис Персидской империи… Ее эрудиция в истории Древнего мира настолько глубока, что Воронкова (это и есть высокий класс) не пытается ею бравировать. Просто по множеству третьестепенных деталей мы замечаем, что ей известно больше, чем она выплескивает на страницы книги. Но есть литературная логика – и постоянный ликбез здесь излишен. Воронкова писала не учебник и не занимательные истории о древних греках и персах, а роман. Даже – два романа о взрослении гениального полководца, который, если воспользоваться формулировкой Байрона, «брошен был в борьбу со дня рожденья» и всю жизнь сталкивался с такими соблазнами, перед которыми мало кто устоял бы. И он не стал праведником. Знал и приступы гнева, и мстительные порывы, которым давал волю. Не всегда, далеко не всегда оставался достойным учеником Аристотеля. Власть и поклонение постепенно порабощали его. Но… Всё равно Александр – герой, а без его далеких, отчаянных завоевательных походов мир стал бы тусклее. Даже интернет – это далекое последствие походов Александра Великого.

А про Кира – быть может, первого в истории великого завоевателя, сплотившего десятки народов и племен – многие из нас узнали именно от Воронковой. «След огненной жизни». Как и о Мессенских войнах, как и о ее любимце Фемистокле, которого Воронкова тоже вовсе не идеализировала… Книгу о последнем она назвала несколько патетически – «Герой Саламина», но там рассказано не только о притягательных его чертах. Он хвастлив, самолюбив, склонен к авантюрам. Его извечный противник Аристид твердит: «Ты, Фемистокл, можешь, не задумываясь, предложить что угодно. Твоим необдуманным предложениям нет конца. То хочешь перетащить гавань из Фалера в Пирей. То хочешь переселить Афины к морю. Теперь ты предлагаешь строить флот – флот Афинам, которые всегда были сильны именно своим сухопутным войском. Не на море мы, должны встречать врага, а на суше!» А все-таки прав оказался Фемистокл, и строительство флота стало для афинян настоящим прорывом в будущее, в новую цивилизацию. И дело не только в том, что персов разбили.

...В те годы она много и основательно путешествовала по советской Средней Азии, бывала в древнем согдийском Самарканде (Мараканде). Нужно было потрогать руками эти валуны – и для Александра, и для Кира, и для новых книг, которые она задумала – о Хамзе и Улугбеке, двух просветителях Востока, которых разделяет почти полтысячелетия. Написать про Хамзу успела. Этот узбекский поэт и драматург, погибший в борьбе с фанатиками, которых и в наше время полным-полно, в последнее время почти забыт в нашей стране и снова угодил в опалу на Востоке. А хорошо бы переиздать книгу Воронковой.

Повесть об Улугбеке осталась только в замыслах. 69 лет трудов и дней было дано Любови Воронковой. Ещё бы год-другой…