Герника: дым не развеялся

85 лет назад мир узнал слово «Герника». Если статистически судить по количеству людей, погибших 26 апреля 1937 года в результате атаки на этот испанский городок площадью восемь квадратных километров и с населением около 4000 человек, событие не должно было стать запоминающимся.

В истории войн, происходивших на планете Земля, известно множество примеров уничтожения человеческих общностей куда большей численности. Но выделилась на их фоне именно Герника. Благодаря, как признают сегодня (и пять, и десять лет назад тоже) испанские специалисты, «огромному пропагандистскому эху, прокатившемуся по планете». И докатившемуся в том числе и до великого художника Пабло Пикассо, создавшего одноимённое полотно по заказу республиканского правительства Испании — специально для демонстрации на Международной выставке в Париже.

Мэтр был потрясён, увидев драматичные фотографии, опубликованные французскими газетами, в частности L'Humanité, но ввязываться в гражданскую войну, принимая одну из сторон, не счёл нужным. «Гернику» Пикассо в конце концов написал, однако ни композиция, ни предварительные наброски, сделанные мастером, не содержали никаких намёков на конкретные события в баскском городе, а были задуманы как «утверждение общего ужаса гражданской войны».

Когда республика потерпела поражение, Пикассо решил, что его работы останутся на неопределённый срок в Музее современного искусства в Нью-Йорке (MoMA), что только увеличило его международную популярность. Да и Герники вместе с ним.

Идеальная лаборатория для опытов

26 апреля 1937 года немецкий авиационный легион «Кондор» и итальянская легионерская авиация нанесли бомбовый удар по Гернике. Этот маленький городок был военной целью для дивизий генерала Франсиско Франко, поднявшего мятеж против республиканского правительства, из-за наличия оружейного завода, складов боеприпасов и нескольких казарм, в которых разместилось около 400 солдат республиканской армии. Кроме того, Герника лежала на пути к Бильбао, ключевому городу Басконии, который, по мнению будущего диктатора (напомним, Франко управлял Испанией с 1939 по 1975 год), «должен был пасть немедленно». Итальянское и немецкое командование это мнение разделяли, считая, что «нечего тянуть с решительным ударом», но у них на это были свои резоны.

«Генерал Пьетро Пинна в рапорте, составленном им 17 апреля, заявил, что итальянское и немецкое командование понимает: успеха в проведении операции в Бискайе, одной из целей которой является оккупация Бильбао, можно добиться только мощным прицельным ударом. Или неожиданным оглушительным событием, которое спровоцирует крутое изменение военной ситуации», — свидетельствует испанский историк Хавьер Ирухо в своей книге «Герника» (издательство Crítica, 2017).

Итальянцам, успевшим поучаствовать незадолго до этого в битве при Гвадалахаре и потерпевшим в ней поражение, нужна была моральная победа, чтобы погасить негативные эмоции. Одержать победу над невооружённым противником — не бог весть какая удача, но в плане восстановления душевного равновесия вполне годилось.

А немцы были погружены в череду тактических и технологических испытаний для будущих войн. Герника казалась им подходящей лабораторией. Это было идеальное место для изучения действия зажигательных бомб люфтваффе и их разрушительной способности.

Вольфрам фон Рихтгофен, начальник штаба легиона «Кондор» (тогда — подполковник, а впоследствии —генерал-фельдмаршал авиации), считал, что «операция Рюген», как была названа предстоящая бомбардировка, окажет сильное психологическое воздействие на весь республиканский фронт. «Мы сровняем город с землёй, и это будет шок», — добавил он.

Сегодня испанские СМИ пишут о том, что Франсиско Франко был против проведения бомбардировки, предпочитая взять город «иным путём», но «партнёры» к его мнению не прислушались и просто поставили каудильо перед фактом. «Когда он узнал о начавшемся налёте, был страшно разозлён, но сделать уже ничего не мог» — таков лейтмотив испанской прессы.

Бомбардировка

Дата атаки выпала на понедельник — день, когда на главной площади Герники работал рынок, на который собирались торговцы и покупатели со всей округи. Мэр городка, правда, ярмарку запретил, объясняя своё решение «близостью врага», но люди не восприняли всерьёз предупреждение градоначальника, и толпа на площади собралась, как обычно (обеспечив тем самым, по словам испанской ABC, «предстоящую бойню необходимым мясом»). Впрочем, бойней прицельное бомбометание по мирным жителям окрестили именно испанцы. У германского фюрера на этот счёт было другое мнение: он назвал проведённую операцию «манёвром, принёсшим [нападавшим] технический успех».

В 15:30 в Гернике впервые прозвучала сирена: наблюдатели обнаружили в небе над городком одиноко летящий самолёт. Разведчик заложил вираж и, не сделав ни единого выстрела, удалился. Люди на рынке успели облегчённо вздохнуть. На большее времени им, как выяснилось, немцы не оставили. Вскоре после первого непрошеного визитёра в воздухе нарисовался второй — бомбардировщик Heinkel 111 из «экспериментальной эскадрильи» легиона «Кондор». Стрелять он тоже не стал — из его бомболюков на город полетела смерть в более увесистой упаковке. Первые фугасы разорвались рядом с мостом Рентерия и на вокзале. В центре города. Хотя Герника мала: у неё, куда ни попади, всё, считай, центр.

Добрая часть населения среагировала довольно быстро и попряталась в убежищах вокруг оружейного завода. Heinkel, вывалив весь боезапас, улетел. Жители решили, что это всё, и вышли из убежища — надо же было помочь раненым, оставшимся на площади и улицах. Немцы, похоже, именно на это и рассчитывали. Бомбардировщики пошли волнами: три Savoia SA-79, три Heinkel He-111 из итальянской легионерской авиации и 18 Junkers Ju-52 и Messerschmitt B-109 из легиона «Кондор». Не спеша (куда торопиться — ответки же не будет, нечем), соблюдая очередь, педантично накрывая метр за метром.

Отбомбившиеся «тяжёлые» передали эстафету эскадрилье итальянских истребителей Fiat CR-32, которые поливали огнём своих пулемётов разбегавшееся население. Комбинация тяжёлых бомбардировок с последующим добиванием оставшегося противника из стрелкового оружия была одним из видов тактики ведения наступления, опробованных легионом «Кондор» в Гернике.

В результате падения почти тридцати тонн бомб (сбрасывались 50-килограммовые зажигательные и противопехотные весом 250 кг) за несколько часов погибло «неустановленное количество» людей.

Раздувание статистики в угоду пропаганде

Статистика потерь в Гернике очень быстро превратилась в поле, на котором журналисты разных стран обучались азам информационной войны, создавая более или менее правдоподобные рассказы о количестве жертв. Акулы пера буквально устроили соревнование, кто сумеет представить картину наиболее жестокой. Французское информагентство Havas выпустило сообщение о 800 погибших. Баскское правительство начало с 500 скончавшихся и постепенно довело до 1654 убитых и 889 раненых. Победительницей этой «гонки ужасов» стала газета французских коммунистов L’Humanité, насчитавшая 3000 погибших. С учётом тотальных разрушений города и информации, что его население составляло около 3700 человек, последнее число не казалось невероятным, а волну возмущения поднимало высокую. О том, что в городе было семь бомбоубежищ, способных вместить 3,5 тыс. человек, куда население имело возможность и время броситься ещё при первых звуках взрывов бомб в районе моста, никто не писал. Спасшиеся в укрытии люди делали картину ужаса недостаточно глобальной.

Остаётся добавить, что минимальный показатель выдали в 2007 году историки Висенте дель Паласио и Хосе Анхель Эчанис из ассоциации Gernikazarra («Старая Герника» — баск. — Прим. авт.), насчитавшие 126 погибших. Согласно последним исследованиям, число погибших составляет от 250 до 300 человек. Если смертей больше не было, то это отчасти потому, что население бежало в горы, причём воспользовавшись тем самым мостом, который, по замыслу нападавших, должен был быть разрушен в первую очередь, но в итоге не пострадал. Первая волна бомбардировщиков не сумела точно прицелиться, разметав свои фугасы вокруг да около цели, но не повредив её. Последующие заходы «юнкерсов» и «мессершмиттов» успеха не принесли по одной простой причине: мост надёжно скрыла завеса дыма, поднявшегося после первой атаки.

Бомбы и последовавший за ними пожар, усугубленный тем, что огнеборцам из Бильбао потребовалось слишком много времени, чтобы прибыть к месту происшествия, привели к разрушению до 85,22% городской территории, затронув в общей сложности 271 здание, согласно отчёту Национальной службы опустошённых регионов (орган франкистской диктатуры, призванной оценить материальный ущерб, причинённый во время войны). Те здания, что избежали прямого попадания и не были разрушены ударной волной, сожрал огонь. После налёта в пригодном для жизни состоянии остался лишь 1% всей недвижимости населённого пункта.

Любопытно, что оружейный завод «Астра» не был разрушен и стал отличной военной добычей для войск Франко, которые через три дня взяли муниципалитет под свой контроль.

Корреспондент британской газеты The Times Джордж Стир, писавший одновременно и для американской The New York Times, лично прибыл в Гернику уже через шесть часов после бомбёжки. И нашёл, что «картина догорающего города ужасна», но всё же недостаточна, для того чтобы репортаж выглядел зубодробительным и загнал антигерманские настроения в мире на небывалую высоту. В своей статье 28 апреля Стир дал волю чувствам и словам: «Герника, старейший город народа басков и центр его культурных традиций, полностью разрушена в результате авианалёта повстанцев. Обстрел этого города, расположенного на большом удалении от фронта, длился ровно три с четвертью часа, в течение которых мощный воздушный флот непрерывно сбрасывал неисчислимое количество бомб и более трёх тысяч лёгких алюминиевых зажигательных снарядов. Тем временем истребители совершали пролёт над центром города и обстреливали гражданское население, ищущее убежища».

Далее в тексте замелькали «тысячи убитых», «желание немцев уничтожить колыбель баскской расы», «базарный день, в который весь город собрался на рынке и лёг под бомбами», «город ни в коем случае нельзя было причислить к военным объектам».

Сегодня испанские историки признают, что «бомбардировка Герники — это было ужасно. Но по меркам Второй мировой — событие далеко не первого ряда». Почему же имя этого города так хорошо запомнилось человечеству?

«Основная причина того, что бойня в Гернике вошла в историю, заключается в огромном пропагандистском эхе, которое вызвало нападение. Фотографии массовых бомбардировок были распространены в прессе по всей Европе и убедили английских и французских политиков в том, что политика умиротворения малоэффективна против Германии, способной превратить Лондон и Париж в пепел за считаные недели», — отмечает упоминавшаяся выше ABC.

«Перед газетами, в которых трудился Стир, стояла задача настроить правительства США и Великобритании даже не столько против Германии, сколько на производство вооружений», — считает издание La Razón, намекая на то, что «заказ на ужас в газетах» исходил от военно-промышленного лобби. Надо сказать, что Джордж Стир с поставленной задачей справился на отлично.

«Эпизод бомбардировки Герники стал легендой, оружием политиков, писателей и историков, что всегда является проблемой для исторического осмысления. Катастрофа города в Бискайе, произошедшая более восьмидесяти лет назад, является одним из самых ярких пропагандистских военных актов в истории ХХ века. Использование Герники как товарного знака в политических играх омрачило его историю, поэтому общеизвестные сведения о нападении на город полны лжи, типичной для мифа. Слишком много шума и ярости сконцентрировано в многочисленных книгах, художественных и документальных фильмах, не объективно свидетельствующих, а дописывающих и корректирующих это историческое событие в угоду интересам узких корпоративных групп», — резюмирует La Razon.