«Лишь слову жизнь дана»

Дерзкий проект по созданию в дореволюционной России Музея палеографии, призванного отразить историю письменности с древнейших времен до современности, осуществил всего один человек – историк Николай Лихачев

Современный человек каждый день сталкивается с письменной информацией: книги, газеты, вывески, служебные документы, интернет. Все это создано посредством письменной речи. «Молчат гробницы, мумии и кости, – / Лишь слову жизнь дана: / Из древней тьмы, на мировом погосте, / Звучат лишь Письмена. / И нет у нас иного достоянья!» – восклицал в 1915 году будущий нобелевский лауреат по литературе Иван Бунин в стихотворении «Слово». Но значение письменного слова как фундамента человеческой цивилизации и культуры в России предреволюционного времени осознавал не только он.

Ученый и силач

Создатель Музея палеографии – историк и будущий академик Николай Петрович Лихачев – в его основу положил собственную коллекцию. Представитель древней дворянской фамилии, ведущей свою родословную с XV века и обосновавшейся в Казанской губернии, он родился 160 лет назад, 12 апреля 1862 года, в городе Чистополе. Гордостью семьи была огромная усадебная библиотека, формировавшаяся на протяжении трех столетий. Лихачев посвятил ей специальный труд – «Генеалогическая история одной помещичьей библиотеки». В нем он даже выдвинул смелую гипотезу, которая, как он считал, нуждается в дальнейшей проверке, что у некоторых людей любовь к книге является врожденной, наследственной.

Сам Николай Петрович был ярким подтверждением этого скорее эмоционального, чем научного предположения. Выбрав в качестве жизненного пути профессию историка, он окончил Казанский университет. Его вхождение в науку было стремительным. Первая значительная монография «Разрядные дьяки XVI века», опубликованная в 1888 году, была защищена как магистерская диссертация. А в 1891-м состоялась трудная защита докторской по теме «Бумага и древнейшие бумажные мельницы в Московском государстве». Обращение к истории зарождения бумажной промышленности было не случайным. Изучая древние акты, Лихачев рано осознал, что они требуют комплексного рассмотрения и объектом изучения, кроме самих текстов, должны быть и бумага с ее водяными знаками, почерк, печати с разнообразными эмблемами, способы скрепления печати с документами. Именно такие детали, находящиеся в ведении различных исторических дисциплин, которые принято именовать вспомогательными, дают возможность для датировки рукописей, а также разоблачения подделок и фальсификатов.

Научные занятия не мешали спортивным успехам молодого Николая Лихачева. Он был наделен недюжинной физической силой, принимал участие в соревнованиях тяжелоатлетов, занимал призовые места. Сохранился целый ряд рассказов о его победах. Например, в 1887 году во время гастролей в Петербурге зарубежных атлетов Фосса, Манцони и Уильяма Лихачев побил их рекорды по подъему гирь в неформальном соревновании.

В 1894 году произошло два важнейших события в жизни Лихачева – переезд и женитьба. Из провинциальной Казани он переехал в Санкт-Петербург, где было больше возможностей для научных изысканий. Здесь ученый начал преподавать в Археологическом институте, где стал основателем первой в России кафедры дипломатики – дисциплины, изучающей акты.

Женитьба на дочери известного историка Геннадия Карпова Наталии оказала решающее влияние на дальнейшую судьбу Лихачева. Он породнился с одной из богатейших семей России. Его теща происходила из очень состоятельного рода российских предпринимателей Морозовых и была родной сестрой знаменитого мецената Саввы Морозова. Денежные возможности родственников со стороны жены стали надежной основой для реализации главной страсти в жизни Николая Петровича – коллекционирования.

Коллекционер необыкновенного масштаба

С начала 1890-х годов собирательская деятельность Лихачева вступает в стадию наивысшей активности. В конце жизни он ностальгически вспоминал про «период между 1893 и 1917 г., когда я так любил коллекционировать документы и автографы, это было время, когда я был переполнен рвения разыскивать старинные хартии для моего музея палеографии и дипломатики».

В зоне внимания Лихачева – предметы утвари, мебель, иконы, монеты, но в первую очередь памятники письменности (от клинописных табличек до летучих изданий эпохи Великой французской революции). Коллекционирование было для ученого настоящей работой. Ежедневно он, надев свой легендарный зеленый рюкзак, обходил лавки петербургских антикваров и букинистов. Но, по воспоминаниям собирателя, «цены в России были дороги и лучше было искать в Западной Европе». В архиве Николая Петровича сохранились документы, показывающие, что он имел контакты с тремя сотнями европейских торговцев древностями, регулярно выписывал каталоги антикварных аукционов. «Трудности описания хартий, их определения хронологического и в смысле подлинности… были причиной, что документы не попадали в каталоги – почва для личного искательства и отсутствия соперничества при просмотре папок», – вспоминал Лихачев.

Ученый регулярно совершал поездки в Италию, Францию, Германию. Здесь при личных встречах, которые он называл «просительные недели», в ходе торговли с глазу на глаз добывал у продавцов антиквариата необходимые ему материалы. Свой образ жизни коллекционер кратко охарактеризовал следующим образом: «Зимой – каталоги с ценами и каталоги аукционов, летом – просмотр папок».

Постепенно выкристаллизовывалась главная идея собрания – проиллюстрировать историю развития письменности всех времен и народов, найти образцы различных материалов, используемых для письма, характерные примеры делопроизводственных документов и частных актов разных эпох, памятники раннего книгопечатания и особенно летучие издания.

Помимо антикваров Лихачев вел активную переписку с библиофилами, учеными, библиотекарями, музейными работниками из России и многих стран мира. Его интересы выходили за пределы Европы, он выезжал в Турцию и Египет, чтобы там разыскивать древневосточные клинописные таблички, египетские папирусы, древнегреческие памятники эпиграфики, печати византийской эпохи и многое другое. В одном из писем 1892 года он перечислил свои покупки, отнятые таможенниками в Стамбуле: кирпич с гвоздеобразной вавилонской надписью, греческая колонна с надписью, 33 оловянные византийские пломбы, бронзовый византийский крестик и др. Чтобы избежать неприятностей с вывозом, коллекционер отправлял посылки на адрес научных учреждений, в которых служил. А однажды, по легенде, выехал из Европы в вагоне третьего класса, ведь среди малосостоятельных пассажиров таможенники антикварных ценностей не искали.

Еще одним серьезным увлечением Николая Петровича было собирание и изучение древнерусских и византийских икон. «Он объездил все монастыри России и покупал выброшенные в подвалы иконы. Древние иконы, которые были заменены в монастырях современными. Церковнослужители продавали ему "дрова" и называли его "дровяником"», – вспоминал один из сыновей коллекционера. Для реставрации икон были наняты два специалиста. Постепенно иконы занимали пространство в доме, ими были обвешаны «все этажи, коридоры, лестницы». В 1913 году Лихачев решил расстаться с собранием икон. Покупателем коллекции, состоявшей из 1497 предметов, выступил лично император Николай II, заплативший за нее 300 тыс. рублей золотом и передавший ее в Русский музей. Здесь коллекция Лихачева и сегодня – ядро собрания древнерусского искусства.

Для реализации собирательских замыслов Николая Петровича были нужны значительные суммы денег. Главная его коллекция памятников письменности и книг насчитывала 80 тыс. единиц хранения. С ней соседствовала нумизматическая коллекция из 15 тыс. монет.

Основным источником для пополнения собраний были средства родственников жены. Ее бабка, глава семейного клана Морозовых, властная Мария Федоровна, по преданию, выплачивала семье внучки по 50 тыс. рублей за каждого ребенка. Возможно, и этим обстоятельством, помимо несомненной большой любви к жене, объяснялась плодовитость семейной пары. У них было девять детей.

Теща, вдова историка Карпова, желала, чтобы ее зятья делали успешную карьеру. И подталкивала к этому Николая Петровича с помощью финансирования его собирательских начинаний. Одна из знакомых семьи вспоминала: «Теща говорила: получишь орден – получишь 10 тысяч, не получишь ордена – не получишь 10-ти тысяч. А получить 10 тысяч – значило отправиться за границу и там приобрести на 20 тысяч (теща платила излишки) всяких "белых ворон", как называл Н.П. свои известные приобретения». Будучи кабинетным ученым по своей натуре, Лихачев совмещал преподавательскую деятельность со службой помощником директора Императорской Публичной библиотеки, добивался правительственных наград, получил высокий чин действительного статского советника. Еще в 1901 году он был избран членом-корреспондентом Императорской академии наук.

Икона «Святые Борис и Глеб». Середина XIV века. Из коллекции Н.П. Лихачева

Палеографический музей

В 1902 году на средства тещи по специальному проекту был возведен двухэтажный дом; позднее, в 1913-м, был надстроен и третий этаж. Сегодня в этом особняке по адресу: Петрозаводская улица, дом 7, располагается целое академическое учреждение – Санкт-Петербургский институт истории Российской академии наук. А при первом владельце нижний этаж был отдан для размещения его коллекций. Там он классифицировал и систематизировал материалы. Палеографический кабинет Лихачева с начала 1910-х годов функционировал практически как частный музей. Хозяин проводил здесь экскурсии для своих знакомых историков, филологов, искусствоведов, художников, библиофилов.

Лихачев был убежденным сторонником монархии и членом православно-консервативной партии «Русское собрание». Революцию 1917-го он не принял. Летом переломного для российской истории года он писал: «Но кому теперь нужна наука. При правовом строе социалистических папуасов нужны только листовки, трактующие о распределении чужой собственности. При папуасском понятии о свободе – все буржуазные газеты будут закрыты, а научные сочинения не будут печататься, как не партийные, не углубляющие революции и потому бесполезные». Ученый не стремился скрывать своих взглядов.

Но именно в этот период окончательно оформилось главное детище Лихачева – Музей палеографии. Еще в 1918 году он передал свою библиотеку и коллекции в ведение Археологического института, оставаясь их хранителем и комплектатором. А в 1925-м, после избрания Николая Петровича академиком Академии наук СССР, Палеографический кабинет приобрел статус академического и был назван Музеем палеографии. Его заведующим (директором) стал сам Лихачев. Помимо него в штат входила одна научная сотрудница и двое младших служащих. Так частное собрание превратилось в государственное учреждение.

В изданном в 1925 году путеводителе по музею Лихачев писал, что в нем «представлены главнейшие системы древних письмен и образцы различных отраслей в области западноевропейской дипломатики за средние века и новое время (кончая XVIII столетием)». По материалу он делился на три части: «а) памятники на металлах, камне, дереве, глине; б) памятники на папирусе, пергамене, бумаге; в) серии документов, опубликованных путем напечатания».

В витринах были выставлены: памятники иероглифического письма Древнего Египта и Месопотамии на камне и глине (стелы, таблички и кирпичи), китайские гадательные надписи на костях, четыре стелы на коптском языке, образцы каменных крестов (египетских, коптских, армянских), древнегреческие мраморные надгробия, штемпеля на ручках амфор, надгробия из Древнего Рима и с Сицилии, фрагмент древнеримского водопровода с надписью, надгробия с арабскими куфическими надписями (девять из Каира и одна плита из Булгара на Волге). За ними следовали образцы документов на папирусе из Древнего Египта (включая отрывок из знаменитой «Книги мертвых») и других стран, древневосточные, греческие, латинские рукописи на пергамене начиная с VIII века (среди них – листок из раннего пергаменного списка «Божественной комедии» Данте рубежа XIV–XV столетий), буллы римских пап в оригиналах XII–XIX веков, хартии императоров Германии и королей Франции.

В папках и на полках – богатое собрание средневековых актов из Италии, Франции, Германии, образцы европейской бумаги XIII–XV столетий. Среди печатных материалов выделялись акты и летучие издания XV–XIX веков (в том числе отдельные коллекции листовок периода Реформации, печатных памфлетов времен религиозных войн во Франции XVI столетия, мазаринад – памфлетов против кардинала Мазарини середины XVII века, летучих изданий Французской революции).

«Академическое дело»

В октябре 1929 года началось печально знаменитое «Академическое дело», по которому в контрреволюционной деятельности были обвинены и осуждены десятки историков, главным образом с дореволюционным стажем работы. Главой заговора, имевшего «целью свержение советской власти и установление конституционно-монархического строя», был объявлен академик Сергей Федорович Платонов. Интересно, что дело начиналось в том числе с расследования факта хранения в Библиотеке Академии наук, где директорствовал Платонов, подлинников отречения Николая II и его брата Михаила. Так столь любимые Лихачевым исторические акты стали причиной его злоключений в последние годы жизни. Близкий друг Платонова, к тому же нераскаявшийся монархист, он был арестован в январе 1930 года. В феврале 1931-го его исключили из состава Академии наук СССР, а в августе приговорили к ссылке на пять лет в Астрахань.

В том же 1931-м материалы Музея палеографии были вывезены из дома на Петрозаводской улице и распределены между различными учреждениями. Для Лихачева, находившегося в ссылке, это стало настоящей трагедией. В апреле 1932 года, когда ему исполнилось 70, Николай Петрович с горечью писал своему давнему другу археологу Алексею Орешникову: «Мой Музей перевезен и, следовательно, перепутан и разбит. В семнадцати комнатах и коридорах у меня литература и материалы были разложены по вопросам, разбиты по полкам, как материал для исследований и статей. Я только начал было систематизировать выставку будущего Музея – охватывая дипломатику, сфрагистику, палеографию, историю письменности и книгопечатания, шрифтов и факсимиле, библиографию (особенно собрания летучих изданий и т. д.). Теперь все свалено по разным "магазинам", рассыпано и спутано в одно и то же время. Результаты труда нескольких десятилетий уничтожены!»

Ученому удалось вернуться в Ленинград в 1933-м, где он и скончался 14 апреля 1936 года. Книги и предметы из коллекций Николая Петровича оказались в различных учреждениях. Сегодня они хранятся в Государственном Эрмитаже, Санкт-Петербургском институте истории РАН (размещен в доме Лихачева на Петрозаводской), Институте восточных рукописей РАН, Библиотеке РАН, Историческом музее и др. В последнее время исследователи из Санкт-Петербургского института истории работают над проектом виртуальной реконструкции палеографического музея Николая Петровича Лихачева. Надеемся, что таким образом он обретет вторую жизнь и вновь будут «звучать письмена».

Музей палеографии. Выставка печатных документов и истории книжного переплета. 1925 год

В 1913 году Лихачев решил расстаться с собранием икон. Покупателем коллекции, состоявшей из 1497 предметов, выступил лично император Николай II, заплативший за нее 300 тыс. рублей золотом и передавший ее в Русский музей

Фото: ©ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РУССКИЙ МУЗЕЙ, ©ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РУССКИЙ МУЗЕЙ/FINE ART IMAGES/LEGION-MEDIA