Мир после чумы

Какими были социокультурные последствия «черной смерти» для тогдашней Европы? Об этом в интервью журналу «Историк» рассказала кандидат исторических наук, доцент МГПУ Галина Ртищева

Все рано или поздно заканчивается. В том числе и жуткие пандемии. Что происходит потом? Как мир приспосабливается к новым условиям и новому знанию о самом себе? Опыт средневековой Европы, которая вскоре после эпидемии уверенно двинулась в сторону Ренессанса и церковной Реформации, в этом смысле заслуживает самого пристального внимания. 

Страшные пропорции 

– Как эпидемия чумы повлияла на демографическую ситуацию в Европе? Если не в абсолютных цифрах, то хотя бы в пропорциях можно представить себе эти изменения? 

– И да и нет. Цифры отличаются: у отдельных исследователей они колеблются в диапазоне от 25 до 70% убыли. Как вы понимаете, это очень большой разброс. И дело не только в том, что трудно посчитать, но и в том, что в различных регионах Европы ситуация складывалась по-разному. Где-то в Германии исчезали маленькие городки и целые деревни, а где-то – например, в Иль-де-Франсе – в первый приход чумы фиксируется примерно 20% убыли населения, в Провансе – около 50%. В Бургундии во второй приход чумы – до 70%. К тому же эпидемия носила цикличный характер, она все время повторялась. Промежутки между этими циклами составляли примерно 11–12 лет. 

-- Как быстро произошло восстановление популяции? 

– На это понадобилось полтора столетия. С одной стороны, это, конечно, долго. Но, учитывая масштаб жертв чумы, мне кажется, имеет смысл говорить об очень быстром восстановлении. Если к началу XIV века (то есть до того, как началась эпидемия) население Старого Света составляло где-то 74 млн, то к началу XVI века оно почти полностью восстановилось. 

– Сильнее всего пандемия ударила по городам? 

– Конечно. В первую очередь потому, что люди в городах жили очень тесно. К середине XIV века около 10% населения Западной Европы проживало в городах, многие из которых находились на перекрестках европейских торговых путей. И это обстоятельство облегчало распространение эпидемий. 

Время собирать камни 

– Что изменилось в Европе в период, когда чума отступила? 

– Если мы говорим о социокультурных изменениях, то должны иметь в виду, что последствия вызывала не только сама чума, но и реакция общества на нее. Например, известно, что в целом к XVI веку социум становится нетерпимее к женской свободе, но это во многом результат агрессивной мужской реакции на ее рост. Раньше собственниками и ремесленниками были в основном мужчины. Теперь многие из них погибли. Собственность стала нередко наследоваться женщинами, рабочих рук не хватало. Женщины осваивали мужские профессии, приобретали самостоятельность, отстаивали свое право на равенство. Например, на занятие интеллектуальным трудом. Здесь можно вспомнить Кристину Пизанскую – средневековую писательницу, зарабатывавшую литературным творчеством. В ответ на рост женской активности и самостоятельности появляются законы, ограничивающие права женщин на наследование, на свободу. Появляются инвективы против женщин, а в живописи – сюжеты, изобличающие их пороки. Второй пример опосредованного последствия чумы – это ответ государства на убыль населения в Англии. Сначала из-за высокой смертности работников зарплата резко выросла, а затем королевскими указами была понижена; при возросших ценах на товары людей принуждали работать за плату дочумного периода. И таких непрямых последствий было много. 

Парижские водяные мельницы. Миниатюра XIV века

Если говорить об усвоенных уроках чумы, то можно отметить активизацию самосохранения общества: люди стали чаще мыться, наводить чистоту в домах и на улицах, а также обращаться к врачам. Были отработаны карантинные меры: в частности, именно тогда начали строить помещения для карантина в портах. 

Кроме того, происходит массовая миграция населения. Многие европейские города обезлюдели, и в них ринулись вчерашние крестьяне. Иногда, как, например, в Лондоне XVI века, они пришли в уже построенное, но заброшенное после смерти прежних хозяев жилье, на освободившиеся по той же печальной причине рабочие места… 

Это было неизбежно при колоссальной убыли населения в городах. Но новые горожане, в отличие от прежних, имели низкую квалификацию. Один флорентийский купец сетовал, что они ничего не умеют и ленивы. 

– Это крестьянское население, которое было «лениво» с точки зрения именно горожан: они были пригодны для сельской деятельности, но к городской жизни и труду пока еще не приспособлены… 

– Да, конечно. И думаю, что начавшийся к тому времени процесс разделения труда, его детализации и сегментации, благодаря этому «миграционному толчку» получил новый импульс. Новым горожанам не всегда можно доверить ответственные этапы работы. В Европе начинает меняться организация производства. Разумеется, были и другие причины, нельзя все сводить только к последствиям чумы. Но эпидемия, безусловно, дала мощные стимулы этому процессу. 

Для постчумного времени характерна более жесткая организация общества. Рост бюрократии, происходивший с XV века и сопровождавший укрепление королевской власти, получает дополнительное оправдание в необходимости противостоять панике и разрушительному влиянию чумы на социальную структуру общества в целом. 

Дела церковные и дела мирские 

– Каким образом эпидемия отразилась на авторитете церкви как институции? И вообще, что происходит с верой в этот период? 

– В целом авторитет католической церкви падает. И в первую очередь потому, что сама церковь не сумела сплотиться перед лицом этого несчастья. Напомню, что это период Великой схизмы – раскола католической церкви. В 1378–1414 годах два, а потом и три папы одновременно заявляли о своих правах на престол Святого Петра, накладывая друг на друга взаимные отлучения от церкви. В каждой епархии было по паре епископов – от одного и от другого папы, у каждого из этих епископов – свои прелаты и свои священники. И прихожане не знали, кого слушать. В итоге они были уверены, что, пока существует церковный раскол, в рай никто не попадет и что те родственники, которые умерли во время чумы, окажутся в аду. Дело доходило и до более радикальных шагов. На юге Германии началась охота за неправедными служителями церкви, появился лозунг «Убей священника!», несмотря на самоотверженность некоторых пастырей и монахов. Монастырские больницы не справлялись, и в это время во многих городах появились городские госпитали. 

Джон Виклиф читает свой вариант Библии. Худ. Ф. М. Браун. 1861 год

Люди теряли веру в способность церкви защитить их от гнева Господня. Распространились возникшие чуть раньше народные движения вроде флагеллантов («бичующихся»), предлагавшие неканонические практики. Интеллектуалы по-своему реагировали на ситуацию. В Англии возникает учение Джона Виклифа – это уже предвестник Реформации. Он вообще отрицал значение церкви для обретения вечного спасения. Учил, что оно зависит не от выполнения церковных обрядов, а от личного отношения человека к Богу. Потом в Чехии подобные идеи почти дословно повторит Ян Гус. Все это было реакцией на неспособность церкви адекватно ответить на вызовы времени, в том числе связанные с «черной смертью». 

– Можно ли говорить о чуме XIV века как о некоем рубеже, пусть и весьма условном, между классическим Средневековьем и тем, что мы вкладываем в понятие «Возрождение» – с его гуманизмом, интересом к человеку как таковому? 

– Если мы подразумеваем под гуманизмом интерес ко всему человеческому, то, без сомнения, страх перед смертью, столь характерный для периода пандемии, обострял понимание ценности человеческой личности и ее уникальности. Но я бы и здесь не абсолютизировала прямую роль чумы. Ростки нового вызревали и до нее. Родоначальник раннего гуманизма Франческо Петрарка примерно за 20 лет до первой чумной волны пишет свои канцоны Лауре и труд «Моя тайна», полные осознанием уникальности собственной личности и своих чувств. Но на пороге смерти люди острее чувствуют жизнь. Возможно, чума обострила это чувство и стала одним из импульсов для Возрождения. 

Фото: LEGON-MEDIA