Танцовщик номер один

Его искусство не с чем сравнить. Достаточно сказать два слова - Владимир Васильев. Сегодня он отмечает юбилей.  У него есть все регалии: народный артист СССР, Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской премии, парижская премия "Лучший танцовщик мира". Всё это было давно. Но искусство Владимира Васильева и сегодня молодо. 

Он родился в московской рабочей семье. Тесная комнатка на улице Осипенко, закадычные друзья. Но увлекся танцем - сначала блистал в детских фольклорных ансамблях, потом выбрал балет. И подарил миру сказку. 

В историю балета вписан удивительный дуэт - Катя и Володя, Екатерина Максимова и Владимир Васильев. В Большой театр их приняли вместе – в августе 1958-го. У Максимовой уже было звание победительницы Всесоюзного конкурса балета. Всех восхищала её точёная фигура, обаятельное полудетское лицо – она напоминала классическую фарфоровую статуэтку балерины. Критики подчёркивали её плавную пластику, красивые позы, отчётливость каждого движения в танце. Но шаг от ученического обаяния к балетной индивидуальности даётся немногим. И Максимовой нужно было свершение – яркий спектакль, яркая партия. Поэтому так важна в её артистической судьбе была встреча с Юрием Григоровичем – молодым, дерзким балетмейстером, который прямиком из Ленинграда принёс в Большой театр новую стилистику. Первую постановку прокофьевского «Каменного цветка» критика не пощадила, и Григорович был призван оживить балет, сделать его танцевальнее, эмоциональнее.

Григорович поверил в юных Максимову и Васильева, сделал на них ставку. На роль Катерины в «Каменном цветке» Григорович пригласил Максимову сразу, как только балерину приняли в труппу Большого. Партию Данилы начал репетировать Васильев.  И Москва приняла его в этом непростом балете. 

Данила в "Каменном цветке"

В училище Васильев увлекался характерным танцем, именно характерные танцовщики были его кумирами. С таких ролей он и начинал в Большом: цыганский танец в опере "Русалка", лезгинка в опере "Демон", сольная партия Пана в хореографической сцене "Вальпургиева ночь". Его привлекал гротеск, он стремился выплеснуть в танце эмоции. Он не стремился к партиям классических героев – к «принцам».  Им же танцевать нечего: проходы, поддержки да красивые позы. Мужественное приложение к восхитительным примам, не более. Неистовый артистизм Васильева требовал более динамичных трактовок привычных партий – и они придут в хореографии Григоровича. «Характерное» прошлое поможет Васильеву сломать стереотипы балетного героя – сдержанного, однопланового. Именно такой взъерошенный, страстный Данила и требовался Григоровичу. «Данила Васильева был явно сродни юным максималистам розовских пьес, сорванными голосами кричавшим о своей приверженности высшим духовным ценностям» - писала Марина Константинова, чуткий балетный критик.  Потом он много переиграл русских героев - от Петрушки до Ивана Грозного. Это васильевская тема. Но самое редкостное и ценное, что Васильев сумел выйти далеко за пределы своего амплуа, станцевав две - без преувеличений - гениальные партии в гениальных спектаклях. Это Принц-Щелкунчик и Спартак. Григорович искал гармонию между музыкой и сюжетом, между тёмной и светлой стороной философского балета, размышлял о недостижимости счастья... Многие считают этот балет вершиной творчества балетмейстера. Будучи учеником балетной школы, Григорович выходил на сцену Кировского театра в «Щелкунчике» и особенно любил новогодние спектакли, когда, по традиции, в первом акте, в глубине сцены, для детей на стол ставили настоящие, не бутафорские угощения – лимонад, бутерброды. День рождения Григорович отмечает 2-го января – тоже в атмосфере новогодних праздников. Для него это сокровенные дни и сокровенный балет. И Васильев оказался непревзойденным принцем. 

Ну, а Спартак... Никогда средствами танца не удавалось рассказать столь о многом. Дело даже не в вихрях полетных прыжков, которыми он много раз прочертил диагонали через сцену. В этом Васильев был уникальным мастером, тут нет и не было сомнений. Но в "Спартаке" он совершил открытие. Оказывается, возможен балет, в центре которого - психологически сложный герой.  Он и борец против тирании (ее сопоставляли с гитлеровской), и гуманист, и предвестие Христа. Именно таким его создал Васильев. Как непринуждённо он проявляет благородство, отпустив на волю своего уже поверженного, пленённого врага - Марка Красса (в этой партии тогда блеснул Марис Лиепа). А потом погибает в неравном бою, поднятый на копья. Балет, который никогда не устареет - именно в первоначальном исполнении.  "Спартак" называют мужским балетом. Там гораздо больше героики, чем лирики. И это захватывает - как поступь истории. 

В легендарном "Спартаке"

Сегодня Владимир Васильев - и художник, и поэт, и балетмейстер. И великолепный рассказчик - об искусстве, о Москве своего военного детства. Его стихи гармоничны и нервны - как и его танец:

Я рад тому, что я живу,
Что светит солнце яркое,
Что ночь сменяет синеву,
Что и во сне и наяву
Мне смерть пока не каркает.
Я рад огню, жаре, теплу,
Я рад морозу крепкому.
Я счастлив, когда по стеклу,
Стучится ветер ветками.
Я шуму рад и тишине,
Толпе и одиночеству,
Когда зовут по имени,
Или зовут по отчеству.
Я рад всему, что есть вокруг
Меня, и, что я чувствую.
Никто не враг мне, а я друг
Вам всем, во всех присутствую.
Я к бесконечности плыву,
А где она, кто ведает?
Я рад, что я еще живу,
Что все живые на плаву,
И все течет, как следует
Конца пути не избежать,
Не перепрыгнуть пропасть.
Разбиться вдребезги,
но встать
И вновь взлететь,
и обуздать
И смерти страх,
и жизни робость,
И петь в полете,
и плясать,
И пить любовь...
А на излете
Вдруг, враз исчезнуть
И... пропасть.

Это не просто звезда балета. Их немного, но они бывали. Владимир Васильев - это планета в искусстве. Ее мы будем разгадывать десятилетиями.