Бухгалтерия Николая Бугрова

На рубеже ХIХ и ХХ веков не было на Волге человека более могущественного и влиятельного, чем легендарный Николай Александрович Бугров.

Памятник Николаю Бугрову в Нижнем Новгороде

Да и во всей огромной России немногие могли равняться с волжским хлебным королём, удельным князем Нижнего Новгорода. Сколько пересудов ходило про него, сколько слухов и домыслов! Такова участь сильных и властных – тех, кому многое доступно. Купцы Бугровы вышли из удельных крестьян Семеновского уезда – род деятельный, могучий, старообрядческий. Николай Александрович родился в 1837 году в деревне Попове, на реке Линде. А через год семья (к тому времени уже состоятельная) перебралась в Нижний Новгород, где дед купил дом на Рождественской улице. Когда в 1859 году скончался глава семьи Павел Егорович Бугров, его внуку Николаю было 22 года, и он включился в дела семейной фирмы наряду с отцом. У них сложилось разделение труда: Николай взял на себя самое главное дело Бугровых – мукомольное.

Бугровым принадлежали 6 мельниц: три на реке Линде, две на реке Сейме и одна на реке Лемше – притоке реки Узолы. Все они были водяными, двигали их водяные колеса, зерно перемалывалось древним способом - жерновами.

В 1880-е годы разразился мировой хлебный кризис. На рынки Европы хлынул дешевый хлеб из Америки. Русский хлебный экспорт переживал тогда не лучшие времена. Именно тогда, в 1883 году, Николай Александрович становится главой фирмы. Знаменитые мукомолы разорялись один за другим, а Бугров только упрочил своё положение. Сумел преобразовать работу, сумел выстоять в конкурентной борьбе.

Древние водяные колеса он заменил водяными турбинами, провёл масштабную модернизацию. На всех мельницах рядом с водяными двигателями были установлены паровые машины. На такой двойной тяге мельницы работали круглосуточно, независимо от уровня воды в реках.

Фирма стала выпускать муку-крупчатку 12 помолов: голубую, красную, черную и каждую трех сортов. Это был сервис удивительный для того времени, от которого мы, к сожалению, за прошедший век только отдалились. Современная Россия, увы, привыкает к хлебу низкого качества – а Бугров баловал соотечественников продуктом свежим и вкусным – лучшие булки, бублики и калачи пеклись из бугровской муки. Россия гордилась калачами, вкус которых нынешние русские поедатели гамбургеров и не припомнят…  К девяностым годам купец стал крупнейшим купцом-мукомолом Поволжья. Его имя хорошо знали и в Петербурге, и в Европе. Неоценима роль Бугрова и в возвышении Нижнего Новгорода как торгового центра России. Ведь к нему прислушивался сам всесильный Сергей Юльевич Витте – первый русский премьер-министр.

Бугров не нуждался в советниках, в бухгалтерах и референтах. Громадьё миллионных дел он носил в голове: «Вот моя бухгалтерия». Статного бородача, одетого старомодно, с приметами исконно русского стиля, можно было встретить на шумных улицах «кармана России» - Нижнего Новгорода. Он был из староверов, как и многие громкие фамилии русского купечества. Обывателей поражала его угрюмая сосредоточенность. Они и не догадывались, что означал этот хмурый лоб: русский самородок в одиночку выполнял работу целого штата экономистов.  

             Непримиримый «классовый враг» буржуазии Алексей Максимович Горький, которому приходилось пользоваться поддержкой миллионщика, написал о нём очерк: «Был  он щедрым филантропом:  выстроил в Нижнем хороший ночлежный  дом, огромное, на 300  квартир, здание для вдов и сирот,  прекрасно оборудовал в нём школу, устроил  городской водопровод, выстроил  и подарил городу здание для городской думы, делал земству подарки лесом для сельских школ  и вообще не жалел денег на дела благотворения».

     Писатель не удержался и от ядовитых «шпилек»: «Дед  мой   сказывал  мне,  что  отец  Бугрова  "разжился"  фабрикацией фальшивых  денег,  но  дед обо всех  крупных купцах города  говорил  как  о фальшивомонетчиках,  грабителях  и убийцах. Это не мешало ему  относиться к ним с уважением и даже  с восторгом.  Из  его эпических повестей можно было сделать такой вывод: если преступление не удалось — тогда это преступление, достойное кары; если же оно ловко скрыто — это удача, достойная хвалы».

             К пьяницам и бездельникам Бугров относился сурово: презирал людей попавших в рабство к низким пристрастиям, к порокам. А вот обездоленных, слабых людей, инвалидов, брошенных детей и стариков суровый купец жалел и привечал. 

Он был религиозен, часто повторял: “Живите в мире и никого не обижайте, больше всего жалейте нищую братию”. На ночлежки и приюты не жалел денег, как и на школы. Считал такие вложения самым благим делом.

Всё, сказанное о Бугрове, можно считать преамбулой к публикации следующего – удивительного – факта: по уставу, продуманному Бугровым, фирма “Товарищество паровых механических мельниц Н.А.Бугрова” ежегодно выделяла на благотворительность 45 % дохода. Постараемся вдуматься в эти цифры! Почти половина дохода – на благие, бескорыстные дела. Вся система народного образования Нижегородской губернии в значительной степени опиралась на капиталы Бугрова. А сколько храмов – и, представьте, не только староверческих – получали поддержку мукомола-миллионщика. И часто помощь была анонимной. В голодные годы немало хлеба раздавал бесплатно, а торговать старался по себестоимости, без прибыли. Тогда не существовало понятия "социальная ответственность", но Бугров понимал, насколько она важна. Конечно, в его купеческой империи случалось всякое. Идеализировать дельца не стоит. Но и вспоминать о его благих делах необходимо.