Легендарный викинг

Олег Вещий – не только первый, но и самый загадочный правитель Киевской Руси, о смерти которого знают гораздо больше, чем о жизни

Об этом князе мы узнаем еще в детстве из пушкинской «Песни о вещем Олеге». Там содержится классический набор сведений: правил Русью, «отмстил неразумным хазарам», прибил щит к воротам Царьграда, а в финале пренебрег пророчеством волхва и принял смерть от коня. О том же с некоторыми дополнениями говорят летописи, прежде всего древнейшая из них – «Повесть временных лет». Там Олег тоже зовется «вещим», то есть чародеем, знающим будущее. То, что он не сумел предсказать собственную гибель, летописцы считали признаком ущербности языческой веры и ее неизбежного падения.

Эпитет «вещий» является переводом на русский язык скандинавского имени Олега – Хельги, что значит «священный» или «посвященный богам». Летописи умалчивают о колдовских способностях князя, однако его былинный «двойник» – Вольга (или Волх Всеславич) – тоже изображается чародеем или по крайней мере сверхъестественно ловким и хитрым человеком. Судя по всему, таким был и князь Олег, многие победы которого достигнуты не силой, а хитростью. Он не принадлежал к правящей династии Рюриковичей, однако сумел создать громадное государство, раскинувшееся от Балтики до Черного моря.

Князь из сумрака

Мало кто из ученых сомневается, что Олег был скандинавом-викингом, прибывшим на Русь вместе с Рюриком или после него. На страницах летописи он впервые появился в записи, рассказывающей о событиях 879 года, когда умер Рюрик и передал княжение Олегу, «от рода ему суща», то есть, видимо, своему родичу, отдав ему на попечение сына Игоря, «ибо был тот еще очень мал».

Летописная фраза «от рода ему суща» могла означать и то, что Олег действительно был родственником Рюрика, и то, что они просто принадлежали к одному народу – шведам, как считалось прежде, или датчанам, как думают сегодня ученые, отождествляющие Рюрика с Рёриком Ютландским. Этот выходец из датского королевского рода Скьёльдунгов совершал в IX веке набеги на многие области – от Фрисландии в нынешних Нидерландах до Прибалтики. Не исключено, что в своих скитаниях он оказался и на Руси, хотя доказательств этого нет.

В то время скандинавские пираты благодаря появлению у них нового типа кораблей – знаменитых драккаров – получили возможность совершать дальние морские плавания. Это сразу ощутили на себе народы Европы, которых викинги не только безжалостно грабили, но и пытались захватить, создавая по берегам морей и рек свои опорные пункты. Еще в конце VIII века они обосновались в Старой Ладоге, откуда плавали на юг по Волге и Днепру, наладив торговые связи с Византией и Арабским халифатом. В новых условиях викинги превратились в варягов, чьи дружины включали в свой состав не только скандинавов, но и местных жителей – славян, мерю, весь, чудь. Это, однако, не спасало их от конфликтов с туземцами, один из которых привел около 860 года к появлению на Руси Рюрика. Последний, если верить летописи, подчинил себе не только Ладогу, но и словен в Новгороде, кривичей в Смоленске и мерю в Ростове. Правда, место Новгорода тогда занимало соседнее Рюриково городище, а место Смоленска – Гнёздово, где также обосновались скандинавы.

Убиение Аскольда и Дира Олегом. Неизвестный художник начала XX века

Летопись не объясняет, почему в момент смерти уже пожилого Рюрика его сын Игорь был малолетним («детеск велми»). Как и то, почему до 912 года, когда Игорю уже перевалило за 30 лет, Олег продолжал оставаться князем. Это порождает вполне законные сомнения не только в точности хронологии «Повести временных лет», но и в достоверности сообщаемых ею фактов. Одни историки считают, что Рюрик просто придуман летописцами, другие – что он существовал, но не был отцом Игоря. Не все ясно и с Олегом: «Начальный свод», следы которого сохранились в Новгородской первой летописи младшего извода, называет его не князем, а лишь воеводой Игоря, ничего не говоря об их родстве. Напротив, Иоакимовская летопись, которую обычно считают позднейшей подделкой, объявляет Олега близким родичем Рюрика – мужем его сестры Ефанды…

Если Рюрик в самом деле был Рёриком Ютландским, он не мог проводить много времени в своих русских владениях и должен был разделить власть над ними с близким соратником или кем-то из родных. Для викингов это было обычным делом: вспомним, что в то же время Аскольд и Дир (то ли братья, то ли просто товарищи) захватили Киев и правили им совместно. Так же и Олег мог править вместе с Рюриком, а потом взять на себя заботу о его сыне. Есть, правда, и другие версии: что он возглавлял «местных» варягов Ладоги или Гнёздова, вступивших в союз с пришельцем из Дании. Это может объяснить его внимание к этим крепостям: при Олеге там появились новые укрепления, в Ладоге – первые на Руси каменные стены. Позже, уйдя княжить в Киев, Олег приказал словенам, кривичам и мери платить варягам 300 гривен в год «для сохранения мира».

Можно думать, что Олег получил власть уже немолодым человеком и умер лет в 60–65, что для того времени было немало (впрочем, Рюрик-Рёрик прожил еще дольше). Но это только предположение – как и все, что касается Олега, которого филолог Михаил Халанский справедливо назвал «великаном русского исторического сумрака».

Из Новгорода в Киев

Утвердившись на севере Руси, Олег решил подчинить себе и юг, где торговый путь к Черному морю преграждали уже упомянутые Аскольд и Дир. «Повесть временных лет» красочно описывает, как он, собрав войско из подвластных племен, подступил к Киеву, взяв по пути Смоленск и Любеч. Часть дружины он тайно высадил на берег, часть спрятал в ладьях, а сам назвался богатым купцом и послал к Аскольду с Диром гонца, обещая им щедрые дары. Когда правители города явились на берег Днепра, Олег приказал своим воинам схватить их и заявил: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода». Потом он вынес к ним на руках юного Игоря, сказав: «А это сын Рюрика». Не тратя времени на дальнейшие разговоры, он велел казнить несчастных братьев: «И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли Аскольда на горе, которая называется ныне Угорской… а Дирова могила – за церковью святой Ирины».

Олег и его воины на кораблях с колесами у Царьграда. Миниатюра из Радзивилловской летописи. Конец XV века

Олег хорошо знал, как удобно расположен Киев и какие он открывает перспективы и для торговли, и для завоеваний. Поэтому без промедления перенес туда столицу, сказав: «Да будет это мать городам русским». Конечно, в фантазии летописца – пока что «русскими» могли считаться лишь несколько городов, да и само слово «русь» было весьма неопределенным. Далее в летописи следует фраза: «И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью». Таким образом, хотя сам Олег и многие его приближенные были варягами, уже тогда элита складывавшегося государства имела многонациональный состав. Само слово «русь» могло при этом иметь скандинавское, славянское, иранское или любое другое происхождение – дела это не меняло.

«Повесть временных лет» считает, что завоевание Олегом Киева относится к 882 году, но, как уже говорилось, даты, проставленные в летописи, весьма приблизительны. Вряд ли Олегу удалось быстро установить на севере Руси мир между враждующими племенами и навести там порядок, позволяющий без опаски покинуть эти земли. Ряд ученых полагают, что князь захватил «мать городов» во время своего похода на Византию в 907 году, но и это сомнительно: умиротворение юга тоже требовало немалого времени. Еще одна версия состоит в том, что он завладел Киевом на рубеже IX–X веков, после упомянутого в летописи прохождения через этот город громадной орды кочевников-венгров, шедших на запад. Быть может, они и убили на самом деле Аскольда с Диром, и Олегу не пришлось пачкать руки кровью соплеменников.

Далее в летописи говорится о подчинении Олегом славянских племен – древлян, северян, радимичей. Прежде они платили дань хазарам, но князь прекратил эту практику, заявив: «Я враг их, и вам им платить незачем». При этом с хазарами он, вопреки Пушкину, не сражался, и правильно делал – армия каганата просто раздавила бы его маленькую дружину. Но хитрый Олег выбрал удачный момент: под натиском печенегов и булгар хазары отступили из Причерноморья и уже не могли контролировать славянские племена. Летопись утверждает, что вместо хазар князь воевал со славянскими племенами уличей и тиверцев, жившими между Днепром и Днестром. Но не слишком удачно: в состав Руси они вошли лишь полувеком позже. Да и у подчиненных им племен сохранялись собственные князья – Олег считался только «первым среди равных».

Император Лев VI Философ. Солид, золото

Добившись относительной покорности подданных, Олег смог позаботиться о продолжении династии Рюриковичей и подобрал Игорю жену из Пскова «именем Ольга». Сходство имен наводит на подозрения, что невеста была родственницей Олега, но, скорее всего, юная псковитянка просто взяла себе скандинавское имя, чтобы вписаться в правящую элиту. И женой Игоря она стала не в 903 году, а гораздо позже, когда Олега уже не было в живых, иначе Ольга никак не могла около 940 года родить мужу наследника Святослава. Речь снова идет об искусственности летописной хронологии, из-за которой начальная история Руси больше напоминает не прямую линию, а неуверенный пунктир.

Были ли потомки у самого Олега? Видимо, да, и, быть может, одним из них был Олег Моравский, «открытый» в XVIII веке польским историком Христианом фон Фризе. По его версии, тот после смерти отца был изгнан Игорем и укрылся в Моравии, став ее последним независимым князем. Существование этого персонажа сомнительно, как и его родство с Олегом. То же можно сказать про некоего Хельгу (в записи еврейским шрифтом – Hlgw), который, по данным хазарского «Кембриджского документа», захватил около 939 года крепость Самкерц на Тамани во главе войска русов. Разбитый хазарами, он отправился к Константинополю, но потерпел поражение и там, после чего решил попытать счастья в Персии, где и сгинул со всем войском. Вероятно, автор документа, не слишком хорошо знакомый с событиями на Руси, просто спутал Олега с Игорем, при котором русы в самом деле ходили в морские походы на Византию и Персию. Но если и так, то пример этих походов Игорю подал именно его предшественник.

Князь Олег прибивает щит на врата Царьграда. Худ. М.К. Бодаревский. 1870-е годы

Гроза Византии

В 907 году Олег привел под стены византийской столицы мощный флот. Русы угрожали Константинополю (Царьграду) и прежде, но новый поход был невиданным: князь привел с собой 2000 ладей, в каждой из которых помещалось 40 воинов. Летопись перечисляет участников похода – славянские племена, варягов, мерю, чудь, объединяя их именем «Великая Скифь». Испуганный император Лев VI Философ приказал перегородить гавань цепями и заперся в городе, позволив русам безнаказанно разорять предместья. «И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги», – сообщает «Повесть временных лет».

Князь не собирался штурмовать громадный город – его целью было добыть богатства для себя и дружины, а также заключить с византийцами выгодный договор о торговле. По версии «Повести временных лет», чтобы ускорить решение вопроса, он снова пошел на хитрость. Олег приказал поставить ладьи на колеса – и попутный ветер быстро понес их к городу. Увидев такое чудо, греки предпочли заключить мир. Их послы доставили князю пищу и вино, но он отказался, догадавшись, что то и другое отравлено. Еще больше испугавшись такой проницательности, византийцы покорно приняли условия мира: уплатить «по 12 гривен на уключину», то есть на каждого воина, который одновременно был гребцом. Особая дань полагалась русским князьям и городам, а купцы из Руси добились права свободно торговать в византийской столице, вдобавок получая из ее казны провизию на полгода. Греки со своей стороны попросили, чтобы прибывающие в Константинополь русы селились только в указанном им месте, ходили без оружия и не творили никаких бесчинств – похоже, за ними прочно закрепилась дурная слава.

Первый русско-византийский договор был заключен по всей форме: император Лев и его соправитель Александр целовали крест, а Олег и его воеводы клялись «по закону русскому», присягая на оружии Перуну, Велесу и другим богам. Напоследок Олег в знак победы повесил свой щит на городских воротах – этот эпизод всем известен, но никто не знает, к каким именно воротам был прибит щит и долго ли провисел. Торопясь выпроводить непрошеных гостей, греки подарили им новые паруса из паволок (дорогой ткани), но не всем – только варягам. Тогда славяне, бывшие в составе войска, сказали: «Возьмем свои толстины [холстины], не даны славянам паруса из паволок». Неприязнь между варягами и славянами еще тлела, сдерживаясь лишь сильной княжеской рукой и богатой добычей. Рассказ о походе на Царьград «Повесть временных лет» завершает так: «И вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье». По версии летописца, именно после этого Олега прозвали Вещим за его удачу.

В 911 году в Константинополь прибыли послы «от рода русского», большинство которых носило скандинавские имена. Они заключили новый договор, текст которого (в отличие от договора 907 года) приведен в летописи. В нем Олег впервые назван «великим князем русским», а еще до этого он стал называться «хаканом Руси», фактически присвоив себе царский титул. Но это был последний успех князя: в следующем году или чуть позже его не стало. Смерть его окутана таким же туманом, как и жизнь. Новгородская первая летопись об этом говорит: «Пошел Олег к Новгороду, а оттуда в Ладогу. Другие же сказывают, будто ушел он за море, и змея укусила его в ногу, и оттого он умер». Возможно, старый воин все-таки окончил свои дни в походе – том самом, о котором пишет арабский историк аль-Масуди. По его сведениям, в 912 году 500 кораблей русов с разрешения хазар прошли через Дон на Волгу и разорили побережье Каспия. На обратном пути хазары предательски напали на них и перебили их всех вместе с «маликом», то есть князем.

Если такой поход и был, то арабский автор сильно преувеличил масштаб поражения русов. Если бы князь со всей русской элитой погиб на чужбине, его непрочная еще держава неминуемо бы развалилась. Между тем Игорь унаследовал власть без особых проблем, Русь уцелела – и это было главным итогом политики Олега.

Детектив десятого века

Смерть Олега Вещего прославила его больше всех деяний из-за ее чрезвычайно странных обстоятельств

Вот что говорит об этом «Повесть временных лет»: «И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого прежде поставил кормить, решив никогда на него не садиться, ибо спрашивал он волхвов и кудесников: "От чего я умру?" И сказал ему один кудесник: "Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, – от него тебе и умереть!" Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: "Никогда не сяду на него и не увижу его больше". И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, – на пятый год помянул он своего коня, от которого волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: "Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?" Тот же ответил: "Умер". Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: "Неверно говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив". И приказал оседлать себе коня: "Да увижу кости его". И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: "От этого ли черепа смерть мне принять?" И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой».

Мрачноватая история смерти князя находит, как ни странно, параллели в скандинавских сагах. А именно в саге о викинге Орваре (Стреле) Одде, совершившем много славных деяний в походах на Русь и загадочную северную страну Биармию. Еще в отрочестве колдунья-вёльва предсказала ему, что он примет смерть от любимого коня Факси. Чтобы избежать этого, Одд с другом убили коня, бросили его в яму и забросали камнями. Много лет спустя викинг вернулся в родные места и прошел рядом с местом гибели Факси, о которой он давно забыл. Далее в саге говорится: «И когда они быстро шли, ударился Одд ногой и нагнулся. "Что это было, обо что я ударился ногой?" Он дотронулся острием копья, и увидели все, что это был череп коня, и тотчас из него взвилась змея, бросилась на Одда и ужалила его в ногу повыше лодыжки». В отличие от Олега, Одд после укуса прожил достаточно, чтобы сложить повесть о своей жизни.

Впрочем, сага об Одде Стреле носит фантастический характер и появилась не раньше XIII века. Сюжет о смерти героя ее создатели могли заимствовать из скандинавских преданий: от укуса змеи умерли, среди прочих, легендарный конунг Рагнар Лодброк и герой «Песни о Нибелунгах» Гуннар. Однако конь и его череп там не упоминались – это «ноу-хау» русской летописной легенды. Позже она добралась и до Англии в виде рассказа о смерти сэра Роберта де Шурланда, жившего в XIV веке. Когда колдунья предсказала ему, что он погибнет от любимого коня, он тут же зарубил животное, бросив труп на морском берегу. Через много лет сэр Роберт случайно наткнулся на череп коня и пнул его ногой, насмехаясь над старым пророчеством. И зря – осколок кости вонзился ему в ногу, рана загноилась, и старый рыцарь умер. Здесь событие приобретает характер случайности, теряя назидательность русской легенды, где змея становится орудием божьего промысла, наказывая князя-язычника за неверие в пророчества. Конечно, кудесники-волхвы тоже были язычниками, но и их предсказания могли сбываться. Смеяться над ними никак не позволялось – об этом говорят примеры, заботливо собранные в «Повести временных лет». Олег же посмеялся целых три раза: над волхвами, над их несбывшимся пророчеством и над самой смертью, когда наступил на череп коня. Понятно, что наказание было неминуемо. Кстати, в «Устюжском летописце» XVI века князь не отослал коня прочь, а по настоянию волхвов приказал убить его – потом же пожалел об этом, нашел череп и даже поцеловал его, после чего и последовал роковой укус.

Легенда о смерти Олега могла возникнуть еще в языческие времена, причем на основе реальных событий. В антагонизме варягов и славян важную роль играли их боги – «дружинный» Перун, постепенно слившийся со скандинавским Одином, и «общинный» Велес (Волос). Священным животным Перуна (и Одина) был конь, Велеса – змея. В книге историка Евгения Пчелова «Олег Вещий» говорится: «Смерть Олега от змеи, тем более приуроченная к Русскому Северу (Новгород, Ладога), может трактоваться как своеобразная месть со стороны Волоса, "скотьего бога", культ которого (в отличие от Перуна) связан со словенами». Но, быть может, месть Олегу за завоевание славянских племен и нарушение древних обычаев свершилась в самом деле, а орудием этой мести выступили те же волхвы, роль которых в его смерти так старательно подчеркивает летописец? Конечно, это лишь предположение, но оно хоть как-то объясняет историю, в реальность которой поверить трудно.

Проще объяснить происхождение двух могил Олега – в Киеве и Ладоге. Скорее всего, он умер (или погиб) в своей богатой столице, откуда вовсе не собирался возвращаться на скучный и скудный север. Но ладожане, помня о великом земляке, устроили в память о нем тризну, на месте которой насыпали погребальный курган – обычай этого не запрещал. Этот курган сохранился до сих пор, а недалеко от него в 2015 году был воздвигнут памятник Олегу и Рюрику – основателям русской государственности. В Киеве же никаких следов могилы не сохранилось. Но даже если бы ее нашли, то эксгумация останков князя вряд ли помогла бы пролить свет на детективную историю Х века.

Что почитать?

Пчелов Е.В. Олег Вещий. Великий викинг Руси. М., 2018 (серия «ЖЗЛ»)

Рычка В.М. Вещий Олег в истории и памяти. СПб., 2019