«Отче Никола! Мать Катерина!»

Такого имени детям в царской семье раньше не давали. Почему же третьего сына наследника престола Павла Петровича назвали Николаем? Вниманию читателей предлагается одна из версий.

Екатерина II троим своим внукам дала необычные для династии имена (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Известно, что Екатерина Великая сыграла особую роль не только в воспитании, но и в имянаречении двух своих старших внуков. Выбрав им необычные для царской династии имена – Александр и Константин, она стремилась подобным образом сформировать программу будущего правления наследников.

Программа будущих царствований

Александру (родился в 1777 году), который рано или поздно стал бы российским императором, по мнению Екатерины, могли быть близки образы и Александра Невского, и Александра Македонского. «Вы говорите, – писала императрица барону Фридриху Мельхиору Гримму в 1778 году, – что ему [Александру] предстоит на выбор подражать либо герою [Александру Македонскому], либо святому [Александру Невскому] одного с ним имени, но вы, вероятно, не знаете, что этот святой был человек с качествами героическими. Он отличался мужеством, настойчивостью и ловкостью, что возвышало его над современными ему удельными, как и он, князьями. <…> Итак, по-моему, господину Александру не предстоит свобода выбора, но его собственные дарования направят его на стезю того или другого…»

С именем Константина (родился в 1779 году), которого назвали в честь римского императора Константина Великого, Екатерина связывала надежды на восстановление православной греческой империи со столицей в Константинополе. Однако даже на фоне новых для царской династии имен первых двух внуков имя третьего внука императрицы выглядело чересчур непривычным. Впоследствии, в 1850-х годах, барон Модест Корф специально отметил, что будущего императора нарекли именем, «небывалым в нашем царственном доме». Что повлияло на это? Почему младенца, родившегося у наследника престола за полгода до смерти Екатерины, назвали именно в честь святого Николая Чудотворца?

Поняв отношение к святителю Николаю представителей политической элиты России конца XVIII века, можно попытаться реконструировать то направление мысли Екатерины II, которое привело к включению данного имени в именослов династии.

В честь взятия Очакова

Судя по всему, на выбор императрицей имени для внука в 1796 году повлияло особенное внимание некоторых ее современников к тому, что турецкая крепость Очаков была взята русскими войсками в день памяти святого Николая Чудотворца – 6 декабря (по старому стилю) 1788 года.

Штурм Очакова 6 декабря 1788 года. Худ. Я. Суходольский. 1853 (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Данное обстоятельство отмечалось уже участниками (очевидцами) боевых действий, например Романом Цебриковым, состоявшим при походной канцелярии светлейшего князя Григория Потемкина. Игумен Моисей (Гумилевский) – будущий епископ Феодосийский и Мариупольский – в письме от 4 января 1789 года сообщал, что штурм Очакова был предварен всенощным бдением. О взятии Очакова в день памяти мирликийского святителя сам Потемкин говорил в письмах князю Юрию Долгорукову (12 декабря 1788 года) и графу Петру Румянцеву-Задунайскому (8 января 1789 года). Впрочем, тогда светлейший князь, по всей видимости, не придавал этому факту какого-то особого значения: в девяти других посланиях, написанных им с 7 по 12 декабря 1788 года, извещение о штурме никак не соотнесено с празднованием памяти Николая Чудотворца в тот день. Среди этой корреспонденции и донесение императрице, и несколько посланий архиереям.

Осознание сопряженности очаковской победы с именем и образом святителя Николая нашло отражение в сочинениях поэта и драматурга Николая Петровича Николева. «Батюшка Никола» дважды упоминается в его «Оде российским солдатам на взятие крепости Очакова», написанной в начале 1789 года.

С Цареградского престолаВтуне денежки летят;Был бы батюшка Никола,Шведа так же закрутят.

Дело в том, что Россия в то время кроме войны с Османской империей вела войну со Швецией (1788–1790), и автор оды выражает уверенность в победах русского воинства и над вторым противником. И далее:

Сколько злоба ни смекала,Чтобы наших устрашить:Жар и стужу напускала,Миной льстилась задушить, –Но лишь батюшка НиколаПомолился у престола,Лишь пожаловал свой день –Все осталися препоны,Как пустые забабоны,Злоба в нору; турок в пень.

Эта ода впервые была опубликована как «сочиненная отставным солдатом Моисеем Слепцовым», а позднее даже названа «гудошной песнью». Между тем в другой оде Николева, посвященной этому же событию и адресованной императрице Екатерине II, о святом Николае не сказано ни слова! Не отражает ли изложенное представления поэта о том, что использование образа Николая Чудотворца вполне уместно в сочинениях, соотносимых с народным поэтическим творчеством, и никак недопустимо в официальных придворных стихотворных текстах? Ведь образ святителя отсутствует и в трех одах «на взятье Очакова», опубликованных другими поэтами в самом конце 1788 – начале 1789 года. Не было упоминания о нем и в первой редакции еще одной, третьей «Оды российским солдатам на взятие крепости Очакова», сочиненной Николевым в начале 1789 года. Но в издании 1797 года там уже обнаруживается следующая строфа:

Дело в приказе – вот и причина!Матушку нашу словом не тронь.Отче Никола! мать Катерина!Вам мы в защиту ради в огонь.

«Это вам мое благословение»

Летом 1789 года Потемкин начинает строительство в устье реки Ингул города Николаева и тогда же учреждает в той местности Спасо-Николаевский монастырь. Николаю Чудотворцу был посвящен первый храм в самом Николаеве, а первым построенным в этом городе военным судном стал фрегат «Святой Николай» (1790). Интересно, что в том же году фрегат под таким же названием был заложен и спущен на воду в Кронштадте.

Николай Чудотворец. Икона начала XIX века (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Возможно, выбор имени для кронштадтского корабля был определенным образом обусловлен религиозными настроениями императрицы. Ведь годом ранее Екатерина II благословила иконой святого Николая адмирала Василия Чичагова, незадолго до того назначенного командующим российским флотом на Балтике. Вот как описывает этот эпизод его сын, Павел Чичагов: «…адмирал пошел прощаться с государынею, так как все дела и разговоры были окончены и более важнейшие ожидали его в Ревеле. Когда он вошел и императрица допустила его к целованию руки, то заметил, что на столе лежал образ св. Николая Чудотворца, в золотом окладе и усыпанный бриллиантами. "Это вам мое благословение", – сказала она, указывая на образ. "Благослови, матушка!" – воскликнул адмирал, падая на колени, растроганный сердечным вниманием императрицы. Она взяла образ в руки и трижды перекрестила им седую голову моего отца. Затем, крепко поцеловав адмирала в лоб, она вручила ему икону. "Да хранит вас Чудотворец, ваш покровитель (т. е. моряков)", – сказала императрица. "Это наш Нептун, матушка!" – отвечал, улыбаясь, адмирал. "Почему же?" – спросила императрица. "Он покровительствует морякам, а без ветра, тем паче попутного, флоту счастья не добыть, матушка". Императрица смеялась от души, а адмирал остался доволен, что сумел шуточкой ободрить государыню…»

Итак, к началу 1790-х годов образ Николая Чудотворца оказался тесно связанным с религиозно-идеологическим восприятием отечественной элитой военно-политического утверждения России в Причерноморье. Сама Екатерина II так писала в ту пору о мирликийском святителе: «…этот великий святой дал крепкую пощечину Арию с тем, чтобы и наша рука раздавала удары налево и направо всем врагам мира и, следовательно, рода людского» (письмо Ф. М. Гримму от 9 мая 1791 года). Предположение о влиянии подобных представлений на выбор имени для родившегося в 1796 году у наследника престола третьего сына вполне сопоставимо с хорошо известным подтекстом наречения Константином его старшего брата, появившегося на свет в 1779 году. Мысли о воцарении Константина Павловича в освобожденном Константинополе не покидали Екатерину и в 1790-х годах, уже после заключения Ясского мира. Думается, что соотнесенность одной из важнейших побед в Русско-турецкой войне 1787–1791 годов с образом Николая Чудотворца повлекла за собой соответствующее предпочтение при выборе имени для следующего внука.

Николай Петров,кандидат исторических наук