Казус Чаушеску

Румыния стала единственной страной Восточной Европы, где «бархатная революция» обернулась трагедией с сотнями жертв. До сих пор неясно, чем были события декабря 1989 года – стихийным взрывом народного возмущения или искусно спланированным переворотом

Еще задолго до революции Румыния заметно отличалась от других стран «социалистического содружества». Ставший в 1965-м ее лидером Николае Чаушеску (с 1974 года – президент страны) отказывался идти в фарватере советской политики: сохранял теплые отношения с Китаем и Израилем, не поддержал ввод войск Варшавского договора в Чехословакию. В то же время он оставался твердым сторонником социализма сталинского типа и негативно воспринял начавшуюся в СССР перестройку. Посетивший Румынию в июне 1987 года секретарь ЦК КПСС Вадим Медведев докладывал коллегам: «В румынском руководстве настороженно или критически относятся к перестройке и обновлению в Советском Союзе. Чаушеску заявил, что обеспокоен возвращением в некоторых соцстранах к формам капиталистической собственности. Бросает он камни и в нашу сторону».

Социализм по-румынски

Скоро, однако, румынскому лидеру стало не до бросания камней в сторону Москвы – в его стране разгорелся масштабный кризис. Десятилетием раньше, в условиях взлета цен на нефть и газ, Румыния решила модернизировать свою устаревшую нефтяную промышленность, чтобы вернуть статус крупного экспортера этих ресурсов. Деньги брались в кредит у западных стран, но в середине 1980-х стоимость нефти резко упала, а кредиты – 22 млрд долларов – надо было возвращать. Чтобы не попасть в долговую кабалу, Чаушеску ввел ради их выплаты режим жесточайшей экономии. Были подняты цены, урезаны льготы, введены карточки на основные продукты, но купить их все равно было трудно даже в столице. Газ и электричество включали на несколько часов в день, и зимой люди замерзали в своих домах. Сотни «неперспективных» деревень были снесены бульдозерами, а их жителей переселили в бетонные бараки «агрогородов».

До поры терпеливые румыны – их характер даже породил пословицу «Мамалыга не взрывается» – копили недовольство, которое усугублялось культом личности Чаушеску. Заслуги стареющего лидера (в 1988 году страна отметила его 70-летие) восхвалялись все более пышно, а его родственники получали все большую власть – особенно самоуверенная и авторитарная жена Елена, ставшая заместителем премьер-министра. По любому подозрению в нелояльности членов румынской элиты лишали постов и отправляли в провинцию «понюхать навоза» – как любил говорить Чаушеску, сын бедного крестьянина. Сам он предпочитал жить в столице, которую подверг масштабной реконструкции: целые кварталы центра были снесены для постройки помпезных административных зданий. На это власть денег не жалела, что тоже вызывало растущую критику.

Борясь с недовольными, режим Чаушеску опирался на Департамент госбезопасности МВД, или секуритате, – мощную репрессивную машину, имевшую тайных агентов повсюду. Однако число диссидентов постоянно росло; к ним присоединялись и уволенные функционеры, включая влиятельного идеолога партии Силвиу Брукана. По собственному признанию, он смог организовать заговор против Чаушеску, среди участников которого были бывший лидер румынского комсомола Ион Илиеску и командующий танковой бригадой Николае Милитару. Возможно, им сочувствовал и ставший недавно руководителем секуритате Юлиан Влад – именно благодаря ему Брукан в 1988 году вместо тюрьмы был выслан в США, где получил от Госдепартамента заверения в полной поддержке. В ноябре того же года он посетил и Москву, где смог встретиться с Михаилом Горбачевым. В мемуарах «Растраченное поколение» Брукан пишет: «С самого начала Горбачев заявил, что согласен с акцией по устранению Чаушеску при условии, что компартия останется в Румынии руководящей политической силой».

Десять дней хаоса

Однако ни власть, ни диссиденты не были готовы к тому, что случилось 16 декабря 1989 года. В этот день в городе Тимишоаре начались демонстрации против высылки из страны популярного пастора Ласло Тёкеша, лидера местных венгров, недовольных отменой их автономии. К венграм присоединились и румыны, а лозунгами неожиданно для властей стали отставка Чаушеску и широкие политические реформы. На срочном совещании президент потребовал от приближенных подавить выступления «любой ценой», после чего улетел с визитом в Иран – что красноречиво говорит о его отрыве от реальности. 17 декабря вошедшие в город войска и сотрудники секуритате с ходу открыли огонь по демонстрантам, убив до 50 человек.

Несмотря на это, беспорядки не прекращались, перекинувшись на другие города. Вечером 20 декабря Чаушеску под градом панических звонков из Бухареста прервал визит и вернулся домой, выступив с обращением к народу. Он назвал протестующих «хулиганствующими элементами» и призвал всех активных граждан направиться в столицу, чтобы поддержать его на грандиозном митинге. Не надеясь на сознательность, местные чиновники тут же начали собирать людей, сажать их в автобусы и отправлять в Бухарест.

В полдень 21 декабря Дворцовая площадь в центре столицы была до краев заполнена народом. Чаушеску вышел на балкон здания ЦК РКП, где вместо привычной бури оваций его встретили жидкие аплодисменты. Не смутившись, он начал речь, однако уже через несколько минут ее прервали выкрики «Долой диктатора!». Вскоре шум стал таким сильным, что президенту пришлось прерваться и покинуть балкон. Он потребовал от министра обороны Василе Мили подавить беспорядки, но тот отказался стрелять в народ – после чего то ли покончил с собой, то ли был убит по приказу Чаушеску. Тем временем на площади все же началась стрельба, и демонстранты покинули ее, устраивая митинги в разных районах столицы. Они пели запрещенный прежде национальный гимн «Пробудись, румын» и поднимали трехцветный румынский флаг с вырезанным из него коммунистическим гербом.

Утром 22 декабря Чаушеску снова собрал невыспавшихся подчиненных с тем же требованием – «любой ценой» подавить восстание. Помня судьбу Мили, ни его сменщик Виктор Стэнкулеску, ни генерал Влад из секуритате не возражали ему, но и не соглашались, кивая друг на друга. Так и не добившись от них четкого ответа, президент поднялся на крышу здания, где сел в вертолет и вылетел на свою дачу на озере Снагов.

Расстрел Николае и Елены Чаушеску. 25 декабря 1989 года. Казнь бывшего президента страны транслировалась по румынскому телевидению

В тот же день в Бухаресте начались уличные бои: неизвестные снайперы в черной форме стреляли с крыш по восставшим, армейским патрулям и просто мирным жителям. В ответ генерал Стэнкулеску объявил, что переходит на сторону народа и приказывает войскам уничтожить террористов – по общему мнению, это были сотрудники секуритате. Правда, никто не объяснил, почему они расстреливали случайных людей вместо того, чтобы занять стратегические объекты столицы, которые без всяких затруднений достались восставшим. В том числе румынское телевидение, по которому тогда же, 22 декабря, было объявлено о создании Фронта национального спасения – нового правительства страны во главе с Ионом Илиеску. В его состав вошли несколько видных диссидентов и бывшие партийные функционеры, включая Брукана.

Чаушеску все еще пытался найти поддержку, но один румынский уезд за другим принимал сторону новой власти. 23 декабря он вылетел на вертолете в гарнизон, где ему обещали помочь, но вскоре после вылета военные заставили его приземлиться, усадили в машину и отвезли в город Тырговиште, где заперли на гауптвахте местного гарнизона. А через двое суток, 25 декабря, расстреляли вместе с женой после краткой комедии суда. Супругов обвинили в хищении миллиарда долларов из бюджета и «геноциде»: по версии судей, по их вине в дни революции погибло 60 тыс. человек. Уже тогда в эту цифру мало кто верил, а позже было определено, что число жертв составило 1104 человека. Большинство из них было убито уже после бегства Чаушеску, при этом загадочные «террористы» так и не были найдены и осуждены, а бывшие руководители секуритате ушли из жизни при весьма странных обстоятельствах. Поэтому многие считают суд над экс-президентом фарсом, а саму декабрьскую революцию – кровавой инсценировкой.

Что скрывает Илиеску?

Особенно много вопросов возникает к Иону Илиеску, который и сегодня остается патриархом румынской политики. До 2004 года он дважды занимал пост президента, проведя рыночные реформы, хоть и не столь радикальные, как в других бывших соцстранах. Отличался хитростью и умением манипулировать массами – особенно шахтерами, которые кулаками и железными прутьями защищали его от оппонентов. Его не раз обвиняли не только в этом, но и в гибели людей в декабре 1989 года. Под давлением родственников погибших весной 2019 года дело было передано в суд, но он, по оценкам экспертов, может работать еще не один год, а Илиеску скоро исполнится 90…

Военная прокуратура, передавшая дело в суд, считает, что заговор военных против Чаушеску действительно существовал и они заранее выбрали Илиеску на роль нового лидера (сам он это с негодованием отрицает). Раскрыта будто бы и главная загадка румынской революции – откуда взялись таинственные снайперы, вызвавшие уличные бои в Бухаресте и других городах. По версии прокуроров, еще в 1987 году румынская армия закупила на Западе оборудование, позволяющее имитировать звуки стрельбы и взрывов. Его якобы и включали 21 декабря на Дворцовой площади и в других местах скопления людей, чтобы вызвать панику и настроить народ против власти.

Но если речь идет о простой имитации, откуда взялось множество убитых и раненых? По версии следствия, под влиянием панических слухов военные, сотрудники секуритате и гражданские активисты стали стрелять друг в друга – и занимались этим почти неделю, так и не поняв, что происходит. Поверить в это трудно, как и в то, что никто из загадочных «террористов» не был опознан (пусть даже посмертно) как сотрудник румынской госбезопасности. Не были ли они тогда агентами иностранных спецслужб или наемниками, нанятыми то ли режимом Чаушеску, то ли, наоборот, его врагами? Такие версии тоже выдвигались не раз, но так и не получили подтверждения. Хотя подобные методы с тех пор не раз применялись при разжигании массовых протестов – например, в Киеве, где в феврале 2014-го такие же снайперы, расстреливая из окон и митингующих, и сотрудников правопорядка, помогли своим спонсорам совершить государственный переворот.

Пока что в Бухаресте предпочитают видеть в случившемся 30 лет назад «руку Москвы»: будто бы Илиеску как сторонник перестройки получил от Горбачева помощь для совершения переворота. Но тут версии конспирологов явно хромают: о причастности советских спецслужб к событиям 1989 года не говорит ни один документ, ни один свидетель. Да и зачем советскому лидеру было менять власть в Румынии, которую к тому времени он, вместе со всей остальной Восточной Европой, фактически уже сдал Западу? Но такие неувязки мало беспокоят тех, кому хочется лишний раз обвинить в чем-то нашу страну и списать на нее «скелеты в шкафу», запрятанные собственными политиками.

Венец истории

Тридцать лет назад закончился уникальный исторический эксперимент, который вряд ли повторится. Волна либерально-демократических революций подвела черту под четырьмя десятилетиями беспрецедентной стабильности в Европе

Столетиями континент порождал острое соперничество великих держав и постоянные войны между ними. А поскольку Европа была центром международной политики, трясло всю планету. Апофеозом стали две мировые войны, которые разрушили европейскую систему, какой та была прежде. Распад империй и обескровливание метрополий привели к тому, что Старый Свет превратился, по сути, в объект политического действия.

Расстрел Николае и Елены Чаушеску. 25 декабря 1989 года. Казнь бывшего президента страны транслировалась по румынскому телевидению

Небывалое равновесие

Роль субъекта выполняли две внешние по отношению к классической Европе (хотя и тесно связанные с ней) сверхдержавы – Советский Союз и Соединенные Штаты. После Второй мировой Европу жестко поделили на два блока (имелись особые случаи, наподобие Финляндии или Югославии, но они не опровергали общую схему). Не станем углубляться в анализ политико-экономических моделей по обе стороны «железного занавеса», история, в общем, свою оценку выставила. Однако с точки зрения геополитической структуры воцарилось небывалое равновесие, зафиксированное военно-идеологической конфронтацией и взаимным ядерным сдерживанием. И соперничество европейских держав, которое приводило к опустошениям, оказалось замкнуто в обруч холодной войны, причем вели ее не они, хотя она и протекала с их участием.

Упрощая, можно сказать, что воспитательные меры применили не только к Германии как поджигательнице чудовищных войн, но фактически и ко всей Европе, которая допустила подобное и тому содействовала. Европе ограничили возможность самостоятельных шагов, отказав ей в праве на собственную внешнюю экспансию, зато предписав направить усилия на внутреннее обустройство. И грандиозные достижения интеграции в западной части континента стали реальностью благодаря этому.

1989 год все изменил. Самоликвидация восточного блока, уход СССР из своей сферы влияния, которую 14 лет назад все торжественно подтвердили (Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе), разрушили конфронтационное равновесие. А последовавший вскоре распад Советского Союза создал совершенно иную ситуацию. Объединение Европы стало и ее освобождением из-под опеки. Касалось это не только бывшего Варшавского договора, но и западной части континента. Конечно, США не отказались от своих рычагов влияния, однако значимость европейского театра резко снизилась. И произошло это задолго до Обамы и Трампа, при которых пренебрежение заокеанскими союзниками проявилось наглядно.

Следующий период считается историей фантастического успеха. Создание Европейского союза, его резкое расширение, введение единой валюты, экономический всплеск, невероятная притягательность социально-политической модели, которая выразилась в длинной очереди желающих вступить в ЕС, намерение превратить его в консолидированного мирового игрока уровня Америки и Китая...

Одна из наиболее острых проблем, стоящих сегодня перед странами Европы, – волны беженцев из Северной Африки и с Ближнего Востока, стремящихся попасть в Старый Свет любой ценой

Но на это время можно посмотреть и с другого ракурса. Впервые после 1945 года в Европе начались боевые действия – пусть на периферии, на Балканах, но при политическом и военном участии ведущих держав. Внешняя политико-экономическая, нормативная экспансия породила рост напряжения в отношениях с Россией, которое вылилось в лобовое столкновение на Украине. Одновременно Евросоюз упустил инструменты воздействия на свою южную периферию, столкнувшись с последствиями нестабильности на Ближнем Востоке в виде волн беженцев, стремящихся попасть в Европу любой ценой. А неудача с построением действенной геополитической идентичности обернулась зависимостью от того, как складываются отношения Соединенных Штатов с Россией и особенно с Китаем.

Бремя свободы

Через 30 лет после избавления от пут конфронтации Европа пребывает в странном состоянии. Обретенная свобода напоминает бремя. Стройная внутренняя структура объединения на глазах подвергается эрозии, что вполне объяснимо: стройность была продуктом исключительных внешних обстоятельств. Чем явственнее Вашингтон демонстрирует отсутствие интереса к европейским делам и, что существеннее, обязательствам, тем в большей растерянности Старый Свет. Заклинания о том, что ЕС остается крупнейшим на планете единым рынком, источником высокоэффективной экономики и наиболее притягательным для всех по качеству жизни, не убеждают, потому что все это не сопровождается наличием четкой политической воли и пониманием задач. И Европа, действительно обладая всеми этими преимуществами, снова рискует стать не субъектом, а объектом. Но, в отличие от холодной войны, объектом не патроната со стороны субъектов (что, как сказано выше, гарантировало уникальную стабильность), а борьбы за европейские активы. Борьбы, в которой участвуют не только самые большие гранды – США и Китай, но в некоторой степени Россия и даже Турция. Если упростить – из подопечного Европа может превратиться в трофей. А это при наихудшем развитии событий способно воспламенить и тот взрывоопасный потенциал европейской политики, который, как казалось, был окончательно обезврежен во второй половине ХХ века.

Масштаб эйфории 1989 года соизмерим с уровнем пессимизма, охватившего Европу сейчас. Конечно, исторический маятник качается из стороны в сторону, и нынешнее положение вещей не навсегда. Но исходя из современных тенденций трудно представить, что должно произойти, чтобы Европа приблизилась к устремлениям 30-летней давности. Пока кажется, что падение Берлинской стены так и останется пиком, который больше не покорить.

Федор Лукьянов, председатель Совета по внешней и оборонной политике

Фото: DPA/ТАСС, Алексей Дружинин, пресс служба президента РФ/ТАСС