Два капитана

Что заставляло «русских колумбов» – первооткрывателей Антарктиды Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева – стремиться на край света, куда не могли добраться самые опытные и смелые мореплаватели?

Почему-то принято считать, что капитаны кораблей, участвующих в одной экспедиции, непременно должны быть друзьями. Но это вовсе не так: обычно капитанами становятся люди строгие, застегнутые на все пуговицы, ревниво оберегающие от посторонних и свой внутренний мир, и свои владения. С коллегами по плаванию они не видятся неделями, и в лучшем случае отношения между ними – вежливая взаимопомощь, а в худшем – соперничество и вражда. Были, конечно, исключения: совершившие первое русское плавание вокруг света Иван Крузенштерн и Юрий Лисянский дружили с юности до конца жизни. А вот о младших их современниках Беллинсгаузене и Лазареве этого сказать нельзя. После своей знаменитой экспедиции они почти не встречались, однако всегда отзывались друг о друге с искренним уважением. Главное, если не единственное, что их объединяло, – оба были настоящими флотскими офицерами, патриотами своей страны, выше всего ставившими долг и честь.

Питомцы Морского корпуса

Старший из двух капитанов, Фабиан Готтлиб Таддеус фон Беллинсгаузен, родился в сентябре 1778 года на острове Эзель (ныне Сааремаа в Эстонии), в имении своего отца – немецкого барона. Мальчик с первых лет жизни познакомился с морем и стал мечтать о флотской службе и дальних плаваниях. Он рос одиноким и замкнутым; мать умерла при его рождении, отец – когда Таддеусу исполнилось 10 лет. Вскоре сироту отправили учиться в Морской кадетский корпус, недавно переведенный из Санкт-Петербурга в Кронштадт. Таддеус, ставший на новом месте Фаддеем, быстро привык к напряженной учебе и строгой дисциплине. В 1795-м он был произведен в гардемарины, а на следующий год отправился в первое морское плавание – к берегам Англии, бывшей тогда союзницей России в борьбе с Наполеоном. Еще через год он завершил учебу, получив чин мичмана, и был назначен в Ревельскую эскадру.

Тогда он так и не встретился в Кронштадте с Михаилом Лазаревым, который вместе с братьями Андреем и Алексеем поступил в Морской кадетский корпус в 1800 году. Будущий командующий Черноморским флотом родился в ноябре 1788 года во Владимире – вдалеке от морей-океанов. После смерти его отца-помещика друг семьи – поэт Гаврила Державин – пристроил сирот в престижное учебное заведение. Впервые увидев море, братья влюбились в него раз и навсегда. Михаила, среднего из них, долго звали Лазаревым 2-м, но и на уроках, и в ребячьих проделках он был первым. Как многие малорослые люди, он был очень честолюбив и на экзаменах на звание гардемарина в 1803 году стал третьим из 32 учеников. За успехи в учебе его, как и Беллинсгаузена, отправили в Англию, но он задержался там на целых пять лет, стажируясь в военном флоте. Ходил в плавания, посетил многие страны и будто бы даже участвовал в знаменитом Трафальгарском сражении. По завершении учебы служил мичманом в Балтийском флоте – и, кстати, побывал в кратком плену у своих любимых англичан во время их размолвки с Россией.

В 1812 году Лазарев на бриге «Феникс» участвовал в осаде занятого французами Данцига, под вражескими ядрами высаживался на берег с десантом. В бою его всегда отличала храбрость, а в мирной жизни – привычка спорить с начальством, отстаивая свое мнение. Позже сослуживец Александр Хрипков писал о нем: «Главной чертой его характера была резкая самостоятельность. Его рыцарская, без страха и упрека, душа стояла так крепко за правду, что не существовало, буквально сказать, никакой власти на земле, которая могла бы поколебать его убеждения и заставить отказаться от цели, им раз для себя определенной».

Беллинсгаузен был совсем другим, выделяясь прежде всего исполнительностью и усердием. Вероятно, поэтому его рекомендовали Крузенштерну, набиравшему моряков в первое русское кругосветное плавание. В этом плавании 1803–1806 годов на крузенштерновском шлюпе «Надежда» он проявил себя и как превосходный картограф. По возвращении Беллинсгаузен уже в чине лейтенанта принял участие в войне со Швецией, впоследствии командовал кораблями в Черном море.

От Америки до Антарктики

Осенью 1813 года свою кругосветку начал и Лазарев – как командир фрегата «Суворов», отправившегося в Русскую Америку. Наладить морское сообщение с этой далекой колонией было жизненно важно, и то, что такую задачу поручили 24-летнему лейтенанту, говорит об особом авторитете, которым он пользовался. В Европе еще шла война, и фрегат, с трудом избежав встречи с французскими кораблями, нашел убежище в Англии, а оттуда двинулся в дальний путь. Через Рио-де-Жанейро и Порт-Джексон (Сидней) он достиг Тихого океана, где был открыт атолл, названный Лазаревым именем Суворова. В ноябре 1814-го экспедиция достигла Новоархангельска (сейчас город Ситка на Аляске), но визит сразу не задался. Лазареву не понравился повелительный стиль общения правителя Русской Америки Александра Баранова, они поссорились, Баранов грозил снять капитана с корабля и отправить в Петербург пешком. Дело дошло до того, что в июле 1815-го «Суворов» снялся с якоря без разрешения Баранова. На обратном пути Лазарев купил в перуанском порту Кальяо невиданных тогда в России лам и альпак и летом 1816 года вернулся в Кронштадт, где был встречен как герой.

При снаряжении экспедиции в Антарктику храбрый лейтенант сразу стал кандидатом на участие в ней. Поскольку назначенный начальником экспедиции капитан 2-го ранга Беллинсгаузен прибыл в Кронштадт из Севастополя, где служил, лишь за месяц до выхода в море, вся подготовка легла на плечи Лазарева. Именно он предложил отправить в плавание только что построенный транспорт «Ладога», переоборудовав его в шлюп «Мирный». Этот корабль, которым ему поручили командовать, был меньше и тихоходнее своего товарища – шлюпа «Восток» Беллинсгаузена (нетерпеливый Лазарев не жалел эпитетов по этому поводу), но оказался более прочным и удобным для команды.

При пересечении экспедицией экватора 18 октября 1819-го состоялся праздник Нептуна, красноречиво характеризующий обоих капитанов. На «Востоке» на впервые «переходивших линию» членов экипажа (а это были все, кроме Беллинсгаузена) вылили по кружке морской воды Южного полушария, после чего им выдали по стакану пунша под пушечный салют. На «Мирном» новичков заставили прямо в одежде окунаться в шлюпку с «экваторною водою»; впрочем, офицеры смогли откупиться от обряда, а судового батюшку Лазарев лично освободил от поклонения языческому богу. Этому предшествовало настоящее представление: по словам летописца экспедиции со шлюпа «Мирный», мичмана Павла Новосильского, «на богато убранной кораллами, раковинами и морскими растениями колеснице пожаловали к нам Нептун с наядами и тритонами», а после омовений на палубу выкатили бочонок рома – и «громкие песни и пляски не прекращались до самой ночи».

Очень скоро веселье сменилось напряженной работой. Плавание в антарктических широтах требовало больших усилий и от матросов, и от их командиров. Во многом благодаря их искусству (и, конечно, везению) в ходе плавания погибли всего два моряка – матрос Филипп Блоков (упал за борт) и слесарь Матвей Губин (сорвался с грот-мачты во время ремонта). Мастерство флотоводцев позволило их кораблям – уникальный случай при постоянных штормах и туманах! – почти все плавание следовать рядом друг с другом. Лазарев периодически посещал «Восток», добираясь туда на шлюпке, чтобы провести час-другой за стаканом пунша. Беллинсгаузен в своей книге не раз упоминал такие посиделки: «В дружественной беседе мы не видели, как прошло время до вечера, и скучно было расстаться с любезными товарищами». В свою очередь, Лазарев называл его не только «искусным, неустрашимым моряком», но и «отличным, теплой души человеком».

Только однажды между ними возникли разногласия, причем их роли в этот момент поменялись: Лазарев решил, что Беллинсгаузен слишком рискует, маневрируя в тумане между ледяными полями. На это командир спокойно отвечал: «Я согласен с сим мнением лейтенанта Лазарева и не весьма был равнодушен в продолжение таких ночей, но помышлял не только о настоящем, а располагал действия так, чтобы иметь желаемый успех в предприятиях наших». На этом конфликт кончился, не успев начаться.

По возвращении из экспедиции 1819–1821 годов, в ходе которой была открыта Антарктида и 29 островов, Беллинсгаузена удостоили чина капитана 1-го ранга и ордена Святого Георгия 4-й степени (командир «Мирного» уже имел такую награду), а Лазарев стал капитаном 2-го ранга. И все же львиная доля славы досталась старшему по званию – Беллинсгаузену. Возможно, Лазарев испытывал обиду: во всяком случае, с тех пор флотоводцы практически не общались. Хотя, быть может, причина заключалась в том, что их дальнейшая карьера была связана с разными морями и флотами.

Вид ледяных островов. Литография по рисунку П.Н. Михайлова

Губернатор Кронштадта

Как настоящий морской волк, Беллинсгаузен женился поздно – в 48 лет, причем его невесте Анне Байковой было всего 18. Он увидел ее еще девочкой в кронштадтском соборе, собираясь в экспедицию, а когда вернулся, сделал предложение. Новобрачные поселились там же, в Кронштадте, у них родилось семь детей, но выжили только четыре дочери. Молодая жена скучала в отсутствие вечно занятого мужа и утешалась благотворительностью, собирая деньги для отставных моряков. В год свадьбы Беллинсгаузен стал контр-адмиралом, а в 1828-м принял участие в войне с Турцией, возглавив десанты Гвардейского экипажа. Он раздобыл максимально точные карты и высадил моряков в таких местах, что те застали турок врасплох и вынудили сдаться почти без боя. Вскоре Беллинсгаузен стал вице-адмиралом и начальником 2-й дивизии Балтийского флота.

В 1831 году ему наконец удалось издать книгу под названием «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света». Власти помогли с публикацией лишь тогда, когда свои права на открытие Антарктиды предъявили другие мореплаватели. Британец Эдвард Брансфилд подплыл к берегам ледяного континента двумя днями позже русских, а его соотечественник Уильям Смит якобы сделал это еще годом раньше. Правда, они, как и Беллинсгаузен с Лазаревым, не высаживались на побережье. Председатель Ученого комитета Главного морского штаба Логгин Голенищев-Кутузов предостерегал: «Может случиться… что учиненные капитаном Беллинсгаузеном обретения по неизвестности об оных послужат к чести иностранных, а не наших мореплавателей». По слухам, один из «Атласов к путешествию капитана Беллинсгаузена», карты для которого выполнял сам мореплаватель, был подарен им Александру Пушкину.

В 1839 году вице-адмирал издал вторую свою книгу – «О прицеливании артиллерийских орудий на море» – и тогда же был назначен военным губернатором Кронштадта. Он управлял городом-крепостью 13 лет, почти не покидая его, и добился впечатляющих результатов. Его усилиями были построены новые форты, доки, пароходный завод; в городе, прежде сером и неуютном, разбили скверы и устроили фонтаны, возвели пристань для прибывающих из столицы пароходов. Заботился Беллинсгаузен и о нижних чинах: для них был открыт госпиталь в Ораниенбауме (ныне Ломоносов). В рационе моряков не хватало свежих овощей, и губернатор распорядился насадить «экипажные огороды». После смерти на его рабочем столе нашли записку, где говорилось: «Кронштадт надо обсадить такими деревьями, которые цвели бы прежде, чем флот пойдет в море, дабы на долю матроса досталась частица летнего древесного запаха».

За свои труды мореплаватель был удостоен многих наград, включая чин адмирала. В 1847-м по случаю 50-летия службы он получил и генеральское звание с правом состоять при особе его императорского величества – деликатный намек на пенсию. Но Беллинсгаузен не послушался и не покинул любимый Кронштадт, где и умер 13 января 1852 года. Хоронили его при большом стечении народа на лютеранском кладбище. В советские годы это место застроили, и могила открывателя Антарктиды затерялась.

Хозяин Черноморья

Лазареву сразу после возвращения из Южного полушария пришлось совершить еще одно плавание в Русскую Америку, где бесчинствовали контрабандисты. В 1822 году он вышел из Кронштадта на фрегате «Крейсер» вместе со шлюпом «Ладога», которым командовал его брат Андрей. С немалым трудом добравшись до Аляски, Лазарев больше года охранял ее берега, пока его не сменил Отто Коцебу, прибывший на шлюпе «Предприятие». На обратном пути корабль застиг ураган, который он выдержал в открытом море. Наградой Лазареву стали чин капитана 1-го ранга и орден Святого Владимира 3-й степени, но тот настоял, чтобы награжден был весь экипаж «Крейсера» до последнего матроса.

Вскоре Лазарева назначили командиром строящегося в Архангельске 74-пушечного корабля «Азов». На нем он совершил переход в Средиземное море, где в октябре 1827 года принял участие в знаменитом Наваринском сражении с турками, уничтожив пять вражеских судов. За это Лазарев был произведен в контр-адмиралы и получил сразу три ордена – английский, французский и греческий. В 1833-м он стал вице-адмиралом и командующим Черноморским флотом.

Как и Беллинсгаузен, Лазарев женился поздно – в 47 лет, и его невеста Екатерина Фан-дер-Флит тоже была намного (на 24 года) младше. Несмотря на молодость, она держала супруга в строгости: например, заставляла его читать Священное Писание, к которому прежде он был равнодушен. Суровый капитан неожиданно полюбил семейную жизнь, обожал детей, которых у него родилось шестеро. Но больше времени, конечно, он уделял службе, а именно приведению в порядок флота, который его предшественник Алексей Грейг оставил в довольно жалком состоянии. За 18 лет управления Лазарева было построено 110 боевых и вспомогательных кораблей, причем он стремился постепенно заменять парусные корабли паровыми. Он же одним из первых предложил использовать в качестве топлива не привозной английский уголь, а свой, донбасский.

Лазарев поучаствовал и в войне с кавказскими горцами в 1838–1840 годах: именно он построил форт в окрестностях нынешнего Сочи, один из районов которого – Лазаревское – назван в его честь. Вместе с генералом Николаем Раевским он высадился на берегу Цемесской бухты и основал там порт, получивший гордое имя Новороссийск. По приказу командующего каждый корабль Черноморского флота должен был как минимум раз в год выходить в море на маневры и стрельбы. Лазарев стал основателем целой школы флотоводцев, питомцы которой – Павел Нахимов, Владимир Корнилов и Владимир Истомин – прославились в годы Крымской войны во время героической обороны Севастополя. Адмирал (с 1843 года) заботился не только о службе моряков, но и о быте: он основал Морскую библиотеку в Севастополе, открыл там школу для матросских детей, построил адмиралтейства в Николаеве, Одессе, Новороссийске. Его усилиями проводилось картографирование Черного моря, было создано гидрографическое депо. За заслуги перед наукой Лазарев был избран почетным членом Русского географического общества, действительным членом которого со дня его основания являлся Беллинсгаузен.

Несколько лет Лазарев боролся с мучительной болезнью – раком желудка. В последний раз посетив Петербург, он получил от Николая I приглашение отобедать с ним, но отказался: «Не могу, государь, я дал слово обедать у адмирала Г.». На самом деле командующий просто не мог уже есть обычную пищу. Из российской столицы его путь лежал в Вену, где его обещали вылечить. Он скончался 11 апреля 1851 года. Его тело перевезли в Севастополь и похоронили в склепе Владимирского собора. В 1930-е храм был разорен, останки Лазарева, Нахимова и других адмиралов смешались с мусором. Только в 1992-м их удалось торжественно перезахоронить в городе морской славы, которому они отдали лучшие годы жизни.

Фото: FINE ART IMAGES / LEGION-MEDIA