Американец в Союзе

Есть книги, которые как хорошее вино: мысли, изложенные в них, обретают всё больший вкус и по прошествии десятилетий, уходя в глубину эпох, становятся с каждым днём всё более современными. Именно такие чувства возникают при прочтении дневников посла США в СССР предвоенной поры Джозефа Дэвиса. Об этой наделавшей шуму книге нам рассказал историк, переводчик и журналист Владимир Добрынин, готовящий к печати свой аналитико-литературный перевод заметок американского дипломата под рабочим названием «Миссия в Москву Джозефа Дэвиса». Оригинал из-под пера посла вышел восемьдесят лет назад, но актуален сегодня, пожалуй, как никогда.

Джозеф Дэвис

— СССР и США в сер. 1930-х. Существовал ли взаимный интерес? Верно ли, что с американцами Москве легче было находить общий язык, чем с Лондоном, Парижем и прочими «буржуазными столицами»?

— Я не уверен, что в трудах историков вы найдёте однозначный ответ на этот вопрос. Но мы с вами не на экзамене по истории, где от студента требуется заученность материала, который в него преподаватель вкладывал в течение года и теперь требует воспроизвести запомненное без ошибок и потери важной части информации. Поэтому рискну ответить, ориентируясь на книгу американского посла. 

Советский Союз не был признан Штатами в период так называемой полосы признания СССР (1924–1925 годы). Но случилось это вовсе не потому, что «у власти в Москве встали проклятые большевики». Интерес к России (СССР) у США никогда не исчезал: для американских бизнесменов экономические вопросы всегда приоритетны по отношению к политическим. И политика, как учил В.И. Ульянов-Ленин, всегда была и остаётся качественным выражением экономики. Американские войска вторгались на советский Дальний Восток с целью отхватить хороший кусок территории, на котором можно будет не только поживиться ресурсами, но и использовать его как плацдарм, откуда можно контролировать Китай, Японию, да и остальную часть Сибири тоже. Но не получилось. 

Другим препятствием к признанию СССР было заявление ленинского правительства о непризнании международных долгов правительства России, накопленных при царе. В книге Дэвиса желание США получить с СССР царский должок прописано едва ли не заглавными буквами, и состояние переговоров по этому вопросу отмечается чуть ли не в каждом третьем донесении посла в Госдеп. Прагматичные люди за океаном прекрасно понимают, что в Европе Советскому Союзу обращаться за кредитами не к кому — с теми же Парижем и Лондоном разговоров у Москвы не получится, потому что СССР им — реальная кость в горле на европейской территории. А Америка далеко, ей усиление СССР тогда особо не мешало. Наоборот, прагматику Рузвельту было понятно, что для будущего господства Штатов над основным миром требуется ослабить остальные государства. Усиление Германии вполне соответствовало его планам «стравить крыс в банке, чтобы они пожрали друг друга». Но зная прекрасно, как пасуют французы и британцы перед действительно сильным противником, 32-й президент США ставил на усиление СССР до тех пределов, которые позволят русским биться на равных против гитлеровских нацистов. В войне на взаимное истощение противников и во славу третьей стороны, которая придёт диктовать свои условия и собирать трофеи, когда ей никто из обескровленных участников войны не сможет возразить.

С американцами Советам общий язык было находить, безусловно, намного легче, чем с французами и британцами именно потому, что СССР Вашингтону нужен был не просто как противовес Германии, но как сила, готовая собой пожертвовать ради уничтожения силы немецкой и, таким образом, создания благоприятной обстановки для воцарения Америки над Европой.

— Кем видел Франклин Рузвельт Джозефа Дэвиса в своём внешнеполитическом оркестре?

— Можно я приведу цитату? «Лучшим замечанием вечера стоит признать реплику очаровательной маленькой женщины — жены посла Китая. Она сказала: "Нет, я не дипломат. Я человек искренний и говорю правду"». Мне кажется, Дэвис не просто готов подписаться под этими словами, но и себя видит человеком, произнёсшим это. В конце концов Рузвельт послал Дэвиса в Москву не «в знак благодарности за помощь в предвыборной кампании», как утверждают некоторые наши авторы, а именно добывать информацию и передавать её в Вашингтон такой, какая она есть на самом деле. Никаких пропагандистских штучек типа «капитализм лучше, чем коммунизм», «надо давить красную заразу», «в СССР нет свободы, а в Америке она есть». Рузвельту нужна была объективная картина, которую мог нарисовать экономист, аналитик, а не агитатор «за всё хорошее» и записной очернитель, бичующий «всё плохое», то есть не совпадающее с «единственно правильным» американским мнением. Франклин Рузвельт давно и хорошо знал Дэвиса (об этом в книге, может быть, не очень много, зато так, что в долгосрочной дружбе и взаимной симпатии этих двоих сомневаться не приходится).

Франклин Рузвельт

— Какой представлял себе Дэвис Советскую Россию заочно? Что удивило его?

— Дэвис — человек весьма практичный. Если он и занимался просчитыванием каких-то перспектив, то они касались главным образом экономики. Лирических отступлений вроде «я думал, что там одни сугробы и медведи», у него практически нет. Мне кажется, ему было гораздо интереснее в обывательском плане не готовить себя к реакции на ситуацию, а воспринимать её такой, какая она есть. Не сравнивать с тем, что он предполагал, а получать удовольствие от увиденного, восхищаясь им. Балет, снега по пояс, гостеприимство советских людей, их трудовые подвиги, шедевры изобразительного искусства и люди, которые их создавали. Джозеф Дэвис в описании всего этого не стесняется употреблять в больших количествах слова «красивый», «великолепный», «замечательный». Это можно увидеть и в описаниях впечатлений от посещения балета «Щелкунчик», встречи со скульптором Верой Мухиной, оценки полотен художников Сурикова, Герасимова, Шишкина…

— Не относился ли состоятельный бизнесмен Дэвис свысока к простоватым советским выдвиженцам?

— Мне не удалось заметить в его дневниках проявления какого-то снобизма. И здесь, наверно, тоже сказывается практичность Дэвиса. Этим он, пожалуй, отличался от многих других западных политиков того времени, занимавшихся «советским направлением». Плюс давление поставленной перед ним президентом задачи — давать объективную оценку происходящему. Думаю, что, если бы американский посол был одним человеком в своих донесениях в Госдеп и другим по жизни, это было бы заметно в дневниках.

— Как относились в то время в США к Сталину? И как расценивал его Дэвис?

— Американский конгресс едва ли не единодушен был в своём негативном отношении к Иосифу Виссарионовичу. Ну как же? Это ж человек, состоящий из одних плохих качеств: гонит народ железной рукой к коммунизму и называет это счастьем, безжалостно чистит партийные ряды, отправляя наиболее ярких несогласных с его политикой на нары, а то и хуже. А главное — не хочет отдавать царские долги. А они были в таких количествах, что прощать их Америка не хотела: доллар тогда ещё соблюдал приличия, от золота отвязан был не полностью и просто напечатать деньги из воздуха, чтобы закрыть финансовую дырку, прокрученную в американском бюджете Российской империей, не представлялось возможным.

Джозеф Дэвис, Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов

Что касается Дэвиса, то он, повторюсь, не рисовал себе картин, «кто такой Сталин и как с ним работать». Во-первых, Джозеф прекрасно знал, что советский вождь не имеет привычки лично общаться с послами — для этого существует Наркомат иностранных дел. Во-вторых, посол должен был представить Рузвельту объективный портрет Сталина, насколько это получится, естественно, на основе материалов и впечатлений непосредственно на месте. А составить объективную картину, заранее настроив себя на какой-то предполагаемый образ, согласитесь, крайне сложно, если не невозможно. Состоявшаяся однажды неожиданно для Дэвиса его личная встреча со Сталиным была для него большим сюрпризом. Но эффект этого «вдруг» на американце никак не сказался — он так и остался холодным аналитиком, хотя потом и написал письмо Сталину с большим количеством благодарных слов. Но это уже акт дипломатической вежливости, не более. Хотя опять-таки, судя по дневникам, Дэвис придерживался высокого мнения о советском лидере. После личной встречи в особенности.

— Насколько откровенна его книга? Можно ли считать её важным документом Второй мировой войны?

— Знаете, я бы не рискнул применять по отношению к дневникам посла термин «документ». Всё-таки там присутствует какое-то личное отношение человека. По мне документ — это сухая деловая или политическая информация, заверенная подписью (и, возможно, печатью). Впрочем, в дневниках у Дэвиса именно документов — донесений в Госдеп, отчётов о проделанной работе, аналитических заметок — немало. Так что я бы назвал его книгу «важным документосодержащим материалом, отражающим современные ему события». Что касается откровенности, считаю, что да. И не могла быть другой, ибо помните, какая задача перед ним стояла? Дать объективную картину положения дел в СССР.

— Как реагировали на эту книгу в Штатах и в других странах? Можно ли говорить о значительном резонансе, о спорах?

— Мне трудно судить о реакции на книгу Дэвиса в других странах, исключая США. Другие страны — это мы говорим о Европе? Его «Миссия» вышла в 1942-м, а в 1943-м появился одноимённый фильм. Лента сделана в таком полудокументальном стиле. Открывается она вступлением, исполненным самим Дэвисом: «Лидеры ни одной страны не были настолько ошибочно представлены и непоняты, как советское правительство в те критические годы между двумя мировыми войнами». Конечно, такие слова не заметить в Штатах просто не могли: ведь до войны на протяжении многих лет СССР был синонимом слова «коммунизм», которое в Америке чаще всего расшифровывали как «враг демократии». А значит, и враг «самой демократичной из всех демократических стран мира». И тут вдруг такой поворот: оказывается, на Западе Советский Союз ну если не оболгали, то по крайней мере «очень ошибочно подавали в прессе». Штаты к тому времени уже делали поставки в СССР по ленд-лизу, демонстрируя свою поддержку Союза в войне против Германии. Дозированную, точно выверенную, позволяющую усилить Красную армию ровно настолько, чтобы она продолжала вести затяжную войну, а не перешла в быстрое наступление и продвижение по Европе. И книга, и фильм были оценены в США вполне однозначно: СМИ в большинстве своём пришли к мнению, что «это — самая отъявленная пропаганда Советского Союза. Ничего похожего ни в одной стране мира ещё не публиковали, возможно, что и в СССР тоже». Европе в тот момент было вообще не до литературных упражнений бывшего (к тому времени) американского посла в СССР. Она вся, за исключением Британии, была под сапогом Гитлера. Сомневаюсь, что книга Дэвиса могла получить там широкое распространение, если вообще была напечатана. Уинстон Черчилль хоть и был союзником и Рузвельта, и Сталина, но большого желания пропагандировать позитивные взгляды на «кремлёвского горца» не имел.

— Какие политические позиции отстаивал Дэвис в то время, чем отличался от коллег?

— Дэвис отстаивал реалистичные и сугубо практические цели. В первые недели пребывания в Москве он, правда, не отказывал себе в удовольствии часто употреблять в дневниках слово «демократия» по отношению к своей стране и желая показать, что направлен на работу в страну, где демократией и не пахнет. Но, постепенно вживаясь в окружающую его действительность, он приходит к неожиданному выводу: да, чистки, зато напавший на СССР Гитлер не получил поддержки в тылу Советского Союза — Сталин вычистил всю пятую колонну. Обычная тактика Гитлера — «мы нападаем с внешней стороны, нам облегчают работу кроты, подрывающие нашу жертву изнутри». В Норвегии была пятая колонна Квислинга, в Словакии — Тисо, в Праге — Генлейна, в Бельгии — Дегрелля. В СССР её создать не удалось, или, правильнее сказать, тех, кто мог её составить, вычислили и удалили от дел. Взорвать Советский Союз изнутри не удалось. Точно так же, похоже, неожиданно для себя и с удивлением Дэвис, совершая поездки по промышленным и сельскохозяйственным районам, замечает, как быстро и энергично советская молодёжь схватывает передовые методы работы, и с каким патриотизмом она идёт служить в армию.

Постер кинофильма по книге Джозефа Дэвиса

Когда читаешь строчки его дневника, ни в коем случае не возникает впечатления: «Ну, это агитка, посол прогнулся за то, что ему несколько подлинников картин русских мастеров позволили вывезти». (Жена Дэвиса Марджори Мерривезер коллекционировала произведения русского искусства. Из СССР им позволили вывезти купленные картины Левицкого и Брюллова, а также яйца Фаберже, иконы, ленинградский фарфор. Всё это демонстрируется в русской коллекции музея в Хиллвуде, открытом в доме, который когда-то принадлежал Марджори.) Повторяю, удивление Дэвиса от открытий, сделанных им самим без посторонней помощи, забивает всё. Подозреваю, что второго американского высокопоставленного деятеля, мыслившего так же, в то время просто не было.

— Не отказывался ли автор от этой книги в годы «холодной войны»?

— 18 мая 1945 года Джозеф Дэвис указом Президиума Верховного Совета СССР был — единственный из западных дипломатов — награждён орденом Ленина. С формулировкой: «За успешную деятельность, способствующую укреплению дружественных советско-американских отношений и содействовавшую росту взаимного понимания и доверия между народами обеих стран». После такого можно ли было предположить, чтобы Дэвис отказался от своего мнения (изложенного в книге) о Советском Союзе? Нет, конечно. В современном мире специалистов по такому «переобуванию» найти и назвать можно. Но Дэвис был человеком старых традиций. Из тех джентльменов, которым действительно можно верить на слово.

А вот о его посольском окружении этого же сказать нельзя. Возьмём, к примеру, Джорджа Ф. Кеннана, карьерного дипломата, служившего в посольстве при Дэвисе переводчиком. По прошествии многих лет, в 1985 году, Кеннан, один, кстати, из архитекторов «холодной войны», отозвался о своём бывшем шефе весьма нелестно, не назвав, впрочем, того по имени, но высказавшись так, что всем было понятно, о ком речь. «Служил как-то в России пустой и политически тщеславный человек, ничего о ней не знающий и серьёзно ею не интересующийся. Единственное, что ему было нужно, — это паблисити, на котором он хорошо бы смог заработать по возвращении на родину. Нам за него перед нашими коллегами-дипломатами стыдно. Но не за его личные качества или недостатки, а за его очевидную профессиональную непригодность к должности, которую он занимал. Для нас, аккредитованных сотрудников внешнеполитической службы, его направление в качестве нашего шефа представляется жестом презрения президента к нам и к предпринимаемым нами усилиям». Не знаю, как вам, а у меня это высказывание Кеннана, высокопоставленного, состоявшегося чиновника, вызывает ассоциации со Слоном и Моськой. Хотя Моська в данном случае титулованная, но сохранившая при этом свой мелочный тявкающий характер.

— Помнят ли в мире эту книгу сегодня? Кому выгодно её забыть?

— В изречениях последних трёх президентов США я упоминаний о «Миссии в Москву» не встречал никогда. Наверно, не с руки им вспоминать «самую отъявленную пропаганду СССР», когда в Америке никак не могут определиться, кем же считать Москву — исчадием ада или просто воплощением вселенского зла. Правда, в октябре 2009 года фильм по книге вышел в Штатах на DVD, но не думаю, что лично г-н Обама приложил к этому руку. Забыть? Пожалуй, выгодно всем тем, кто боится конкуренции со стороны сегодняшней России на международной арене. А таких, к сожалению, в американском истеблишменте большинство. И не простое, а квалифицированное.