«Операция "Трест"»: провокация или комбинация?

Лихие 1990-е установили «моду» на пересмотр достижений советской эпохи. Не избежала этой участи и контрразведывательная операция ОГПУ под кодовым названием «Трест», равно как и посвящённый ей телевизионный фильм Сергея Колосова. На восстановление исторической справедливости потребовалось время.

Не как в кино

В фильме Сергея Колосова, как и в романе-хронике Льва Никулина «Мёртвая зыбь», по которому он был снят, события, связанные с операцией «Трест», изложены настолько точно, насколько это вообще тогда было возможно. Ни одно художественное произведение, так или иначе затрагивавшее деятельность силовых ведомств, не могло появиться на свет без «визы» кураторов соответствующей структуры. Фильму Колосова, можно сказать, повезло: он ещё был в работе, когда Юрий Андропов, назначенный в мае 1967 года на должность председателя КГБ СССР, развернул кампанию по защите имиджа вверенного ему ведомства: общественность должна была, наконец, узнать, что не все сотрудники органов госбезопасности участвовали в репрессиях, что среди них были люди, занимавшиеся исключительно защитой страны от происков внешних врагов. Был даже составлен список лиц, в том числе и репрессированных, о которых следовало рассказать в первую очередь. В их числе и Артур Артузов, первый руководитель тогда ещё только созданного Контрразведывательного отдела (КРО) Секретно-оперативного управления ГПУ, имя которого до тех пор было известно лишь узкому кругу посвящённых.

В последних кадрах фильма Сергея Колосова руководивший операцией Артур Артузов и один из лидеров мифического «Треста» Александр Якушев сидят среди высоких сосен на крутом берегу некой могучей реки. В их взглядах читаются и безмерная усталость, и гордость от сознания выполненного долга. Красивый кинематографичный финал, разумеется, отличался от реальности. Не обо всём тогда можно было рассказать. За кадром остались и некоторые обстоятельства операции, и то, как сложились судьбы участников событий после того, как «Трест» прекратил своё существование.

В фильме сцены допросов Якушева, обвиняемого в ведении подпольной деятельности с целью восстановления монархии, обставлены исключительно как дуэль идеологических противников. Артур Артузов и его заместитель Владимир Стырне в качестве главного аргумента используют очевидный факт: никому в Европе не нужна сильная и неделимая Россия, а значит, за восстановление монархии при помощи чужих штыков придётся платить очень дорого — и территориями, и национальной гордостью. Якушев, искренний патриот и человек умный, понимает их правоту и соглашается сотрудничать. Но в реальности перчатки его оппонентов не были так безукоризненно белы: Александру Александровичу дали понять, что в случае отказа пострадает не только он, но и его близкие — жена и трое детей. То, что нельзя было показать буквально, режиссёр сумел рассказать без слов в сцене возвращения Якушева с Лубянки домой: сгорбленный, измученный человек идёт по бесконечным, уходящим во мрак галереям, освещённым лишь с одной стороны…

После ликвидации «Треста» Александр Якушев работал на высоких должностях в Наркомате путей сообщения, но удачная карьера окончилась трагически: заслуги перед советской властью не спасли его от ареста. По одним данным, это произошло в 1929-м, по другим — в 1934 году. Существует версия, что причиной доноса на него стали не политические, а карьерные мотивы. В результате Якушева приговорили к десяти годам лагерей. Он отбывал наказание на Соловках, где и умер от инфаркта в 1937-м. В том же году «в особом порядке» были арестованы и расстреляны Артузов и Стырне, но если первого в сер. 1950-х посмертно реабилитировали, то о втором «забыли» и вспомнили благодаря фильму Колосова.   

«Первая леди» 

Мария Захарченко, роль которой в картине сыграла Людмила Касаткина, личность без преувеличения легендарная. В 1911 году Маша Лысова окончила Смольный институт благородных девиц с золотой медалью. Через два года она вышла замуж за офицера лейб-гвардии Семёновского полка Ивана Михно, но счастью молодых супругов помешала Первая мировая. В самом начале войны Иван Сергеевич скончался от тяжелого ранения, оставив жену с новорождённой дочерью. Мария Владиславовна решается заменить на фронте погибшего мужа и, преодолев все препятствия, поступает вольноопределяющейся в 3-й гусарский Елисаветградский полк. К 1916 году она уже имела звание унтер-офицера, два георгиевских креста и Георгиевскую медаль — награды, вручавшиеся за исключительную храбрость на поле боя.

В 1918-м она выходит замуж за Григория Захарченко и вместе с ним вступает в Добровольческую армию. И этому браку был отпущен краткий срок. После смерти мужа Мария Владиславовна вместе с отступающими белыми частями покидает Россию и, не смирившись с поражением дела, которому преданно служила, вступает в боевую организацию Русского общевоинского союза (РОВС), возглавляемую генералом Александром Кутеповым. Вот он-то в 1923 году и «командировал» Захарченко в большевистскую Россию для установления связи с «Трестом» и добычи развединформации. Вместе с ней отправился и её гражданский муж — капитан Георгий Радкович. Но роль законспирированного агента, пусть и передающего ценную информацию, «бешеную Марию» не устраивала. Она мечтала о террористических акциях, и руководителям «Треста» стоило немалых усилий сдерживать её неистовые порывы, убеждая, что террор, принеся минимальную пользу, спровоцирует ОГПУ на решительные действия против «Треста» в целом.

Только на излёте деятельности этой организации Захарченко удалось перехитрить трестовцев. Летом 1927 года она получила в своё подчинение одну из террористических групп, нелегально перешедших границу, и предприняла попытку поджога чекистского общежития на Малой Лубянке. В фильме Сергея Колосова этот эпизод есть, правда, хронологически он сдвинут на более раннее время. Теракт провалился, Захарченко вместе с сообщниками пришлось бежать. Она погибла в перестрелке с чекистами около станции Дретунь, пробиваясь к латвийской границе. Сцена гибели отражена в картине довольно точно.

Существует версия, что Захарченко познакомилась с Сиднеем Рейли во Франции задолго до начала операции «Трест», и его решение совершить инспекционную поездку в Питер и Москву во многом было принято под её влиянием.

Мария Захарченко

Шпион, который никого не любил

Легенда британской разведки, один из прообразов непотопляемого Джеймса Бонда, сам охотно создавал вокруг себя легенды. Неутомимый искатель приключений для каждого следующего «подвига» придумывал новую биографию, зачастую абсолютно опровергавшую то, что он говорил о себе прежде. Соломон, он же Сигизмунд, он же Георгий, известный большинству как Сидней Джордж Рейли, появился на свет в 1873 или 1874 году то ли в Одессе, то ли в Херсоне, то ли в ирландском Клонмеле, то ли в польском Бельске. Никаких документов, подтверждающих любую из этих версий, до сих пор не обнаружено. Не вызывает сомнений только то, что этим человеком двигала неистребимая склонность к авантюризму, жажда денег, славы и удовольствий.

Сидней Рейли

Эндрю Кук, английский биограф Рейли, допущенный к архивам MI6, был несказанно удивлён, когда обнаружил, что его героя руководство считало одним из самых отъявленных мошенников и проходимцев: он состоял на службе не столько у его величества, сколько у самого себя, используя развединформацию в собственных коммерческих интересах. Известно, что на британскую разведку Рейли работал до 1922 года, причём самая яркая страница этой главы его биографии — участие в так называемом заговоре послов, разоблачённом в 1918 году. Тогда Рейли удалось сбежать от чекистов, получить за свои подвиги Военный крест в Британии и заочный смертный приговор в России. Однако карьера шпиона закончилась увольнением: видимо, руководство сочло, что его неистощимый авантюризм начал мешать делу.

Рейли перебрался в США и открыл в Нью-Йорке фирму по торговле индийским хлопком. Дела шли успешно, но покойная и обеспеченная старость 50-летнему герою казалась слишком унизительным жребием. Зимой 1925 года на него вышел резидент британской разведки в Хельсинки Эрнест Бойс. Он сообщил бывшему «коллеге» о том, что в Советской России создана и активно действует мощная подпольная монархическая организация, с которой неплохо было бы наладить связь. И отставной супершпион, истово ненавидевший большевиков, отправился в свой последний вояж.
Информация о том, как именно чекистам удалось заманить Сиднея Рейли в Россию, до сих пор не рассекречена. Есть версия, что уговорил его сам Якушев: мол, чтобы убедиться в серьёзности нашей организации, потребуется не больше четырёх дней, все маршруты передвижения совершенно надёжны. Как бы то ни было, поздним вечером 25 сентября Рейли перешёл советскую границу через трестовское «окно» на границе с Финляндией, работу которого обеспечивал замкомандира погранзаставы Тойво Вяхя, посвящённый чекистами в некоторые детали операции. День в Питере «высокий гость» отдал встречам с местными товарищами по борьбе, а вечером отправился вместе с Якушевым в Москву. В подмосковной Малаховке перед мистером супершпионом разыграли заседание Политсовета Монархического объединения Центральной России (МОЦР), по завершении которого Рейли произнёс, не скрывая восторга: «Если бы у Савинкова была такая организация, как "Трест", он был бы непобедим».

Вечерним поездом Рейли должен был вернуться в Питер. По дороге он даже отправил жене и соратникам открытки с видами Москвы в качестве подтверждения реальности своего вояжа. Но машина привезла его не на вокзал, а на Лубянку. Арест британского подданного, не утратившего связей с правительственными кругами Соединённого Королевства, мог привести к крупному международному скандалу, не говоря уже об уроне репутации «Треста». Чекистам пришлось разыграть целый спектакль, чтобы убедить противника в том, что провал суперагента не более чем роковая случайность. На глазах тех, кто должен был встречать Рейли на финской стороне, разыграли целый спектакль: якобы Рейли вместе с проводником при переходе границы случайно нарвался на пограничный наряд — супершпион был застрелен на месте, а предателя-пограничника арестовали. Чтобы придать всей этой истории достоверность, Тойво Вяхя пришлось «расстрелять».

 
Чужой среди своих
«Публичная казнь» стала для Тойво Вяхя самым жестоким испытанием в жизни: его провели перед строем, сорвали погоны. Каково это — слышать проклятия боевых товарищей и не иметь возможности сказать им правду? «Арестованного» доставили в Москву, и краском Вяхя перестал существовать: бумаги, подтверждавшие факт казни предателя, подшили к делу, а ему выдали новые документы на имя Ивана Михайловича Петрова (Тойво разрешили взять имя и отчество его отца — Юкко сын Микко — только перевели их на русский). Опасаясь утечки информации, все документы, позволявшие установить тождество Тойво Вяхя с Иваном Петровым, уничтожили. Это и спасло ему жизнь.
Ивана Петрова наградили орденом Боевого Красного Знамени и отправили служить в пограничную часть, расположенную в бухте Дюрсо неподалёку от Новороссийска. Своё подлинное имя Вяхя рискнул назвать спустя почти 40 лет, когда летом 1964 года в газете «Неделя» были напечатаны главы из романа «Мёртвая зыбь». Писатель допустил неточность в написании имени и вскоре получил письмо от… своего героя. Сергей Колосов, работая над «Операцией "Трест"», решил включить в картину небольшое интервью с Петровым-Вяхя. Впоследствии тот сам взялся за перо, став автором и документальной, и художественной прозы. Много лет спустя (ему уже было за 80) он получил письмо. Адреса отправитель не знал, на конверте стояло: «Петрозаводск, Петрову Ивану Михайловичу (Тойво Вяхя), чекисту, писателю». Адрес отправителя был странным: «Москва, Донская площадь». На открытке, вложенной в конверт, было всего три слова: «Недобитая старая сволочь!» Если Иван Михайлович и понял, кто мог отправить ему такое послание, всё равно никому ничего не сказал, а просто улыбнулся: «Значит, моя жизнь и в самом деле чего-то стоит. Обидно только, что старая…»
 

Это — моя страна

В 1990-е, когда огромное количество «энтузиастов» взялось за пересмотр и переписывание истории, «Трест» оказался в числе операций, с которых особенно охотно «срывали лавры». Мол, он и с самого начала не имел никакого практического смысла, просто чекистам предстояло продемонстрировать партийному руководству бурную деятельность, и результаты оказались ничтожны, и сворачивать его пришлось в спешном порядке из-за предательства перевербованного чекистами монархиста-авантюриста. То, что охотно ставилось в заслугу Голливуду, рисующему Америку исключительно в белых одеждах (вспомним пресловутое «права она или не права, но это — моя страна»), не прощалось советскому кино, и лента Колосова подвергалась не менее жёсткой «критике», чем сама операция.

Между тем необходимость подобной акции диктовалась как ситуацией внутри страны, так и международной обстановкой. Барону Петру Врангелю удалось сохранить боеспособную многотысячную армию, преобразовать её в политическую организацию «Русский общевоинский союз» (РОВС), ставящий перед собой задачу военного вторжения в Россию. Когда идея интервенции утратила актуальность, сделали ставку на террористическую и диверсионную деятельность, которая могла бы спровоцировать восстание против власти большевиков. Террористы Бориса Савинкова, а затем и Александра Кутепова были врагами более чем реальными. Не меньшую опасность представляли собой и страны Антанты, всё ещё надеявшиеся на возможность территориального расчленения России: плодородные земли и залежи полезных ископаемых по-прежнему оставались для них желанной добычей. Задачей «Треста» и стало противодействие белому террору и возможной интервенции.

Считается, что автором идеи «Треста» был Феликс Дзержинский, а разработкой деталей операции занимались Артузов и Стырне. Необходимым опытом контрразведывательной работы они, конечно же, не обладали и без помощи «старых специалистов» обойтись не могли. Таким консультантом стал для них генерал царской армии Владимир Джунковский, в прошлом шеф корпуса жандармов, пострадавший в своё время за то, что посмел доложить царю о бесчинствах Григория Распутина. Однако участие в разработке операции опытного контрразведчика старой школы никак не умаляет заслуг Артузова и Стырне — они оказались талантливыми учениками, способными генерировать собственные идеи. 

О высоком уровне подготовки и проведения операции «Трест» говорят сами цифры. Чекистам удавалось водить за нос своих противников около пяти лет. Под контролем находились и террористы, засылаемые в Советскую Россию генералом Кутеповым, и руководители Белого движения, осевшие в Европе, и значительное количество тех, кто сочувствовал ему внутри страны. Недостаточно осведомлённые «эксперты» называют главным результатом работы «Треста» поимку Сиднея Рейли и нивелируют это достижение тем, что в то время он уже не работал на британскую разведку и реальной опасности не представлял. Однако с этим вопросом не всё так просто. Да, сначала Рейли отказался давать показания, рассчитывая, что британское правительство его вызволит, но узнав, что для всей Европы он уже «мёртв», согласился на сотрудничество. Чекисты рассчитывали организовать оперативную игру с участием Рейли, но неожиданно на его расстреле настоял Иосиф Сталин. Странно, что это распоряжение не привели в исполнение привычным порядком во внутренней тюрьме ОГПУ: бывшего супершпиона убили выстрелом в голову во время прогулки в парке Сокольники. Откроется ли когда-нибудь эта загадка? Необязательно, поскольку она, вероятно, теснейшим образом связана с главным результатом операции «Трест» — налаживанием работы советской резидентуры в целом ряде зарубежных стран, причём не только европейских. Вот почему со значительной части материалов по «Тресту» и по сей день не снят гриф секретности.

Операцию свернули летом 1927 года, после того как в европейской печати появилось разоблачение «Треста», сделанное правой рукой Якушева — Эдуардом Стауницем, в действительности носившем имя Александр Опперпут. В подлинной истории этого человека тоже множество неясностей, потому и роман Льва Никулина, и фильм Сергея Колосова можно рассматривать лишь как одну из возможных версий его судьбы. Скорее всего, ни писатель, ни режиссёр достоверной информацией просто не располагали. Стауниц нелегально перебрался в Финляндию, где сдался властям и дезавуировал «Трест», а потом, якобы для того чтобы искупить свою вину перед Белым движением, так же нелегально вернулся в Россию для террористической деятельности, примкнул к группе Захарченко и был застрелен одновременно с ней. Эта версия изложена в картине Колосова. Хотя существует и предположение, что на самом деле Опперпута под новым именем возвратили на оперативную работу в ОГПУ, и он погиб в 1943 году в Киеве, попав в застенки гестапо как организатор подпольной группы.

Как бы то ни было, разоблачение «Треста» Стауницем-Опперпутом было использовано ОГПУ как прикрытие для свёртывания операции.

«Ревизоры» истории с большой охотой классифицируют операцию «Трест» как провокацию большевиков, направленную против лидеров Белого движения, коих представляют исключительно как рыцарей в сияющих доспехах, ратовавших за благое дело восстановления в России законной власти императорского дома Романовых. Не вдаваясь в детали самой идеи законности восстановления монархии в свете хотя бы того же отречения Николая II, будем исходить из точности определений. «Операцию "Трест" нельзя рассматривать как провокацию, — считает историк Александр Зданович, в прошлом сотрудник органов госбезопасности. — Провокация — это действия, вынуждающие человека совершить поступок, которого у него и в мыслях не было. А руководители Белого движения и без всякого "Треста" готовы были и на интервенцию, и на террор ради достижения своих целей. Так что эта операция была и остаётся тонко задуманной и блестяще выполненной комбинацией советской контрразведки».