«Теперь твой час настал…»

Две хронологических метки обозначили в российской исторической памяти путь к освобождению от власти Орды. Первая метка — Куликовская битва, вторая — Стояние на Угре. Между ними уместился целый век русской истории, в котором, если разобраться, поражений и «откатов назад» было даже больше, чем «поступательного движения вперед».

Москва накапливала силы во многом в борьбе с самой собой — со своей въевшейся в кожу традицией подчинения, со своими страхами перед «самим царем» (как называли в то время ордынского хана). В эти годы Московская Русь нередко перемежала серьезную созидательную работу с мелочными попытками разобраться со своими, «чтоб чужие боялись». И в этом смысле это не был линейный процесс, как порой считают. А потому выбор, который в конечном счете был сделан русскими людьми того времени, заслуживает еще большего уважения…

На Куликовом поле русский князь впервые со времен нашествия Батыя дал отпор ордынскому правителю. И пусть Мамай был правителем де-факто, этаким серым кардиналом, приводившим к власти марионеточных ханов, масштаб произошедшего от этого не меняется. На протяжении почти полутора веков правители русских земель не решались выйти на бой с Ордой, да и в период самого нашествия Батыя мало кто из них был готов сражаться (большинство уже тогда предпочитало уклониться от столкновений, а затем «дальновидно» подчиниться сильнейшему). Впервые эта традиция была нарушена в 1380-м.

Интересно при этом, что Дмитрий Донской, судя по всему, сознательно повышал ставки в игре. Только так можно объяснить его решение, не дожидаясь появления Мамая у стен Москвы, выйти ему навстречу и дать бой — фактически первое крупное полевое сражение с правителем Орды в полуторавековой истории русско-ордынских отношений. Это был более чем рискованный шаг: русские полки должны были либо победить, либо погибнуть. У них изначально не было шансов спастись бегством — вдали от городов рассчитывать на это не приходилось. Некоторые исследователи даже называют Дмитрия Донского авантюристом, поставившим на кон все — и свою собственную судьбу, и судьбу государства. Впрочем, удачливым авантюристом, в итоге победившим своего врага.

Но потом был разгром Москвы Тохтамышем. Накануне нашествия законного хана Дмитрий Иванович покинул столицу. Город подвергся разорению. Русские князья еще не раз будут поступать подобным образом, уклоняясь от боя с врагом. Что за этим стояло — рациональный расчет, согласно которому важнее было сохранить жизнь правителя, или же банальный страх перед потомком Чингисхана и идущей с ним силой? Мы вряд ли сможем дать однозначный ответ на этот вопрос. Однако в 1480 году от того, как именно поступит великий князь Иван III, зависело слишком многое, чтобы довериться унаследованным инстинктам. Иван Васильевич явно колебался. Похоже, он в отличие от своего предка не был человеком авантюристического склада и не хотел делать максимальные ставки в игре с непросчитываемым результатом. Судя по всему, на него оказывалось беспрецедентное давление: «партия мира» требовала договориться с выдвинувшимся на Москву ханом Ахматом. «Партия войны» добивалась прямо противоположного — решительного отпора ханским претензиям на право диктовать великому князю свою волю. После драматических раздумий Иван III все-таки поддержал «партию войны». В итоге так получилось, что полноценной войны не произошло: Ахмат не решился вступить в бой с московскими полками и отступил. «Здесь конец нашему рабству», — патетически написал по этому поводу Николай Карамзин.

Впрочем, не «вялотекущее» Стояние на Угре, поставившее жирную точку в истории вассальной зависимости Руси от Орды, и не расчетливый выбор Ивана III стали главными маркерами освобождения. А тот первый бой с «погаными», который произошел на Куликовом поле под знаменами Дмитрия Донского. Именно Куликовская битва стала альфой и омегой нашего стремления к суверенитету — к осознанному желанию и правителей, и простых людей самим распоряжаться своей собственной судьбой и судьбой своей страны и их готовности ради этого жертвовать собой и побеждать.

Не может сердце жить покоем,

Недаром тучи собрались.

Доспех тяжел, как перед боем.

Теперь твой час настал. — Молись! —

писал Александр Блок в стихотворении «На поле Куликовом».

Сохранение этого настроя на протяжении многих веков, в поколениях наших соотечественников, как мне представляется, и определяет вневременное значение пути к освобождению, пройденного нашей страной в тот период, которому посвящена главная тема нашего летнего номера.

                                                                                                        Владимир РУДАКОВ, главный редактор журнала «Историк»