«Русские, в отличие от поляков, великодушны и добры…»

Как относились к побежденным немцам освобожденные от их гнета народы Восточной Европы? Сегодняшние европейцы об этом не любят вспоминать. И понятно почему

Красная армия освободила почти половину территории современных европейских государств – 11 стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы с населением, значительно превышавшим 120 млн человек, а в освобождении еще шести стран участвовала вместе с союзниками. Больше года почти 7 млн советских воинов сражались за пределами Родины. Свыше 1 млн красноармейцев погибло за свободу европейских народов. 

Сегодня Красную армию обвиняют в преступлениях против мирного немецкого (и не только немецкого) населения. Делать это не гнушаются ни за океаном, ни на западе, ни на востоке Европы. Тем, кто раздувает до огромных масштабов единичные случаи (которые строго карались советским командованием и военным трибуналом, в отличие от аналогичных проступков англо-американских союзников в Западной зоне оккупации Германии, как правило остававшихся безнаказанными), и тем, кто навешивает ярлык «мародеров и насильников» на всех без исключения советских солдат, полезно проанализировать отношение к побежденным немцам этих «культурных и цивилизованных граждан» европейских стран. Как выясняется, в своей жажде мщения они порой превосходили по жестокости самих немцев на оккупированных ими территориях. 

Грабеж по-соседски 

В этом контексте особый интерес вызывают спецсообщения советской военной цензуры по материалам перлюстрированных писем немецких граждан своим родственникам. Их авторы часто сравнивали отношение к немецкому гражданскому населению со стороны советской военной администрации и новых польских властей при передаче ряда германских территорий под юрисдикцию Польши. 

Еще в секретном докладе от 5 марта 1945 года заместителя наркома внутренних дел, уполномоченного НКВД СССР по 1-му Белорусскому фронту Ивана Серова наркому Лаврентию Берии подчеркивалось, что «со стороны военнослужащих 1-й Польской армии отмечено особенно жестокое отношение к немцам». 

Прага встречает советских воинов-освободителей. Чехословакия, 1945 год

Но и польское население, и даже новые польские власти отличились массовыми притеснениями не только немецких военнопленных, но и гражданских немцев. «Местные жители, поляки из онемеченных польских семей, пользуясь благоприятной возможностью, устремились на грабеж хозяйств своих бывших соседей-немцев. Советское командование даже вынуждено было принимать целый ряд мер по предотвращению массовых грабежей немецких дворов и разграбления промышленных и иных предприятий в зонах оккупации… Отношения между немцами и поляками в занятых советскими войсками районах были очень напряженными. Польские власти, принимая от Красной армии переходившие под их управление бывшие немецкие районы, запрещали населению разговаривать на немецком языке, отправлять службу в кирхах, ввели телесные наказания за неповиновение». 

В одном из политических донесений военного совета 1-го Украинского фронта приводятся слова немецких жителей: «Лучше мы будем все время находиться под русской оккупацией, чем быть под властью поляков, так как поляки не умеют управлять и не любят работать». 

Горе побежденным 

Потсдамская конференция 1945 года узаконила выселение немцев из стран Восточной Европы. Всего депортации подверглись 12–14 млн человек, из них больше половины – с бывших немецких территорий, присоединенных к Польше. По свидетельству очевидцев, все это происходило в крайне жестокой форме. Отчитываясь перед вышестоящим командованием об обстановке в местах дислокации своих частей, работники политотделов Красной армии прикладывали к донесениям выдержки из перлюстрированной военной цензурой корреспонденции немецких граждан, где подробно рассказывалось о том, что происходило между ними и поляками на территории Восточной Пруссии, Силезии и Померании. 

В спецсообщении военного цензора НКГБ по Германии от 4 сентября 1945 года приведены выдержки из писем немцев: «Сразу восемь поляков вошли в квартиру, мама прибежала вниз, чтобы не быть изнасилованной…»; «Поляки свирепствовали… Многие девушки и женщины изнасилованы и избиты; ночью ломали двери, стреляли и грабили все лучшее»; «Самыми плохими были, конечно, поляки…» И там же звучат признания: «У русских нам было очень хорошо…»; «Когда русские пришли, они нам ничего не сделали. Но поляки хуже, они у нас все отобрали, что у нас было…»; «Русские, которые действительно имеют основание на ненависть, слишком мягки»; «Русские лучше поляков…»; «При русских, которые были до 13 июля, никто не хотел убегать из города, а при поляках все вынуждены это делать»; «Наш дом был занят русскими. Позднее пришли поляки, которые в течение получаса выгнали нас из дома резиновыми нагайками. Никаких продуктов и вещей мы не могли взять с собой…»; «Однажды к нам пришли поляки и погрузили нас больных в течение получаса в товарные вагоны. Десять дней мы были в дороге… Питались краюшками хлеба, которые бросали русские детям…» 

Депортация судетских немцев

В докладе генерал-лейтенанта Алексея Щелаковского генерал-лейтенанту Федору Бокову от 25 августа 1945 года о беседе с бывшим президентом рейхстага Паулем Лебе говорится: «…немецкое население из районов, передаваемых полякам, выселяется, ничего на человеческое похожего нет. 

Незначительное количество имущества, даваемое на руки, дорогой все равно отбирается. Сам Лебе ехал в Берлин в эшелоне с углем. Там же ехали беженцы, кто как сумевшие пристроиться. Ввиду того, что поезд идет тихо, поляки ходят, скидывают последние вещи у беженцев. По дорогам царит безжалостный бандитизм со стороны поляков. Лебе просит к эшелонам с углем хотя бы 2–3 вагона выделять для беженцев, перевезя их через самую опасную зону грабежей, где хозяйничают поляки, чтобы эти вагоны, как и эшелоны с углем, охранялись охраной Красной армии». Повсеместно гражданские немцы обращались за помощью к советским военнослужащим, умоляя спасти их как от разношерстных банд из числа «близких соседей», так и от произвола польских властей на подконтрольных им территориях. 

Позор и изгнание 

Немилосердие и даже крайнюю жестокость к побежденным немцам проявляли и другие народы, побывавшие под фашистской оккупацией. Так, в политдонесении политотдела 4-й танковой армии начальнику политуправления 1-го Украинского фронта генерал-майору Филиппу Яшечкину от 18 мая 1945 года говорится: «За время пребывания в Чехословакии бойцы и офицеры наших частей были неоднократно очевидцами того, как местное население свою злобу и ненависть к немцам выражало в самых разнообразных, подчас довольно странных, необычных для нас формах… Все это объясняется огромной злобой и жаждой мести, которые питает чехословацкий народ к немцам за все совершенные преступления… Злоба и ненависть к немцам настолько велики, что нередко нашим офицерам и бойцам приходится сдерживать чехословацкое население от самочинных расправ над гитлеровцами». 

Подробное описание этих «необычных по форме» расправ (сжигание живьем на кострах, подвешивание за ноги, вырезание на теле свастики и т. п.) мало отличается от того, что творили в оккупированных ими странах сами немцы. Во многих местах их, как прежде евреев, заставляли носить на одежде специальный знак, запрещали ходить по тротуарам, посещать кинотеатры, говорить на родном языке. 

В донесении генерал-майора Ивана Мельникова военному совету 1-го Украинского фронта в июне 1945 года описывается обстановка в Варнсдорфе: «В городе продолжаются случаи ограбления и избиения немцев чехами. Чешские власти потворствуют этому, никаких мер к устранению беспорядков не принимают… Немцы спрашивают: "Почему русские, уничтожив гитлеровских националистов, не ведут борьбу с чешскими националистами?" В результате такого положения… немецкое население города и всех пограничных сел часто обращается к нашим офицерам с различными просьбами и жалобами на притеснения со стороны чехов». 

В августе, когда президент Чехословакии Эдвард Бенеш своим декретом лишил всех немцев гражданства, началось их массовое изгнание. Немецкое население выгоняли из домов и пешком гнали к границе, пристреливая отставших. Все имущество, кроме минимума личных вещей, им пришлось оставить, и оно тут же было разграблено расторопными чешскими «патриотами». То же самое происходило в Румынии, Венгрии, Югославии… 

Столь буквальное исполнение ветхозаветного принципа «око за око, зуб за зуб», судя по документам, вызывало недоумение и неприятие у советских солдат, которые в понимании справедливого возмездия в большинстве своем исходили из принципа, что жители освобожденных стран «не должны уподобляться немцам». 

С больной головы на здоровую 

Документы свидетельствуют и о поведении репатриантов, пестрые интернациональные толпы которых запрудили дороги Германии. Возвращаясь домой из немецкого рабства, бывшие узники концлагерей и подневольные рабочие не упускали случая отомстить недавним хозяевам и просто поправить свое материальное положение за счет проигравшей стороны. Так, в докладе Берии Иосифу Сталину, Вячеславу Молотову и Георгию Маленкову от 11 мая 1945 года о мероприятиях по оказанию помощи местным органам говорилось: «В Берлине находится большое количество освобожденных из лагерей военнопленных итальянцев, французов, поляков, американцев и англичан, которые забирают у местного населения личные вещи и имущество, грузят на повозки и направляются на запад. Принимаются меры к изъятию у них награбленного имущества». 

Примеры такого рода приводятся и в дневниках австралийского военного корреспондента Осмара Уайта: «Военные власти сумели установить некоторое подобие порядка на освобожденных территориях. Но когда бывшие подневольные рабочие и узники концлагерей заполнили дороги и начали грабить один городок за другим, ситуация вышла из-под контроля… Некоторые из переживших лагеря собрались в банды для того, чтобы рассчитаться с немцами. Малонаселенные районы, которые не пострадали во время боевых действий, нередко страдали от разбоя этих банд…» 

Этот же военный корреспондент свидетельствовал: «В Красной армии господствует суровая дисциплина. Грабежей, изнасилований и издевательств здесь не больше, чем в любой другой зоне оккупации. Дикие истории о зверствах всплывают из-за преувеличений и искажений индивидуальных случаев под влиянием нервозности, вызванной неумеренностью манер русских солдат и их любовью к водке. Одна женщина, которая рассказала мне большую часть сказок о жестокостях русских, от которых волосы встают дыбом, в конце концов была вынуждена признать, что единственным свидетельством, которое она видела собственными глазами, было то, как пьяные русские офицеры стреляли из пистолетов в воздух или по бутылкам…» 

Демонтаж памятника советско-польскому братству по оружию в Варшаве. Ноябрь 2011 года

Сегодня на Западе тема «бесчинств и преступлений» против мирного населения, якобы совершенных Красной армией в Германии и других странах на завершающем этапе войны, очень популярна. Неблагодарная старушка Европа, никогда не страдавшая целомудрием (как физиологическим, так и политическим), замаранная массовым коллаборационизмом в годы нацистской оккупации, не может простить победившему фашизм русскому солдату именно то, на что сама не способна, – великодушие и гуманизм, отличавшие советского воина-освободителя в далеком 1945 году. Именно поэтому она из кожи вон лезет, чтобы облить грязью тех, кто жертвовал собственной жизнью, спасая не только свой, но и чужие народы от уничтожения и порабощения.