В историческом контексте

Своими соображениями о феномене политического лидерства, об истоках Второй мировой войны, распаде СССР и роли Владимира Путина в истории России в эксклюзивном интервью «Историку» поделился выдающийся современный историк, член Британской академии, иностранный член РАН Доминик Ливен

 

Предки Доминика Ливена родом из Курляндии, в XVIII веке перешли на службу Российской империи. Его прапрапрабабушка, Шарлотта Карловна Ливен, была воспитательницей будущего императора Николая I. За это благодарный царь, взойдя на трон, пожаловал ей княжеский титул, и с 1826 года Ливены стали именоваться светлейшими князьями. Внук Шарлотты Карловны, светлейший князь Павел Иванович Ливен, женился на Наталье Федоровне Пален – внучке того самого графа Петра Палена, который, будучи военным губернатором Санкт-Петербурга, в марте 1801 года возглавил заговор, стоивший жизни императору Павлу I. 

Сын Павла Ливена и Натальи Пален – тоже Павел Ливен – в годы революции вместе с семьей эмигрировал из России. Его сын Александр Павлович долгие годы работал в британской радиокорпорации Би-би-си, а внуки – Доминик и Анатоль – стали историками. 

Среди наиболее известных работ Доминика Ливена, переведенных на русский язык, – «Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней», а также «Навстречу огню. Империя, война и конец царской России». Чтобы дополнить картину, остается лишь добавить, что родился Доминик Ливен в Сингапуре, учился и всю жизнь преподавал в Великобритании, в Кембридже, а сейчас, выйдя на пенсию, живет и пишет книги в Токио. В силу занятости на свою историческую родину – в Россию – светлейший князь академик Ливен приезжает нечасто, и поэтому график его московских встреч всегда очень насыщен. Тем более приятно, что в этом графике нашлось место и для журнала «Историк». 

 

«Нужно быть счастливым» 

– Вы много лет изучаете историю России. Кто из российских государственных деятелей, на ваш взгляд, является наиболее значительной фигурой, а кто, может быть, оказался недооценен? 

– Безусловно, Петр I и Екатерина II стоят в этом ряду особняком. Петр основал Российскую империю, Екатерина ее развила и укрепила. С моей точки зрения, они великие политические лидеры. Если говорить о фигурах второго ряда, не о венценосцах, а о крупных чиновниках, мой самый любимый герой – это Петр Николаевич Дурново, министр внутренних дел, сенатор, человек, который предупреждал императора Николая II об опасности союза с Великобританией против Германии и фактически предсказал все те печальные для России последствия, с которыми она столкнулась в ходе Первой мировой войны… 

– А если говорить о советских лидерах? 

– Я меньше знаю советских лидеров, чем дореволюционных. Но при этом должен сказать, что у меня есть некоторое сочувствие к Леониду Брежневу. Он, конечно, был самый скучный лидер советского периода, но бедному русскому народу именно в то время было очень полезно иметь скучного лидера. Те, что не были скучными, оказали довольно ужасное влияние на судьбы народа: они мыслили категориями прорыва, революций, побед. А люди устали от этого, им нужен был консервативный, скучный в политическом смысле руководитель, при котором была бы стабильность, не было бы перенапряжения сил. Я понимаю, почему старшее поколение россиян нередко сочувственно относится если не к самому Брежневу, то к его политическому курсу, к эпохе в целом… 

– Что имеет значение при оценке политических лидеров, каковы критерии? 

– Многое. Трудно выделить что-то одно. Среди прочего есть еще, безусловно, категория контекста. Книга, которую я сейчас пишу, об императорах вообще – с Древнего Востока до XX века. Работая над ней, я всякий раз убеждаюсь, что в известной степени прав был Наполеон Бонапарт, говоривший, что нужно для того, чтобы войти в историю со знаком плюс. Знаете что? «Нужно быть счастливым», – сказал он. 

То есть, помимо прочего, важно быть лидером в ситуации, когда возникает благоприятный международный контекст, когда ты лидер державы, которая находится на вершине своего развития, когда ты оседлал актуальные тренды этого развития. И потому на успех или неуспех главы государства не только влияют его личные качества, но и, несомненно, многое зависит от внешнего контекста. 

 

Об истоках Второй мировой 

– Говоря о советских лидерах, вы не упомянули Иосифа Сталина. Между тем его имя в Европе опять на слуху. Вы следите за современными «войнами памяти», которые развернулись вокруг оценок Второй мировой войны? 

– Конечно! Куда от этого деться? 

– Как вы считаете, что происходит? 

– На первом месте – вопрос об истоках Второй мировой войны, спор между поляками и русскими. Поляки настаивают на новом прочтении событий 1939 года, и на уровне европейских политических структур они находят поддержку. Мне же все это представляется политическими спекуляциями. Немцы начали Вторую мировую войну, нацистская Германия, Адольф Гитлер и его партия. Не русские! И не поляки. Что касается истребления евреев – немцы истребили их, это была сверхзадача, которую ставил перед ними Гитлер. И все-таки, надо признать, другие страны в этом им тоже помогали. В гораздо меньшей степени, но все же. 

Что же касается Сталина… Опасно, вне всякого сомнения, это говорить в Польше и на Западе в целом, однако Сталин был потрясающим лидером. Безусловно, он был во многом трагедией для русского народа и для всего населения Советского Союза. Но давайте говорить начистоту: на его месте я сделал бы то же самое в ситуации 1939 года. И по сути то, что он сделал, было в большой степени именно тем, что некоторые из русских консерваторов (тот же Петр Дурново, например) в свое время предлагали сделать Николаю II… 

– В 1914 году… 

– Да, конечно. 

– Вы имеете в виду знаменитую записку Дурново на имя императора, в которой он говорил о геополитической выгоде для России союза с Германией? 

– Да, именно это. Но не только Дурново. Были и другие. Что они имели в виду? Мы стоим перед ростом германской мощи, писали они. И мы имеем, в конечном счете, две возможности. Или заключить союз с британцами и французами, чтобы остановить войну, если это вообще возможно; то есть создать систему подстраховки: при помощи союза с другими великими державами сделать так, чтобы немцы не смогли разрушить европейский баланс. Или же второй вариант: пойти на соглашение с немцами, чтобы они двигались не на восток, не на Россию, а на запад. 

– Николай II, как известно, выбрал первый путь… 

– И этот его выбор тот же Дурново фактически подверг критике. Но в конце концов то, что предложил Дурново, сделал Сталин в августе 1939 года. И он имел серьезные причины, чтобы это сделать. Будучи лидером русского государства, Сталин осознавал, что если он создаст союз с британцами и французами, то Россия окажется страной, которая больше всего пострадает в результате надвигающейся войны. Он понимал, что амбиции Гитлера лежат на востоке, что Великобритания не имеет сухопутной армии (так и было: к началу Второй мировой войны Лондон отправил на помощь французам всего две или три дивизии, а это ничтожно мало). Сталин знал, что французы весь межвоенный период строили «линию Мажино», а значит, их стратегия в войне – это стратегия обороны… 

 

Альтернативы товарища Сталина 

– Собственно, это и случилось. Участие Франции и Великобритании в войне с Гитлером с сентября 1939-го по апрель 1940 года историки назвали «странной войной»: фактически они сидели в обороне и реальной помощи полякам не оказали. Только моральную поддержку… 

– Совершенно верно. Выходит, по логике Сталина, заключи он пакт с Лондоном и Парижем, кто бы в действительности сражался с Гитлером? Только русские! 

Поэтому второй вариант, пакт с Германией, в этом смысле был для него гораздо более выигрышным. И конечно, он думал, что Гитлер после того, как разгромит поляков (в этом сомнений не было ни у кого), активизирует войну на Западном фронте. Значит, будет длительная война между европейскими державами. 

Карикатура «Мюнхенский сговор». Худ. Кукрыниксы. 1938 год

Не будем забывать: Сталин был марксистом. И скорее всего, он рассчитывал, что в течение бог знает скольких лет французы и британцы (одни империалисты) будут воевать на одной стороне, а немцы (другие империалисты) – на другой и тем самым максимально ослабят друг друга. А Советская Россия все это время останется в стороне от схватки, будет развивать свои внутренние силы и в конце концов станет самой мощной страной в Европе. Логика его расчета ясна. Разумеется, и англичане, и французы оказывались бы не в самом хорошем положении. Но он думал о своей стране. 

И потом, им ли критиковать за это Россию? Что они сами сделали в сентябре 1938 года, когда пошли на Мюнхенский сговор с Гитлером? Что они делали вообще все 1930-е годы? Никак не оппонировали росту германской мощи и в известной степени сами же открыли нацистской Германии дверь в Восточную Европу! Значит, Сталин был совершенно прав! После этого он уже не мог доверять Лондону и Парижу. 

Конечно, это был грязный договор. Любой договор с Гитлером, безусловно, грязный. И конечно, в расчетах Сталина была допущена колоссальная ошибка. Даже не ошибка, а просчет. Ведь никто не думал, что Германия разгромит Францию так быстро. Этого в принципе никто не допускал! Немцы же разгромили французскую армию в течение шести недель. После чего британцы, как мы знаем, отступили на остров. В итоге сталинская Россия оказалась в том же самом положении, в каком оказался Александр I в 1812 году, – один на один с противником. Но в 1939-м это очень трудно было предвидеть, и не только в Москве. И не только англичане и французы были шокированы тем, что произошло, но и большинство германских генералов этого никак не ожидали. 

Сама логика Сталина была вполне рациональной. Да, с точки зрения общечеловеческой морали, может быть, это была «плохая» логика, а договор с Гитлером – грязным. Однако международные отношения – это не шутки, не соревнование человеческих добродетелей. Раз ты играешь в эту игру, ты, естественно, защищаешь прежде всего своих. И Сталин старался это делать. 

Парад Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве

Как к этому должны относиться поляки? Конечно, им не может это нравиться. Но Сталин и не должен был действовать в их интересах. Он действовал в интересах России, Советского Союза. Тем более что сами поляки не очень хорошо вели себя в 1938 году. Они тоже до известной степени помогли Гитлеру, когда захватывали часть Чехословакии, воспользовались плодами Мюнхена в своих интересах… 

 

«Это полнейший вздор!» 

– В этом контексте как вы относитесь к тому, что Сталина и Гитлера ставят на одну доску? 

– Как лидеров определенного типа их можно сравнивать, и не только их. Лидеров вообще очень интересно сопоставлять, в этом нет ничего плохого. Я, например, сравниваю в своей книге разных императоров. Почему нет? Но я имею в виду сравнение схожих по типу режимов. Другое дело – уравнивать Гитлера и Сталина с точки зрения ответственности за развязывание войны. Нет, это совсем некорректно! Именно Гитлер начал Вторую мировую войну. Не Сталин. Тут нечего сравнивать! 

Да, есть определенная доля правды в том, что ленинская концепция империализма исходила из постулата, что война между капиталистическими странами неизбежна. И что империализм – это высшая, финальная фаза развития капитализма, вслед за которой произойдет победа социализма. Я уверен, что Сталин тоже в это верил. А почему нет? На то были свои основания. По-моему, большевики не получили бы власть в России без Первой мировой войны. Разве нет? А значит, империалисты уже разрушили себя один раз, приведя к власти в России большевиков. Кто же может поручиться, что они не повторят свою ошибку? И это, кстати, была не только марксистская точка зрения. Это был довольно рациональный анализ ситуации, если смотреть на нее из 1940 года или около того. 

Но это абсолютно другое дело! Из этого вовсе не следует, что Советский Союз и фашистская Германия несут одинаковую ответственность за начало Второй мировой войны. Думать так – это полнейший вздор! Потому что войну развязал Гитлер, и это факт. Конечно, можно понять и польскую позицию. Для поляков Вторая мировая война действительно началась с вторжения и с запада, и с востока. И у них есть весомые причины ненавидеть Сталина за то, что он сделал в Польше как в 1939 году, так и впоследствии. Однако с европейской и глобальной точки зрения возлагать вину за Вторую мировую войну на Гитлера и Сталина в равной степени – это нонсенс. 

– Но Европарламент поддержал такой подход, приняв целую резолюцию на этот счет… 

– Это просто глупость. Это мода на антироссийские решения. Вообще когда политики и парламенты начинают ставить свой штамп на истории, исторических событиях, это всегда опасно, потому что они не историки… 

– Чем они руководствуются? В чем причина? 

– Во-первых, дело в политике. Демократический Европейский парламент чувствует себя в оппозиции по отношению к политическому режиму, который существует в России. Перенос негативного образа СССР на нынешнюю Россию дает депутатам дополнительный аргумент в современных политических спорах с Москвой. Во-вторых, дело опять в политике. Польша – член ЕС, и поддержка ее инициативы в Европарламенте, с точки зрения большинства депутатов, играет на сплочение Евросоюза. Наверное, есть еще какие-то мотивы. Но все они лежат в политической плоскости. 

Здесь точно так же, как в случае с резолюцией относительно признания геноцида армянского народа, за которую проголосовали в конгрессе США. Американцы обнаружили что-то новое на этот счет, научно доказанное? Нет, конечно. Им просто это оказалось полезно, причем и для республиканцев, и для демократов. Раз есть политические причины не любить президента Эрдогана и современное правительство Турции, значит, есть хороший повод признать исторической правдой то, что раньше наотрез отказывались признавать. Вот и все. 

– Чтобы получить дополнительный аргумент для политического давления. 

– Совершенно верно. То же можно сказать про резолюцию Европарламента. Я, как историк, несерьезно отношусь к этому. Потому что, говоря всерьез, следует признать: то, что Европейский парламент провозглашает о начале Второй мировой войны, не является правдой. Это использование истории для современных политических нужд. 

 

«Герой» Горбачев и «очень русский» Ельцин 

– Последние годы Советского Союза и история новой, постсоветской России – что о них и их лидерах знают в Европе и в мире? 

– Мало знают. Хотя, конечно, для западного мира Михаил Горбачев – герой. Холодная война для Запада – это кошмар, это постоянный страх перед угрозой термоядерной войны. В том числе и для США. Горбачев для Запада – герой, потому что он, во-первых, закончил холодную войну. Во-вторых, закончил ее в большой степени из-за того, что принял западную идеологию. Сбылась, казалось бы, несбыточная мечта: враг не просто сложил оружие, но и принял твою веру. Был коммунистом, потом стал социал-демократом, а затем в какой-то мере – даже либерал-демократом. Это как будто бы римский папа выступил с речью и сказал, что протестанты были правы. Это фантастика, которая стала реальностью. 

Первый Президент России Борис Ельцин и первый Президент СССР Михаил Горбачев

Естественно, западный обыватель не понял всех внутренних дебатов, всех аспектов политики Горбачева и, безусловно, он не страдал, как русские, от последствий падения Советского Союза и слома не только политического, но также государственного и экономического строя, разрушения системы ценностей, культурной системы. Западный обыватель праздновал победу. И за это он благодарен Горбачеву. 

Что же касается меня, то Горбачев – это, на мой взгляд, реформатор России, подобный Александру II. Но при этом я помню, что наблюдал за перестройкой из Лондона с широко открытыми глазами. Я не мог поверить, что новые российские (вернее, тогда еще советские) реформаторы до такой степени наивны. Открывать двери, привносить западные принципы, делать это в такой спешке… Они не понимали, что делают. Я был шокирован, не мог в это поверить. 

Впрочем, ничего удивительного здесь не было: советская система во многом перечеркивала весь опыт русской истории и потому не имела возможности извлекать из нее уроки. Русская история для советских деятелей как бы не существовала. А если существовала, то это был для них какой-то дьявольский миф. То есть все, что было до 1917 года, – это какой-то «феодализм», что-то уже давно сданное в архив истории и не могущее быть использованным для сравнительного анализа. Но на самом деле сравнение оказалось бы очень полезным. 

– А Ельцин? Что для Запада Ельцин? 

– Борис Ельцин для Запада – это «человек на танке»: в августе 1991 года – герой, сломавший шею коммунизму. Но при этом человек, олицетворяющий собой униженное положение России. «Очень русский», слишком много пьянствует, странно себя ведет, хочет дирижировать оркестром, когда прилетает в Германию. И все такое. Ну вы знаете, что в Англии обычный взгляд таков, что Россия – это снег, медведи, водка, Распутин, а теперь еще и шпионы… 

Так что для западного человека, для западного сознания Ельцин и Горбачев – разные величины. СССР во время холодной войны – это угроза, то, чего надо бояться, и Горбачев, положивший конец этому страху, для Запада, как мы уже говорили, герой. Но с падением Советского Союза Россия становится на Западе по существу периферийной темой: «это уже неважно». Остается только экзотика. И Ельцин воспринимался как часть этой экзотики. В этом отношении Путин прав, абсолютно прав. 

Барахолки стали приметой экономического обвала конца 1980-х – начала 1990-х годов

– Что вы имеете в виду? 

– Я имею в виду, что в 1990-е годы Россия перестала быть великой державой и из-за этого про нее в известном смысле на Западе «забыли». И думали, что международные вопросы можно решать без нее, без учета ее интересов. 

 

Естественная реакция

– Что изменилось с приходом Владимира Путина? 

– Начнем с того, что я не эксперт по современности. Но кое-что я могу сказать. 

Представим себе, что было бы, если бы в свое время Британская империя рухнула в течение трех лет, если бы Шотландия и Уэльс стали независимыми странами, как Белоруссия и Украина… Впрочем, нет: даже тогда мы бы не почувствовали то, что чувствовали русские в 1990-е. Потому что Украина для русских больше, чем Шотландия для англичан: ни один англичанин не думает, что английская религия и английская государственность начинались в Шотландии. При этом в России Киев по-прежнему воспринимают как «мать городов русских» – так записано в ваших древних летописях. 

Добавьте сюда еще экономический обвал, который постиг Россию в конце 1980-х – начале 1990-х и который был гораздо хуже, чем Великая депрессия на Западе рубежа 1920–1930-х годов. Добавьте сюда падение советского режима, существовавшей экономической системы, политической – это как крах британской монархии, парламента и всего остального, что является стержнем британской государственности. Представили? 

Конечно, все это рано или поздно должно было вызвать ответную, если хотите, консервативную реакцию, реакцию, основой которой становится стремление к национальному возрождению. Если вы посмотрите на США, то увидите, что то же самое происходит сейчас там, а в известной степени и в Англии. 

– То есть это естественная реакция? 

– Абсолютно. Make America Great Again! («Сделаем Америку снова великой!») – это лозунг Дональда Трампа, именно благодаря ему он стал президентом США. Точно такой же лозунг, но звучавший в тысячу раз громче (потому что в начале 1990-х годов действительность для России была в тысячу раз хуже), оказался главным после падения Советского Союза. «Сделаем Россию снова великой!» – Владимир Путин уловил этот общественный запрос и, насколько я могу судить, старается ему соответствовать. 

Безусловно, Россия изменилась. Она не такая, какой была в годы СССР, но она опять великая держава с большим влиянием в мире. Престиж страны, утраченный после распада Советского Союза, вновь вырос. Думаю, это важно, в том числе с точки зрения психологии: для любого русского было огромным ударом, что в 1990-х их страна, которая еще недавно являлась сверхдержавой, попала в разряд государств, с которыми не считаются. 

Важно и то, что выросло благосостояние людей. Разница между положением в 2000-е годы и 1990-е очевидна. Я помню рассказы поколения моих родителей и деда, который был частью белой эмиграции, о том, как бывшие русские офицеры продавали мундиры на улицах Европы. На моих глазах ситуация повторилась, только уже с советскими офицерами, и не в Европе, а в России. И хотя советские мундиры – это не мундиры моих предков, но все-таки это мундиры русских офицеров, и я считаю, что это было нехорошее время. То же самое с пенсионерами. Советский режим, советский период – не мое время, но все же очень многие из тех людей честно жили и трудились всю свою жизнь, они работали, а потом, когда стали старыми, все потеряли. Бабушки продавали на улице бог знает что. А затем появились «новые русские»: они оказались хуже, чем старая советская элита 1980-х годов, потому что старые элиты обычно имеют хоть какую-то ответственность перед страной… И так далее. 

«Никита Хрущев неумно поступил, когда передал Крым Украине, сделав ей маленький приятный подарок»

– Путин начал восстанавливать страну – и тут же это привело к охлаждению в отношениях с Западом… 

– Это тоже абсолютно естественно: Россия опять стала оппонентом из-за того, что Путин захотел восстановить ее роль на международной арене. В итоге Запад снова стал смотреть на Россию как на авторитарный режим. 

– То есть неизбежно, что в ситуации, когда Россия пытается восстановить свое влияние, на нее начинают смотреть как на врага? 

– Конечно, потому что восстановление влияния означает продвижение интересов туда, где уже есть интересы других стран. А это неизбежно влечет за собой напряжение. Впрочем, для Запада Россия – не враг, сейчас не холодная война, но она оппонент, конкурент. Однако конкуренция обещает быть жесткой. 

 

Спрос на сильных лидеров 

– В том числе и за Украину. 

– Украина посередине всего этого. Я всегда считал, что Украина, которая проявилась после распада Советского Союза в нынешних ее границах, может существовать лишь как мост между Россией и Западом. И что как только между Россией и Западом начнут возникать трения, положение Украины будет становиться очень опасным. Так оно и вышло. 

В марте 2014 года Владимир Путин принял историческое решение о возвращении Крыма в состав России

Исторический опыт оказался невостребован. Миллионы людей были убиты на украинской земле между 1917 и 1953 годом. Они стали жертвами не только внешних сил (Гитлера, Сталина и т. д.), но и гражданской войны среди населения самой Украины. Создавать страну на такой истории трудно. Очень важно, чтобы Украина осталась мостом между Россией и Европой. И мы должны попытаться восстановить этот мост. Естественно, это будет непросто. 

Не говоря уж о положении Крыма. Это была, безусловно, большая ошибка: Никита Хрущев неумно поступил, когда передал Крым Украине, сделав ей маленький приятный подарок. Конечно, он ни на секунду не допускал возможности распада Советского Союза. Но это все равно была глупость. Она изначально создавала возможности для больших проблем в будущем. 

– Распад СССР до сих пор дает о себе знать… 

– Конечно. Когда я смотрел на раздробление Советского Союза, первое мое чувство было: «О боже, там возможна всеобщая резня!» Обычно конец великих империй сопряжен с великими войнами – не только гражданскими, но и внешними. И это чудо, что распад СССР был связан с очень малым кровопролитием. Если бы кто-то в 1985 году заявил, что через шесть лет 

Советский Союз исчезнет, 95% людей сказали бы, что это бред, что этого не может быть. Но если бы кто-то вдруг предположил, что через шесть лет СССР исчезнет без кровопролития, о нем бы подумали, что он совсем сумасшедший. Потому что это чудо, но это чудо произошло. 

Безусловно, последствия падения империй – это не вопрос недели или года. Иногда это вопрос поколений. До известной степени мы все еще живем, наблюдая последствия распада Оттоманской империи, с момента крушения которой минуло уже сто лет. С момента распада СССР прошло меньше трех десятилетий – это очень небольшое по историческим меркам время. 

– Вы допускаете в будущем какие-то новые трансформации на постсоветском пространстве? 

– Все возможно. Если, не дай бог, возникнет война между США и Китаем, мы уже окажемся в другом мире. Даже если это будет «маленькая победоносная война». Экологический кризис в самых разных своих формах также всегда несет непредсказуемые угрозы. Такие кризисы были и в прошлом – они всегда имели место. И я думаю, что если возникнет новый экологический кризис, то он будет иметь очень серьезные последствия для мира. И у него будут, конечно, и политические последствия, которые тоже могут быть самыми серьезными. В такие моменты истории всегда большой спрос на сильных лидеров. Потому что впереди человечество ждут очень серьезные испытания. 

 

Главные события истории России 

Два из четырех самых важных событий отечественной истории ХХ – начала XXI века, оцениваемых со знаком плюс, по мнению россиян, связаны с именем Владимира Путина: его избрание президентом в 2000 году и воссоединение Крыма с Россией в 2014-м 

 

Согласно данным опроса, проведенного в марте 2019 года Исследовательской группой ЦИРКОН, первое место из десяти главных событий истории нашей страны предсказуемо занимает Победа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов: ее выделили со знаком плюс 88% россиян. На втором месте – «крымская весна» 2014 года (78% респондентов позитивно оценивают это событие, 5% – негативно), на третьем – создание советского ядерного щита в 1940–1950-е годы (61% против 6%), на четвертом – избрание Владимира Путина Президентом РФ в марте 2000 года (61% против 11%). В середине списка – образование Организации Варшавского договора в 1955 году (44% против 5%), далее коллективизация и индустриализация (37% против 17%) и Октябрьская революция 1917 года (35% против 21%). Замыкают десятку перестройка Михаила Горбачева и реформы Бориса Ельцина 1980–1990-х годов (их позитивно оценивают только 15% респондентов, негативно – 44%), распад СССР (событием со знаком плюс его считают лишь 10%, а 68% оценивающих – со знаком минус) и репрессии 1937 года (10% граждан дают положительную оценку, 67% придерживаются противоположного мнения). 

Фото: МАРИЯ МАЛИНОВСКАЯ, FINE ART IMAGES / LEGION-MEDIA, LEGION-MEDIA, РИА Новости, РОМАН ДЕНИСОВ /ТАСС, DPA/ТАСС, МИХАИЛ МЕТЦЕЛЬ/ТАСС