История, дающая надежду

Свою первую пьесу Виктор Сергеевич Розов написал в 1943 году, когда восстанавливал силы после тяжёлого ранения. На фронт он ушёл добровольцем в первое военное лето. Как и его герой Борис Бороздин. Розову посчастливилось вернуться – ранение оказалось несовместимым с воинской службой. Он поступил в Литературный институт им. Горького и с головой ушёл в творчество. Тему для первой пьесы – он назвал её «Вечно живые» – даже выбирать не пришлось. Виктор Сергеевич считал себя обязанным рассказать о тех, кто уже никогда не вернётся домой.

Света рампы пьеса ждала целых тринадцать лет. Молодой «Современник», который по сути ещё даже не имел официального статуса, хотел открыться «Матросской тишиной» Александра Галича, но вышестоящие товарищи категорически им отсоветовали. Рисковать судьбой труппы Олег Ефремов не хотел и с радостью принял предложение своего педагога в Школе-студии МХАТ, духовного наставника современниковцев – знаменитого театроведа и критика Виталия Виленкина, который и познакомил их с «Вечно живыми». Виталий Яковлевич привёл к своим питомцам Виктора Розова. Молодые артисты, занятые днём в своих театрах, репетировали по ночам. На этих ночных бдениях Виктор Сергеевич появлялся довольно часто. Он даже показывал ребятам фронтовые фотографии, рассказывая о своих боевых товарищах, живых и мёртвых. Розов очень внимательно следил за ходом репетиций и, что удивительно, очень многое из импровизаций, рождавшихся буквально на ходу, он потом включил в текст пьесы.

Спектакль стал событием, дал «Современнику» путёвку в жизнь. Сценическая жизнь «Вечно живых» сложилась счастливо. Пьеса шла по всему Советскому Союзу. И трагичный закат пережила вместе с крушением СССР. Но выстояла и обрела второе дыхание уже в новом тысячелетии.

Для Малого театра 9 мая – дата сокровенная. К 75-летию Победы режиссёр Андрей Житинкин выпустили спектакль «Большая тройка. Ялта-43», в котором были заняты корифеи прославленной труппы: Василий Бочкарёв – Сталин, Валерий Афанасьев – Черчилль, Владимир Носик – Рузвельт. Юбилей минул, а интерес у публики к малоизвестным страницам Ялтинской конференции остался – зал всегда полон. Не в последнюю очередь потому, что это беспристрастный взгляд на историю: драматург Лукас Свеннсон – швед по национальности – потратил несколько лет на работу в американских и европейских архивах и на этом материале написал пьесу о закулисной стороне конференции. О том, как сложно было прийти главам стран-союзниц к единому мнению, несмотря на то, что тогда победа нужна была всем. 

Когда Малый решал, как отметить День Победы в этом году, режиссёр Житинкин предложил художественному руководителю театра Юрию Мефодьевичу Соломину пьесу «Вечно живые». Не только потому, что этот год для нее – юбилейный, а в силу её особой актуальности. Там нет ни окопов, ни взрывов, ни ружейной пальбы. Она о том, что война оставляет неизгладимый, жёсткий след и в тех, кто остался в тылу. И ещё о выборе, который рано или поздно приходится делать каждому. Вместе с «Большой тройкой» театр получил своеобразных диптих об обратной стороне войны: взгляд государственных деятелей, вершащих судьбы мира, и взгляд обычных людей, чьим трудом ковалась Победа.   

Новый спектакль был назван не по пьесе, а по фильму Михаила Калатозова, в основу которого она была положена – «Летят журавли». Почему так?  Времена непростые, отношение человека к высокому слову изменилось, стало более настороженным, если не недоверчивым. А журавль и сегодня остается символом памяти и родного дома – всего того, без чего человек не может считать себя человеком. Сравнений с легендарным фильмом создатели спектакля не боялись – у театра свой язык для задушевного разговора со зрителем. И на этот раз корифеи Малого театра – Людмила Полякова, Александр Клюквин, Владимир Носик – с радостью согласились участвовать в спектакле, раздвигая собственные, весьма насыщенные планы. А для Андрея Чернышова, одного из самых востребованных актёров своего поколения, за плечами которого почти сотня фильмов и сериалов, роль Бориса Бороздина стала дебютом на сцене своей alma mater, где он, коренной щепкинец, играл в студенческие годы. 

О том, как шла работа над постановкой, Андрей Житинкин рассказал «Историку»:

- На первой же репетиции я сказал актёрам, что для меня Розов является одним из ярчайших экзистенциалистов среди советских драматургов, потому что проблема выбора стала ключевой для всех его пьес. Понимаю почему тринадцать лет «Вечно живые» не видели света рампы – в ней не было ложного пафоса, лакировки, которые слишком часто встречались в драматических произведениях о войне. Я хорошо знал Виктора Сергеевича. Он совсем не был похож на героя – невысокий лысоватый человек с неизменной тростью в руке. Он заметно хромал, потому, что один из осколков врачи так и не смогли достать. Когда Розов приходил в театр, всегда старался сесть сбоку, чтобы можно было раненую ногу поудобнее пристроить в проходе.

Виктор Сергеевич очень любил актёров вообще, а молодых, делающих первые шаги – в особенности. Он ведь сам мечтал об актёрской профессии. Занимался в студии при театре Революции, нынешней Маяковке, был принят в труппу, подавал надежды. Всё перечеркнула война. Всё, кроме неисчерпаемой любви к театру. Мне кажется, если бы не Розов, не его гениальная пьеса, история «Современника» могла сложиться иначе. С «Вечно живыми» Ефремов, конечно, тоже рисковал, но не так, как с «Матросской тишиной». Энергия сопротивления и жизнестойкости у этой постановки оказалась такой мощной, что она оставалась нужной зрителю спустя годы, даже десятилетия. Я видел этот спектакль в «Современнике» спустя 30 лет после премьеры. Составы поменялись уже не один раз. Из первого оставалась только Галина Борисовна Волчек, игравшая Нюрку-хлеборезку с присущим ей гротесковым напором.

Когда мы взялись за эту пьесу, мы понимали, что она в определённом смысле вневременна. С одной стороны, это очень «чеховская» вещь – Виктор Сергеевич дышал чеховской атмосферой, понимал, что наша жизнь в любом историческом периоде подчиняется гениальному прозрению Антона Павловича – «люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их судьбы». А с другой, Вероника в финале задаёт вопрос, который сегодня волнует каждого из нас: «И как мы теперь будем жить?» Мы не расставляли собственные акценты. Нам хотелось, чтобы зритель это сделал сам. Сегодня без этого никак. И финал намеренно сделали открытым – сегодня зритель всё чаще идёт в театр за надеждой…