К читателям

«Либо нас сомнут»

Без малого 90 лет назад, 7 ноября 1929 года, газета «Правда» опубликовала статью Иосифа Сталина «Год великого перелома». Ее главный вывод состоял в том, что страна идет «на всех парах по пути индустриализации, оставляя позади нашу вековую "рассейскую" отсталость».

Это была хорошая новость. Особенно на фоне того, что произошло двумя неделями раньше, когда в знаменитый «черный четверг», 24 октября 1929-го, фактически рухнула экономика самой благополучной страны западного мира – Соединенных Штатов Америки. А вслед за этим Великая депрессия охватила все ведущие капиталистические экономики.

Впрочем, были и плохие новости. К этому времени стало очевидно: борьба за передел мира вот-вот разразится с новой силой. Сумеет ли «первое в мире государство рабочих и крестьян» противостоять неизбежному натиску своих многочисленных противников, кровно заинтересованных в том, чтобы покончить с СССР? Ответ на этот вопрос в конечном счете лежал в экономической сфере. Обеспечить выживание могла только мощная современная индустрия. Именно ее-то у нэповской России и не было.

Обсуждались два пути, как наверстать упущенное. Первый путь (за него ратовал Николай Бухарин) – эволюционный, опирающийся на «мелкобуржуазные» механизмы введенной в 1921 году новой экономической политики. Второй (его сторонником был Иосиф Сталин) – мобилизационный, требующий отказа от базовых принципов нэпа и, если понадобится, активного использования репрессивного аппарата для скорого достижения поставленных целей.

Очевидно, что предлагаемый Бухариным план модернизации был более щадящим, чем сталинский. Но вспомним: в гораздо более благополучные годы Петр Столыпин говорил о необходимости как минимум двух десятилетий для завершения реформ, после которых «вы не узнаете Россию». Сколько же лет понадобилось бы на реализацию бухаринского плана, учитывая чудовищную деградацию всего и вся, постигшую страну за годы революций, мировой и гражданской войн? Ответ на этот вопрос, думаю, не знал даже сам «любимец партии».

В итоге сталинский вариант победил. Его позиция была предельно ясна и пользовалась широкой поддержкой в партии: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Если иметь в виду, что сказано это было в феврале 1931 года, нетрудно заметить, что вождь ошибся всего на несколько месяцев: через 10 лет, в июне 1941-го, страна столкнулась с беспрецедентным вызовом в лице гитлеровской агрессии. Победа индустриализации далась нелегко, но в результате ранее отстающий СССР разбил передовую Германию. Причем не только на полях сражений, но и по ключевым экономическим и техническим показателям.

Со временем стало понятно, что мощный промышленный рывок, фактически спасший страну в суровую годину Великой Отечественной, дал и весьма ощутимый побочный эффект. Что достижения в экономике были получены ценой огромных людских потерь, прежде всего среди крестьянства. Что в итоге даже спустя десятилетия советское сельское хозяйство так и не научилось решать свою главную задачу – кормить собственную страну. Что созданные тогда экономические и управленческие модели, доказав свою эффективность в военные годы, оказались абсолютно не приспособлены к последующей трансформации. Что они так и остались мобилизационными – это в конечном счете и стало одной из причин замедления темпов развития Советского Союза, а в дальнейшем и его драматического краха.

Потому незадолго до этого, в конце 1980-х, «бухаринскую альтернативу», которую раньше поминали лишь в сугубо уничижительном ключе (как «правооппортунистическую»), стали поднимать на щит, то и дело сетуя, что «кровавый тиран» Сталин оказался не только избыточно жесток, но и якобы до обидного глуп, коль скоро отверг предлагаемый Бухариным бескровный способ решения стоявшей перед страной задачи.

Но на самом деле выбор в конце 1920-х годов был не между плохим и хорошим. Такой альтернативы в политике вообще, как правило, не существует. Этот выбор делали люди, мыслившие категориями «классовой борьбы» и твердо верившие в то, что «нет в мире таких крепостей, которых большевики не могли бы взять». Никогда прежде у них не было подобного созидательного опыта, и уже в силу этого они были не самыми «эффективными менеджерами». Они только учились – нередко на собственных ошибках (будем к ним справедливы: многие в конце концов выучились!). Отсюда, как бы сейчас сказали, частые «косяки» на производстве, «штурмовщина», стремление силой продавить то или иное решение.

Отсроченным итогом их усилий стала и Великая Победа, и до сих пор имеющий первостепенное значение ядерный паритет с Америкой, и полет Гагарина в космос. Поэтому, мне кажется, современный взгляд на сталинскую модернизацию как раз и должен состоять в том, чтобы за разговорами об издержках не терять из вида судьбоносные для страны результаты. Но при этом – в высокопарных рассуждениях о результатах – не забывать о тяжести наших невосполнимых утрат.