«Не за что было зацепиться…»

Сто лет назад Россия перестала быть самодержавной монархией. Точку в истории монархического правления поставило отречение императора Николая II. Известно, что решение об этом было принято в результате отказа высших чинов армии поддержать верховную власть. Если бы генералы поступили иначе, возможно, последствия нараставшего политического кризиса, сопровождавшегося народным восстанием и неповиновением войск, были бы другими. Но генералы настояли на отречении, и Николай отрекся. На следующий день отрекся и великий князь Михаил Александрович, которому последний император передал власть.

Это был гигантский, тектонический слом в истории России, катастрофа, о масштабах которой современники в большинстве своем еще даже не догадывались. «Основной стержень был вынут из русской государственной жизни. <…> С этого времени на пути революции уже не было серьезных преград. Не за что было зацепиться элементам порядка и традиции. Все переходило в состояние бесформенности и разложения. Россия погружалась в засасывающее болото грязной и кровавой революции», – писал в 1939 году русский мыслитель князь Сергей Евгеньевич Трубецкой.

Кто виноват в том, что монархия рухнула? Сам царь, добровольно отрекшийся от помазания Божьего? Его брат? Предавшая царя элита? Профессиональные революционеры, давно ждавшие повода, чтобы опрокинуть власть? Уставшие от войны и распропагандированные социалистами и прогрессистами массы? Споры об этом идут до сих пор.

С революционными силами все ясно: они шли к этой цели и своего добились. А что же власть? А что же те, кто, не разделяя разрушительного ража, охватившего страну, тем не менее равнодушно взирал на свержение вековых основ русской государственности? Почему никто из подданных не встал на их защиту? Почему люди, в том числе и те, кто давал присягу, требовали ликвидации монархии, а не просто отречения персонально Николая и сменившего его на сутки Михаила? Было ли обречено самодержавие?

Об ответственности власти очень точно написал тот же князь Сергей Трубецкой, который волею судеб находился 2 (15) марта 1917 года в Пскове, в нескольких верстах от поезда, в котором Николай отрекся от трона: «Все революции в истории случаются не столько от мощи напора разрушительных сил, сколько от слабости сопротивления сил охранительных». И «весь ужас был в том, что власть, которая была призвана защищать и спасти Россию от ужасных потрясений, была совершенно не на высоте положения»: на нее, по словам Трубецкого, «нашел одновременно припадок политического слабоумия и старческого безволия».

Еще более категоричным был человек, пользовавшийся и пользующийся до сих пор огромным авторитетом в нашей стране, бунтарь по духу, но вовсе не революционер, представитель другого дворянского рода граф Лев Николаевич Толстой. Еще в 1902 году он писал самому Николаю II: «Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в центральной Африке, отделенной от всего мира, но не требованиям русского народа, который все более и более просвещается общим всему миру просвещением».

Толстой был неумолим: «Вас, вероятно, приводит в заблуждение о любви народа к самодержавию и его представителю – царю то, что везде при встречах вас в Москве и других городах толпы народа с криками "ура" бегут за вами. Не верьте тому, чтобы это было выражением преданности вам, – это толпа любопытных, которая побежит точно так же за всяким непривычным зрелищем».

Как ни относиться к политическим и религиозным взглядам графа, «зеркала русской революции» (как называл Толстого Ленин), тот все-таки видел далеко вперед. «За всяким непривычным зрелищем» – за революцией действительно «побежали»: еще при жизни писателя в 1905-м, а уж потом, в 1917-м, и подавно.

Да, это была настоящая катастрофа. Она заключалась даже не столько в отречении царя, сколько в невозможности дальнейшего сосуществования «двух Россий внутри одной». России монархической – той, что не представляла свою жизнь «без царя в голове», и той России, что давно уже жила под лозунгом «Долой самодержавие!» и поэтому не могла и не хотела дальше жить с царем во главе.

Однако важно понимать, что эта катастрофа случилась существенно раньше 2 (15) марта 1917 года, когда император отрекся. И даже не в тот момент, когда народ перестал верить в царя и уважать власть. А тогда, когда сама власть не захотела заметить эту перемену и продолжила управлять как ни в чем не бывало. В этой ситуации врагам самодержавия оставалось лишь подтолкнуть страну к революции. Что они, собственно, и сделали.

Именно поэтому, не снимая с вольных или невольных революционеров ответственности за смуту, которую они посеяли, давайте все-таки не переоценивать их силу и разрушительную мощь. Постараемся посмотреть на ситуацию беспристрастно. Это важно, чтобы не повторять ошибок и не подставляться под удары тех, кто и сегодня готов прибегнуть к «идеальному шторму».

Что же касается последнего русского императора Николая II, то он за свои ошибки и заблуждения заплатил самую страшную цену. Не будем забывать и об этом.

Владимир Рудаков,главный редактор журнала «Историк»