Мать полководца

Пожалуй, никому из выдающихся русских военачальников так не повезло с матерью. Для Михаила Скобелева она стала единомышленником и опорой до конца своих дней. От неё он унаследовал интерес к русской истории, к литературе и искусству. Бесстрашие было свойственно всем Скобелевым: и отцу, и деду, и прадеду великого полководца. А решительность, умение молниеносно принимать решения и без промедления их исполнять — это Михаил Дмитриевич унаследовал, скорее всего, от матери. Обладая удивительно цельным характером, она никогда не бросала слов на ветер.

Урождённая Полтавцева

В русской истории XIX века, в особенности — в летописи воинских побед, выдающихся женщин мы встречаем сравнительно немного. Это вполне объяснимо. Как говорили не раз, у войны не женское лицо. Традиционным занятием влиятельных и энергичных женщин в то время считалась благотворительность. А Ольга Николаевна Скобелева соединила благотворительность и милосердие с решением военных, идеологических и разведывательных задач. И не ограничивалась «благими намерениями», а действовала, не считаясь с опасностями.

…Семейство отставного поручика Николая Петровича Полтавцева и Дарьи Алексеевны Пашковой, дочери бригадира Алексея Александровича Пашкова, славившегося богатством и хлебосольством, жило на широкую ногу, большую часть года проводя в поместьях. У них родилось пять дочерей, и почти все они стали супругами выдающихся людей. Только у старшей, Натальи (1815–1896), увы, личная жизнь не сложилась. Она посвятила себя родителям и племянникам.

Елизавета (1817–1866) вышла замуж за будущего генерал-адъютанта и генерала от инфантерии графа Николая Трофимовича Баранова, человека состоятельного и влиятельного при дворе. Екатерина (1821–1910) — за генерала от инфантерии Александра Адлерберга, министра императорского двора и уделов, которому император Александр II доверял, быть может, как никому другому. Екатерина Адлерберг стала статс-дамой и кавалерственной дамой ордена Святой Екатерины II степени.

Младшая, Анна (1825–1904), вышла замуж за церемониймейстера Андрея Дмитриевича Жеребцова, тоже не последнего человека в Российской империи. Кстати, наличие таких родственников иногда помогало Михаилу Дмитриевичу в трудных ситуациях.

Средняя из сестёр, Ольга, не считалась красавицей в отличие от миловидных подружек по учёбе. Она не слыла звездой и душой Института благородных девиц. Не принимала участия в их щебете о нарядах, женихах, папеньках и маменьках. Ольга Николаевна — таков уж был её характер — говорила уверенно и веско, но не была болтлива. При этом выглядела несколько угловатой, по канонам красоты того времени слишком рослой и худощавой, да и серьёзное, сосредоточенное выражение лица, которое было свойственно Ольге Полтавцевой, отпугивало кавалеров. Однако жених и муж ей достался завидный — будущий генерал, статный, блестящий Дмитрий Иванович Скобелев. И встретились они сразу после того, как Ольга окончила Институт благородных девиц. Быть может, ему и понравилась её серьёзность. Он счёл, что Ольга Николаевна сумеет стать настоящей офицерской женой, которая в нечастые дни отдыха оградит супруга от лишней суеты. «Высокого роста, некрасивой внешности, она была очень решительного характера и скора в решениях. Крайне самостоятельная в своих действиях, она желала управлять всем и всеми и принимала участие во многих предприятиях мужа и сына», — вспоминали про неё. В этих словах есть преувеличение. Она при всей своей решительности умела никогда не заслонять и тем более не подавлять мужа и сына. Их воинский путь Ольга Николаевна глубоко уважала. Не пугаясь походных условий, она не раз посещала супруга и сына во время походов.

У них родились четверо детей. Первым оказался единственный сын — Михаил Дмитриевич. Его три младшие сестры, боготворившие брата, Надежда, Ольга и Зинаида, родились соответственно в 1846, 1847 и 1856 годах. Жили они счастливо, в семье царили лад и взаимное уважение, передававшиеся от родителей к детям. Увы, так продолжалось недолго. Глава семьи ушёл из жизни в 1879 году, передав ответственность за фамилию старшему сыну, к тому времени уже всемирно известному полководцу. Сразу после смерти мужа Ольга Николаевна возглавила болгарский отдел Красного Креста. Ещё до этого, в 1877-м, с первых дней освободительной русско-турецкой войны она взяла на себя полномочия начальницы лазаретов.

В той войне Скобелевы участвовали всей семьёй. Отец и сын как боевые генералы. Сестра Михаила Дмитриевича Ольга поехала в действующую армию как сестра милосердия. А Ольга Николаевна управляла всем медицинским хозяйством. Для неё не впервой было посещать мужа и сына во время учений и походов. 

«Ольга Николаевна была очень интересной женщиной, с характером властным и настойчивым. Она очень любила своего единственного сына, посещала его даже в походной обстановке и своей широкой благотворительной деятельностью поддерживала его политику в славянском вопросе», — писал о ней историк Николай Кнорринг, один из биографов Михаила Скобелева, потомок известного генерала времён Наполеоновских войн.

Со временем оказалось, что Ольга Николаевна не только друг своему мужу и сыну, но и настоящий семейный лидер. К её мнению прислушивались. Острый ум, целеустремлённость — все эти, как принято считать, мужские черты были ей чрезвычайно свойственны. В доме она верховодила. Интерес Михаила Скобелева к освобождению православных народов, подпавших под османский гнёт, во многом начался после разговоров с матерью, ещё в юные годы полководца. Она была настоящей офицерской женой и матерью: строгая, бесстрашная, знавшая армейский быт и понимающая тонкости политики.

После 1879 года она уже не покидала Балканский полуостров. В городе Филиппополе (ныне Пловдив) Ольга Николаевна основала приют для 250 сирот, родителей которых перерезали башибузуки и черкесы, а также организовала ещё в нескольких городах приюты и школы. В знаменитых болгарских спортивных обществах, которые тоже создавали Скобелевы, созревало будущее сопротивление, будущий стержень независимой Болгарии. Полководец и его мать написали «Устав гимнастического дружества», цель которого определялась так: «Развитие и усовершенствование физических и нравственных сил человека и подготовка учителей гимнастики и стрельбы для дружеств и школ». Официальный Стамбул пытался препятствовать открытию этих спортивных учебных заведений, но тщетно. А Скобелев крепко надеялся на будущую молодую поросль бойцов.

Ольга Николаевна Скобелева гордилась победами сына и не была чужда честолюбивым замыслам. Она готова была стать матерью-монархиней, основательницей царского рода. Скорее всего, и для болгар это было бы благоприятным развитием событий.

Болгары носили её на руках, иногда — вместе с экипажем. Этот древний славянский народ почитал её искренне и самозабвенно, оказывая Ольге Николаевне поистине царские почести. И, право, было, за что. Она немало сил отдала борьбе за суверенитет славянских и других православных народов, попавших в зависимость от Османской империи и от Австрии. К ней стекалась информация о повстанческих отрядах, которые формировались в Болгарии. Только ей Скобелев доверял казну будущей войны за свободу болгар и других балканских народов. Ей раскрывали секретную информацию разведчики.

Трагическая гибель удесятерила всеобщее почтение по отношению к Ольге Николаевне Скобелевой.

Память об этой выдающейся женщине сохраняется и в наше время. И среди многочисленных почитателей великого Скобелева, и среди тех, кто помнит о её самоотверженности и остром уме. Помнят и в Болгарии, и в Сербии, и в Греции. Для них она не только мать непобедимого полководца, громившего турок и освобождавшего единоверцев, но и подвижница, но и организатор славянского сопротивления. 

Ни Скобелева, ни его мать не устраивала та судьба, которую уготовили Болгарии европейские дипломаты на Берлинском конгрессе. И они действовали. Готовили новое вооружённое выступление за свободу Балкан. Скобелева немало сделала для организации снабжения госпиталей Болгарии и Восточной Румелии. Конечно, она не только передавала госпиталям и школам те деньги, которые удавалось собрать в России, но и не жалела собственных средств. Широкая благотворительность Ольги Николаевны, а также боевая слава её мужа и сына снискали ей популярность среди балканских славян. В Румелии она намеревалась учредить образцовую сельскохозяйственную школу и церковь в память своего мужа. Искренне, всей душой она посвящала себя раненым и инвалидам, не жалела для них ни денег, ни времени, ни сил. Но…

Трагедия

В роковой, чёрный день 6 июля 1880 года с небольшой свитой Ольга Николаевна отправилась осмотреть окрестности Филиппополя. Днём палило солнце, стояла нестерпимая жара — и в путь они двинулись ближе к вечеру. У селения Чирпан (в 5 км от города) в путешествии по ночной дороге на её экипаж налетели вооружённые разбойники.

Русская история не знает более подлого, необъяснимо зверского убийства. Самое невероятное и постыдное, что во главе этих разбойников стоял русский поручик, ординарец Скобелева, капитан румелийской полиции 29-летний Алексей Узатис. Вместе с отрядом Скобелева Узатис совершил зимний поход через Балканы в декабре 1877 года. И 28 декабря под Шейновым во время лобовой атаки турецких укреплений, под ураганным огнём турок подпоручик Алексей Узатис первым ворвался во вражеский редут. Из рук Скобелева он получил орден Святого Владимира с мечами и бантами и золотую саблю «За храбрость». Хорошо знал Балканы, сражался добровольцем в рядах черногорских четников — и Скобелев считал его не только храбрым, но и полезным человеком.

Едва коляска остановилась, Узатис выхватил шашку и зарубил Ольгу Николаевну. В той же кровавой стычке погибли горничная и кучер. Но сопровождавший Скобелеву унтер-офицер Матвей Иванов смог убежать и поднял тревогу. Узатиса нагнали, окружили, и он застрелился.

Утром 7 июля, когда рассвело, в ста шагах от места гибели Скобелевой производившие следствие чины жандармерии нашли изуродованный труп пытавшегося убежать от разбойников кучера — бедняге раскроили череп сабельным ударом. Единственный свидетель был очень плох: Иванов потерял много крови, и врачи признали его безнадёжным. Большинство офицеров филиппопольского гарнизона отказывалось верить в причастность Алексея Узатиса к этому убийству. И не только в гарнизоне. В русских газетах сразу же после сообщений о гибели Скобелевой и подозрениях, павших на Узатиса, были опубликованы письма его бывших сослуживцев, характеризовавших покойного капитана как «подлинного рыцаря без страха и упрёка».

Мысль об убийстве Скобелевой пришла ему в голову, когда он, объезжая с Ольгой Николаевной в поисках чифлика Казанлыкскую и Сливенскую округи, увидел у неё в руках 25 тыс. рублей. Эти деньги свели его с ума, стали навязчивой идеей. Честь, человечность — всё, чем по-настоящему богат человек, он забыл и разменял на мечту о быстром обогащении чужими деньгами. 

Вернувшись, Алексей созвал четверых черногорцев, оставшихся жить у него при мельнице, бывшего сослуживца Степана Барчика и двух своих братьев и рассказал им о деньгах Скобелевой. Черногорцы и братья предлагали просто обокрасть генеральшу, однако Узатис и Барчик настаивали на убийстве, справедливо опасаясь, что иначе их легко найдут, ведь не многие пользовались доверием Ольги Николаевны и знали, где она держит деньги. «Если убить её, на меня никто не подумает! — уверял их Узатис. — Она же любит меня как сына. Никто не заподозрит!»

Есть, конечно, и другие версии гибели Ольги Николаевны. По одной из них, Узатис был её секретным телохранителем и бросился на выручку, когда на экипаж напали разбойники, подкупленные недругами Скобелевых. Он потерпел поражение, не сумел спасти Ольгу Николаевну и покончил с собой со стыда. По другой гипотезе, Узатис всё-таки не знал, на кого совершает нападение. А узнав, что это мать его любимого генерала, свёл счёты с жизнью. Но это маловероятно. Михаил Дмитриевич и Ольга Николаевна доверяли Узатису. Он знал об их миссии в Болгарии и, скорее всего, просто не выдержал испытания лёгкой наживой.

Что же дальше? Её любимая дочь, сестра Михаила Дмитриевича Надежда, возглавляла комитет Скобелевского общества. На свои деньги она построила на Крестовском острове инвалидный дом для бывших воинов, получивших увечья во время русско-турецкой войны. Филиппопольский городской совет поставил памятник на месте убийства Ольги Николаевны Скобелевой. На нём русская женщина изображена вместе с болгарскими детьми, которых она спасала. Памятник стоит и ныне.

Михаил Дмитриевич Скобелев, узнав о чудовищном убийстве матери, потерял дар речи. Несколько дней он провёл в одиночестве, в палатке, в слезах и раздумьях. Ни до, ни после никто и никогда не видел великого полководца в таком состоянии. Он остался сиротой. Погибла единственная на свете женщина, которой он доверял. Как это горько и несправедливо.

Скобелев заказал художнику Ивану Тюрину иконы их святых покровителей — святого Дмитрия Ростовского и святой равноапостольной княгини Ольги. Они были предназначены для церкви в родном имении. Художник в лицах святых изобразил родителей генерала, поэтому Михаил Дмитриевич не отдал их в церковь. Со временем на этих портретах, оставшихся в доме, тот же художник изобразил одежды, в которых ходили родители. Долгое время портреты украшали любимый скобелевский флигель в Спасском. Где находятся эти портреты сейчас, неизвестно.