Песенный фронт

Песни военных лет. Они появились уже в июне 1941-го. Они открывали то, что советские люди еще не могли сформулировать в сумятице первых сражений. Трудно переоценить вклад этих песен в Победу.

Песня «Священная война» впервые была исполнена 26 июня 1941 года перед войсками, отправляющимися на фронт с Белорусского вокзала

Их запоминали и подхватывали. Само определение «народной войны» прозвучало на всю страну не в речи Молотова, не в сообщениях, зачитываемых диктором Юрием Левитаном, а в песне:

Пусть ярость благороднаяВскипает, как волна,

– Идет война народная,Священная война!

«Вставай, страна огромная!»

22 июня 1941 года Василию Лебедеву-Кумачу позвонили из «Красной звезды». Главред генерал Давид Ортенберг хотел открыть первый военный номер газеты боевыми стихами. Надо было написать стихи, которые подхватили бы миллионы людей. При такой задаче главное – отыскать ключевое определение, эпитет небанальный, незатертый и в то же время точный и простой, без приблизительных ассоциаций. Лебедев-Кумач нашел сразу несколько необходимых определений: «благородная», «священная», «народная».«В сердце ударила строка, вынесенная поэтом в заголовок стихотворения: "Священная война". Да, именно священная! Эти слова жили в мыслях и чувствах нашего сражающегося народа. Но Лебедев-Кумач первым произнес их вслух», – писал в воспоминаниях Ортенберг.24 июня это стихотворение было опубликовано сразу в двух центральных газетах: кроме «Звездочки» еще и в «Известиях». По радио их в тот же день читал знаменитый актер Малого театра Александр Остужев. Несколько композиторов бросились писать на эти слова музыку. Но вне конкуренции оказался Александр Александров, нашедший золотое сечение суровой мелодии. Получилась песня, достойная великой державы. Трагическая кантата во славу тех, кто идет на смерть.

На репетиции отвели один день, не хватало времени, чтобы напечатать ноты: композитор, как учитель, писал их мелом на доске, а музыканты переписывали в свои тетради. Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски под руководством Александрова превратил песню в явление природы, в голос истории. Когда хор поет: «Вскипает, как волна…», мы кожей ощущаем этот пульс ярости. 26 июня песня впервые прозвучала на Белорусском вокзале.

Композитор вспоминал:«Когда пластинку с этой песней принимал художественный совет на студии грамзаписи, то профессор А.Б. Гольденвейзер, я сам и другие заплакали. Когда я с группой Краснознаменного ансамбля выступал на вокзалах и в других местах перед бойцами, идущими непосредственно на фронт, то эту песню всегда слушали стоя, с каким-то особым порывом, святым настроением. И не только бойцы, но и мы – исполнители – нередко плакали. Таково было тогда воздействие этой песни на сердца людей, и она доносилась нашим радио во все концы Советского Союза и фронта…» Эта песня как восклицательный знак в прологе войны. С 15 октября, когда враг рвался к Москве, она звучала по радио каждое утро после боя кремлевских курантов и стала гимном несломленной страны в те дни самых тяжелых испытаний.

Кстати, в начале 1990-х по поводу авторства текста песни возник спор. Нашлись журналисты, которые выдвинули версию, что якобы стихи еще в 1915 году написал учитель из Рыбинска Александр Боде (1865–1939). В 1937-м он прислал их Лебедеву-Кумачу, а тот, как только началась война, опубликовал этот текст Боде с незначительными изменениями под своей фамилией. Дело дошло до суда, который признал сведения о плагиате «не соответствующими действительности и порочащими честь, достоинство, деловую репутацию автора песни "Священная война" В.И. Лебедева-Кумача» и указал, что «автором текста песни "Священная война" является В.И. Лебедев-Кумач».

Романсовый маэстро

 Борис Фомин – композитор будуарной темы, удачливый песенник, автор самых популярных русских «мировых шлягеров»: «Дорогой длинною», «Только раз бывают в жизни встречи», «Твои глаза зеленые», «Мы только знакомы». Известные мелодии! Некоторые его песни конферансье еще при жизни композитора объявляли чинно: «Старинный русский романс». Казалось бы, какой из этого легкомысленного сочинителя мастер гражданственной темы…

Ноты песни «Священная война» с автографом композитора Александра Александрова. 1941 год

Фомин всегда писал о любви, отдавал, как говорили строгие критики, дань цыганщине, сочинял сентиментальные романсы, за которые публика певцов на руках носила.

Когда началась Великая Отечественная, ему шел 41-й год, но Бориса Ивановича уже тогда считали «осколком прошлого». Он не вписывался в ритмы индустриального времени – все равно как высохшая незабудка в петлице. Однако летом 1941-го Борис Фомин погрузился во фронтовую героику. Мастер интимной лирики превратился в баталиста. Он создал фронтовой театр «Ястребок» при клубе МВД, который полюбили и в Москве, и в действующей армии. Театр не отбывал в эвакуацию, постоянно выдавал новые программы и стал, можно сказать, хроникером войны.

Поэт В.И. Лебедев-Кумач

Уже в июне 1941-го зазвучала по радио песня Бориса Фомина и поэта Григория Гридова «И не раз, и не два» – запоминающаяся, броская. Знатоки не узнавали Фомина: вместо пряной цыганщины и талантливых стилизаций старинного романса композитор сочинил настоящую воинскую песню. Грозную, сплачивающую – не только людей, но и эпохи, великое прошлое и настоящее. Были там такие слова:

Пронесли в боях мы предков наших славу,Не согнула нас свинцовая гроза,Встали в ряд один: Бородино, Полтава,Перекоп и финские леса.

***

Родину беречь нам завещали деды,Жизни не щадя, в атаку шли отцы.Выпал час и нам сражаться до победы –В бой! Вперед! За Родину, бойцы!

Как важно было в те дни снова и снова напоминать о русских традициях стойкости, о традициях воинской доблести! 7 ноября 1941 года с трибуны Мавзолея о них на всю страну скажет Иосиф Сталин.

Композитор Б.И. Фомин

В начале октября 1941 года политрук Григорий Борисович Гридов, служивший в редакции армейской газеты «К победе!», пал смертью храбрых. Погиб под Вязьмой, в окружении, как многие (почти все!) политруки первого призыва. А песня его не заглохла и прошла всю войну.

«Кончилось мирное время»

Композитор Ежи Петерсбурский (Мелодиста) был настоящим королем предвоенных танцплощадок от Познани до Владивостока. Достаточно назвать только два его произведения – танго «Утомленное солнце» (в Польше его называли «Последнее воскресенье») и вальс «Синий платочек». В 1939-м композитор получил красную книжицу, положенную каждому гражданину СССР, а до этого успел побывать подданным Российской империи и гражданином Польши. Как и для тысяч польских евреев, для потомка музыкальной династии Мелодиста с петербургским псевдонимом присоединение Восточной Польши к Советскому Союзу оказалось спасением.

В нашей стране его официально величали Юрием Яковлевичем и вверили ему Государственный джаз-оркестр Белорусской ССР. В 1940-м он гастролировал по всей стране и однажды, в номере гостиницы «Москва», написал вальс, мелодия которого сразу врезается в память. Поэт Яков Галицкий набросал стихи – и на следующий день певец Станислав Ляндау спел для москвичей:

Синенький скромный платочек

Падал с опущенных плеч.

Ты говорила, что не забудешь

Ласковых, радостных встреч.

Порой ночной

Мы распрощались с тобой…

Нет прежних ночек.

Где ты, платочек,

Милый, желанный, родной?

Песня по сюжету мужская, но изящная мелодия понравилась прежде всего прекрасным дамам, и «Синий платочек» пели лучшие советские певицы: Изабелла Юрьева, Лидия Русланова, Клавдия Шульженко…

Выступление Клавдии Шульженко перед бойцами. Ленинградский фронт, 1941 год

Едва грянула война, появилась «прощальная» версия слов популярного вальса – и в любом разговоре о начале Великой Отечественной мы вспоминаем:

Двадцать второго июня,

Ровно в четыре часа,

Киев бомбили, нам объявили,

Что началася война.

Одно из первых свидетельств об этой песне – в политдонесении Юго-Западного фронта:«Красноармеец Н.И. Немчинов из ансамбля песни и пляски Киевского особого военного округа перед бойцами, убывающими на фронт, на Киевском вокзале 29 июня с. г. исполнил новую песню Е. Петерсбурского (Петербургского) «Прощальная», которую командиры и бойцы встретили с воодушевлением, просили переписать слова, а исполнять они ее будут на позициях уже сами, так как мотив ее им знакомый…» Строки наивные, рифмы простодушные, но в них – тревога первых суток войны, когда матери и жены прощались с бойцами. «Выйди, подруга, к поезду друга» – для большинства тогда это было сильнейшее впечатление, а о сражениях знали только на передовой.

Обложка сборника песен ленинградских композиторов. 1941 год

Считается, что слова песни народные, но у них есть автор – довольно известный в то время поэт Борис Ковынёв. Он опубликовал стихи во фронтовой газете, а народ подхватил. Появлялись и новые вариации текста – связанные с отступлениями, с Битвой за Москву. Однако прообраз песни «Двадцать второго июня» дал полузабытый ныне Ковынёв. Песня вошла в фольклор, да и, безусловно, в историю Великой Отечественной.

Февраль 1942-го – время испытаний и потерь, критический перекресток войны. Шульженко пела для защитников Ленинграда – исполняла и первый вариант «Синего платочка». После концерта в железнодорожном депо станции Волхов она получила конверт от одного из слушателей. Лейтенант Михаил Максимов, сотрудник газеты 54-й армии, предложил свой вариант «Синего платочка» – армейский. А певица давно уже мечтала о новых словах для полюбившейся всем мелодии, на военный лад…

Родился настоящий шедевр: в песне прозвучала такая фронтовая правда, что ее и сегодня невозможно слушать без слез. Слишком многое вместилось в эти слова, слишком о многом говорят интонации Клавдии Шульженко.

Письма твои получая,

Слышу я голос родной.

И между строчек синий платочек

Снова встает предо мной.

И часто в бой

Провожает меня облик твой,

Чувствую: рядом

С любящим взглядом

Ты постоянно со мной.

Нежность и любовь переплелись с боевым призывом – и получилось безукоризненно. Если хотите понять, за что воевали наши деды, – послушайте «Синий платочек». Здесь, конечно, в первую очередь заслуга Клавдии Шульженко. Песня превратилась в символ сопротивления, голос певицы стал голосом Родины, а синий платочек – одним из знамен Победы.

«Споемте, друзья, ведь завтра в поход»

Еще в 1939 году в те части Красной армии, которые вступали в Западную Белоруссию, были откомандированы композитор Матвей Блантер и поэт Евгений Долматовский. Там Блантер и создал простую, проникновенную мелодию неспешного вальса. Но подходящих стихов пришлось ждать почти два года. В начале 1941-го Долматовский написал:

Я уходил тогда в поход,

В далекие края.

Платком взмахнула у ворот

Моя любимая.

«Мне кажется, что, напиши я «Мою любимую» после 22 июня, она была бы гораздо суровее, может быть, даже мрачнее. В ней есть что-то от легких дней. Впрочем, не исключено, что запели ее как раз потому, что она мирная и несколько элегически ворошит дорогие людям воспоминания», – рассказывал потом Долматовский.

А уж как раскрыл эту песню Сергей Лемешев!.. Не только яростная героика «Священной войны», не только яркий, запоминающийся призыв «И не раз, и не два», но и нежная песня о расставании молодого бойца с любимой девушкой оказалась необходимой летом 1941-го.

Композитор Д.Д. Шостакович. Ленинград, 1941 год

Не менее проникновенна песня о моряках, музыку к которой написал Василий Соловьев-Седой. Созданную еще в начале войны, эту балладу раскритиковали в Союзе композиторов как минорную и «упадническую» и положили под сукно. В тяжелые дни, когда Красная армия отступала, казалось кощунственным петь с тихой грустью: «Прощай, любимый город», хотя бы и о матросах, уходящих в плавание. Прошло несколько месяцев, и однажды на Калининском фронте, в землянке Соловьев-Седой, «поддавшись какому-то необъяснимому чувству», спел продрогшим, сонным бойцам: «Споемте, друзья, ведь завтра в поход…»

И песню подхватили!

«Нам приказал нарком»

Ленинградский поэт Виссарион Саянов записался добровольцем на фронт в первые дни войны и вскоре выехал с предписанием «занять место писателя» в расположение одной из боевых газет. Но эти строки он сочинил еще в Ленинграде:

Великий день настал, и вышли миллионы

На беспощадный бой за Родину свою.

Клянется вся страна наркому обороны:

Мы выполним приказ, мы победим в бою.

Наркомом тогда еще был маршал Семен Тимошенко, однако поэт назвал в клятвенных стихах и имя главного вождя: «Ведет к победе Сталин. Его приказ – закон, смелее в грозный бой!»

Как военкор, Саянов к тому времени побывал и на Советско-финляндской войне, и в Западной Белоруссии. Иллюзий он не питал: по стихам видно, что поэт предчувствовал масштабы войны и ее беспощадность. Современного читателя может удивить такое определение начала войны – «великий день». Почему же не «черный», а «великий»? Судя по всему, столкновение с гитлеровской Германией Саянов считал неизбежным и отчетливо понимал исторический смысл этого противостояния.

Стихи не случайно попали в руки Дмитрию Шостаковичу – великому симфонисту, который и в жанре массовой песни подчас задавал тон, хотя никогда не ставил на поток песенное творчество. Строки Саянова потребовали музыки торжественной и могучей – и в хоровом исполнении эта песня и впрямь мобилизует, превращает слушателя в солдата, пусть и на несколько минут, пусть и в воображении. Мелодия простая, но не без изящества. Песня развивается неспешно – это гимн армии, которая уверена в своих силах. Причем в «Клятве наркому» нет ни грана бахвальства. Это в немецких маршах нередко слышится глумливая насмешка над врагом. Шостакович же видел войну в измерении трагического эпоса.

В сентябре 1941-го, когда враг приближался к Ленинграду, вышел в свет сборник «Песни Краснознаменной Балтики», который открывала «Клятва наркому». Хоровая клятва звучала в военкоматах. Те, кто тогда уходил на фронт, навсегда запомнили этот грозный напев.

«Смелого пуля боится»

Поэт Алексей Сурков, на тот момент главный редактор журнала «Литературная учеба», 22 июня 1941 года исписал стихами о войне несколько листков – не дожидаясь, когда поступит официальное задание создать такую песню, что превратит вчерашних мальчишек в бойцов.

Ринулись ввысь самолеты,

Двинулся танковый строй.

С песней стрелковые роты

Вышли за Родину в бой.

Песня – крылатая птица –

Смелых скликает в поход.

Смелого пуля боится,

Смелого штык не берет…

В тот же день, 25 июня, когда газета «Правда» напечатала эти строки, композитор Виктор Белый сочинил к ним мелодию, и уже на следующее утро «Песню смелых» записал для радио баритон Большого театра Павел Лисициан.

«Это было суровой зимой 1941 года. Полчища озверелого врага рвались к сердцу нашей Родины – Москве. Наше подразделение грудью отстаивало вверенный ему клочок родной земли. Силы были явно неравные. Обнаглевшие немцы поднялись в атаку… И вдруг в эту грозную, решающую минуту боя над заснеженной поляной взметнулась песня. Она взвилась как боевое знамя, как призыв к победе, как торжество: «Смелого штык не берет!»Это пел наш любимец сержант Субботин. Его голос звенел как струна. Песня взбодрила нас, влила невиданные силы, и, подхватив припев, мы встали из снега и, ощетинив штыки, ринулись на врага… Фашисты отступили», – рассказывал в письме во фронтовую газету один из участников Битвы за Москву.

В 1943 году на всю страну прозвучали слова Василия Лебедева-Кумача, положенные на музыку Анатолием Лепиным.

Кто сказал, что надо бросить

Песни на войне?

После боя сердце просит

Музыки вдвойне!

И это была чистая правда.

Конечно, песни о войне писали и спустя много лет после Победы. Их создавали в том числе композиторы и поэты, родившиеся уже после 1945-го. Так и должно быть. Но самые ценные, самые дорогие песни – те, с которыми шли в бой. Те, которые помогали выжить, несмотря на голод и холод, после ранений, после гибели любимых людей. Настоящие фронтовые песни. Когда они звучат, мы, издерганные, негероические люди, превращаемся в народ-победитель.

Евгений Тростин