Адъютант его превосходительства. Реконструкция событий

Когда режиссёр Евгений Ташков, уступив давлению руководства киностудии «Мосфильм», согласился снимать многосерийный телефильм «Адъютант его превосходительства», он и предположить не мог, насколько счастливо продолжится судьба его детища, начинавшаяся более чем драматично. Картина принесла своим создателям Государственную премию РСФСР имени братьев Васильевых, а исполнителям не только главных, но и второстепенных ролей — всенародную любовь. Но главный парадокс ставшего культовым фильма в том, что и сегодня, когда отражённый в нём период истории страны оценивается разными слоями общества с диаметрально противоположных точек зрения, его смотрят и пересматривают всё с той же горячей симпатией к его героям — и к красным, и к белым.

Режиссёр Евгений Ташков

Снимать нельзя переписать

Евгений Ташков, по его собственному признанию, был восьмым по счёту режиссёром, которому мосфильмовское начальство предложило снять фильм о «красном резиденте» в стане белых. Его предшественники под разными предлогами, но с неизменным успехом уклонялись от этой чести. Подлинной причиной была откровенная слабость сценария. Тонкость же ситуации заключалась в том, что одним из соавторов был человек уважаемый и заслуженный — полковник НКВД в отставке Георгий Северский, один из организаторов партизанского движения в Крыму в годы Великой Отечественной войны. Более того, ему, собственно, и принадлежала сама идея снять картину о чекистах в годы Гражданской войны. 

Перед Евгением Ташковым стоял очень непростой выбор. Он мог отказаться, как другие, однако пошёл на риск в надежде окончательно доказать своё право заниматься режиссурой, поскольку соответствующего образования у него не было. ВГИК он заканчивал как актёр, учась на одном курсе с Нонной Мордюковой и Вячеславом Тихоновым. На «Мосфильм» его пригласили только после снискавшего немало зрительских симпатий фильма «Приходите завтра», снятого режиссёром на Одесской киностудии. Однако зачислили Ташкова в штат Объединения телевизионных фильмов, куда маститые режиссёры — теперь в это трудно поверить — шли неохотно: и престиж не тот, и оклады пожиже, поскольку телевидение считалось тогда «младшим братом» кино. Одним словом, для Ташкова «Адъютант» был шансом, и он им воспользовался.

Евгений Иванович оказался человеком не робкого десятка и, аргументированно доказав непригодность исходного материала, согласился снимать, настояв на том, что сам переделает сценарий. Ему пошли навстречу, ведь на счету режиссёра уже был весьма успешный фильм о разведчиках — «Майор Вихрь», но поставили встречное условие: пятисерийная телевизионная сага должна быть снята за год — время, которое обычно уходит на работу над обычным художественным фильмом. А начальству «Адъютант» требовался к 20 декабря — Дню чекиста.

Не сказать чтобы фильмов о Гражданской войне в то время выпускалось недостаточно, хотя, как правило, рассказывали они о лихих красных командирах или пламенных революционерах. Вспомним хотя бы легендарного «Чапаева» братьев Васильевых, «Александра Пархоменко» и «Олеко Дундича» Леонида Лукова, «Сердце Бонивура» Марка Орлова. А вот бойцы невидимого фронта, как им и положено, оставались в тени. Видимо, всесильное ведомство решило исправить ситуацию. Однако сделать это было не так просто, как кажется на первый взгляд. Дело в том, что среди документов, хранившихся в архивах КГБ, был доклад, датированный 1919 годом, в котором сообщалось, что, несмотря на все усилия, красным не удалось внедрить в штабы Белой армии ни одного агента. Что ж, если суперагента не существует, его нужно придумать. Вернее… додумать!

Вся съёмочная группа знала, кто является прототипом Павла Андреевича Кольцова. Потому что герой фильма поначалу носил не только подлинное имя, но и отчество, и фамилию — Павел Васильевич Макаров. Однако вскоре по прямому указанию из высоких сфер режиссёру «рекомендовали» отказаться от каких бы то ни было упоминаний о реальном человеке. Слишком уж неоднозначная выпала ему судьба. В 1918–1919 годах Макаров, которому тогда было чуть больше двадцати, служил в штабе командующего Добровольческой армии, о чём впоследствии написал книгу воспоминаний «Адъютант генерала Май-Маевского». Она-то и стала отправной точкой для сценаристов картины Игоря Болгарина и Георгия Северского. Впрочем, не только для них, но об этом позже.

Сменить коней на переправе

Худсовет «Мосфильма» в роли капитана Кольцова видел исключительно Михаила Ножкина. Его Бекас из только что прошедшей по экранам страны победным маршем «Ошибки резидента» представлялся идеалом нашего разведчика. И киноначальство буквально навязало артиста Ташкову, однако Ножкин, сославшись на занятость в театре, от участия в картине отказался, чему режиссёр был только рад, поскольку видел своего героя иным. Рискнём предположить, что талантливому артисту просто не хотелось тиражировать уже найденный образ.

Перебрав несколько сот фотографий, Ташков выбрал Юрия Соломина, в ту пору ещё мало кому известного, хотя за спиной у актёра уже насчитывалось восемь фильмов.

Среди этих картин была картина и о разведчиках — «Сильные духом», но в ней Соломин играл вовсе не главного героя (в этой роли блистал статный красавец Гунар Цилинский), а гестаповского майора. Ташков эту картину видел, работа Соломина ему запомнилась, и режиссёр пригласил его в «Адъютанта» на роль белогвардейского офицера-садиста. Острохарактерная роль актёру нравилась, и форма ему удивительно шла, а играть на контрасте внешнего и внутреннего для настоящего мастера истинное удовольствие. Но отказ Ножкина круто изменил расклад, и Ташков решил сделать Соломина капитаном Кольцовым. Проба снималась за пробой, однако руководство оставалось непоколебимым: не может быть герой таким щуплым, невысоким и маловыразительным. Конфликт подогревал всё тот же главный соавтор. Северский не уставал повторять, что придуманный им герой должен быть настоящим былинным богатырём. Юрий Мефодьевич уже утратил всякую надежду сыграть заветную роль…

При этом проблемы возникли не только с Соломиным. Виктор Павлов изначально должен был играть красноармейца Сиротина, судьба же распорядилась, чтобы он стал Мироном Осадчим. Актёр, назначенный на эту роль, не смог приехать на репетицию ключевой для образа сцены — объяснения с Оксаной. И Ташков попросил Павлова подыграть Людмиле Чурсиной, а тот провёл сцену на таком нерве, что у всех, кто был на площадке — от гримёров до осветителей, — в глазах стояли слёзы. После этого никого другого в роли Осадчего режиссёр уже не видел. И оказался прав, ведь на зрителей Мирон тоже произвёл неизгладимое впечатление: актёра долгое время чуть ли не отождествляли с его персонажем. Сам Павлов вспоминал, что вскоре после премьеры однажды в магазине попытался осадить девушку, норовившую пролезть без очереди впереди пожилой женщины, и девица в ответ на его более чем вежливый упрёк выпалила: «Вот вы и в жизни такой же гад, как в кино!»

На роль Тани, дочери начальника контрразведки Щукина, пробовалось несколько популярных актрис. В альбоме с пробами сохранились фотографии Ирины Мирошниченко, Ларисы Голубкиной, Екатерины Градовой, Людмилы Чурсиной, которая впоследствии сыграла роль Оксаны и получила свою долю безмерной зрительской любви. Но у всех этих замечательных актрис не очень ладилось с аристократизмом, и, главное, в них светилась их женская опытность. А Ташкову нужна была чистая, неискушённая девушка, чтобы фраза «Пусть ваша холостяцкая жизнь скрашивается иногда такими вечерами» в её устах звучала абсолютно целомудренно. Как раз такую — хрупкую и нежную Татьяну Иваницкую — ассистенты нашли в хореографическом ансамбле хора имени Пятницкого. Худсовет, естественно, высказался против непрофессиональной актрисы.

Впрочем, суперпрофессионализм корифея БДТ Владислава Стржельчика руководство тоже не устроил, несмотря на то что он создал незабываемый образ Владимира Зеноновича Ковалевского: ну не должен белый генерал быть таким благородным и обаятельным. Устав убеждать и доказывать, Евгений Иванович, что называется, пошёл на принцип: или я снимаю тех, кого выбрал, или отказываюсь работать над картиной. Опасаясь, что ситуация с фильмом окончательно войдёт в штопор, худсовет сдался.

Где эта улица, где этот дом

За срок, который обычно отводится на съёмки одного полнометражного фильма, Евгению Ташкову и его группе фактически предстояло снять пять. Семь с половиной месяцев, забыв про отпуска и выходные, все работали в две смены, валились с ног от усталости, но атмосфера на площадке царила удивительная: все работали на общее дело и поддерживали друг друга как могли. Все участники процесса вспоминают о нём как об одном из самых прекрасных отрезков своей жизни. Дело не в премиях и наградах, хотя это очень и очень приятно. Это было творчество самой чистой пробы! Никто о «политическом аспекте» картины и думать не думал. «Однажды мы снимали натуру в Киеве, я вышел на площадку и не смог произнести ни слова, — вспоминает Юрий Соломин. — Не просто забыл реплику, а вообще не мог сообразить, какую сцену мы играем. Меня чуть не под руки вывели из кадра, усадили в тенёчек и стали ждать, пока я приду в себя. Отменить съёмку невозможно — каждый день надо отчитываться о количестве отснятого материала. Я сижу, понимаю, что задерживаю всех, а в голове просто туман качается. Сам не помнил потом, как заставил себя встать и снова войти в кадр».

Действие фильма разворачивается летом и ранней осенью 1919 года в Киеве, который был у красных, и Харькове, где обосновались белые. Штаб Май-Маевского располагался в гостинице «Метрополь», а не в частном доме, как в фильме. А жил генерал не в нескольких комнатах позади приёмной, а с комфортом расположился по соседству — в здании Дворянского собрания на тогда ещё Николаевской площади (ныне — Конституции). Оба здания были разрушены в Великую Отечественную. А вот оперный театр, куда его превосходительство со своей свитой отправился слушать «Севильского цирюльника», до сих пор стоит на Рымарской улице. Сейчас это филармония. Сохранился и особняк купца Андрея Жмудского (Пушкинская, 31), где на балы собиралось местное общество, включая и командующего с верным адъютантом. По легенде, Владимир Зенонович ухаживал за дочерью хозяина дома. Когда Май-Маевского отстранили от командования и белым пришлось покинуть город, любимая женщина уговаривала его уехать за границу, но генерал отказался.

В отличие от харьковских сцен киевские снимали, что называется, на натуре. Многие, как теперь бы сказали, «локации» существуют до сих пор. Экскурсий по ним уже не водят, но старожилы всё помнят и при случае с удовольствием передают эту эстафету дальше. Семейство Сперанских, до которого с таким трудом добрался Юра Львов, обитало на Малоподвальной улице. Дом № 5 цел до сих пор. Правда, от него не мог быть виден пожар «Ломакинских складов», поскольку их на самом деле никогда не существовало, а вот поджог белым подпольем пороховых погребов, располагавшихся под знаменитой Лысой горой, — исторический факт.

Конспиратор Бинский, к которому добрый дядюшка посылал наивного племянника, жил в Дарнице, роль которой с успехом сыграл переулок Зелинского неподалёку от Боричева Тока, где ещё целы домики, попавшие в кадр. А сама эта улочка предстала во всей своей живописности в сцене, когда чекист Красильников выслеживает Мирона Осадчего. Чтобы попасть к всё и всех знающему ювелиру Либерзону, чекисты сворачивают во двор дома № 2 по Андреевскому спуску, а в роли дома 12 по Большой Васильковской, где жил столь нужный им Федотов, снялись подъезд дома 21 по Пушкинской и колоритный «замок Ричарда» на Андреевском спуске. 

В апреле 1970 года пять вечеров кряду вся страна провела у экранов телевизоров. Единодушному восторгу зрителей официальная критика могла противопоставить разве что «карикатурность» и «опереточность» Анатолия Папанова в роли батьки Ангела с этим его «Бей белыхъ, пака не покраснеютъ, бей красных, пака не пабелеютъ!» Да ещё неуместную в глазах ревнителей Морального кодекса строителей коммунизма любовную линию. И это при том, что более чем целомудренную постельную сцену из фильма и так изъяли. Однако широким зрительским массам на ворчание критиков было плевать. На «Мосфильм» хлынул поток писем от зрителей: кем на самом деле был капитан Кольцов и как сложилась судьба этого человека? Верить в то, что он погиб, было невозможно…