Провал «Зорге»

Важнейшее из искусств нанесло очередной сильнейший, хотя и вполне предсказуемый удар по собственной репутации. На телеэкраны вышел ожидаемый с 2017 года украинско-китайско-российский сериал «Зорге».

Прежде чем усесться перед экраном, зритель должен понимать: на крупные ТВ-проекты инвесторы дают деньги в расчёте на прибыль, которую принесёт внимание максимально широкой целевой аудитории. Ничего творческого, только бизнес. В сериальном случае расчёт делается главным образом на скучающих домохозяек, уставших от быта и ищущих на экране мужчину — воплощение своей мечты. В случае когда сериал исторический, он становится годен и для семейного просмотра, и повышает самооценку всё той же главной категории: «О, история. Я когда-то об этом слышала-читала, посмотрим, как всё было». Им наверняка должен понравиться и актёр, сыгравший роль знаменитого шпиона. Сыгравший из последних сил: в каждом кадре видно, как страдает народный артист Российской Федерации Александр Домогаров в образе Героя Советского Союза Рихарда Зорге, как устал он играть сильную натуру, как на самом пределе ведёт он неравный бой с интеллектом и харизмой своего героя. И… проигрывает.

Впрочем, возможно, это впечатление ошибочно: ощущения от игры — всего лишь дело вкуса, штука субъективная, и тут каждому своё. Поэтому вернёмся к рейтингу: для большего успеха кино должно смотреться, и хорошо бы в инвестиционных целях умножить несколько слагаемых: крутую любовную интригу в сюжете, присутствие на экране раскрученных «звёзд» и «звездулек» (пусть даже не играют, ходят туда-сюда — тоже сносно) и в идеале детективную составляющую. Крепкий сценарий и историческая правда в байопике, как видите, не фигурируют вообще.

На модной волне возврата в недавнее прошлое вспомним самых успешных советских конкурентов нынешнего «Зорге». На первом месте, конечно, «Семнадцать мгновений весны», следом в голове маршевой колонны шпионских сериалов проследуют многочисленные похождения «Резидента» графа Тульева, «Щит и меч», «Мёртвый сезон» и «ТАСС уполномочен заявить». Обратите внимание: «задавленное тоталитарной цензурой» старое телевидение не рисковало снимать фильмы про реальных разведчиков, но охотно брало в работу над картинами о них их самих. Достаточно вспомнить Семёна Цвигуна в «Мгновениях…» или вступительное слово Рудольфа Абеля-Фишера в «Мёртвом сезоне» (не говоря уже об укрывшихся за псевдонимами консультантах, которых во всех случаях множество). Фильмы получались отличными. Раскритикованный за многочисленные ляпы блокбастер о Штирлице тем не менее фильм гениальный, потому что всё в нём гениально: сценарий Юлиана Семёнова, умевшего как никто у нас повесить свою действительно шедевральную картину на гвоздь истории, режиссура Татьяны Лиозновой, допускавшей любой творческий вымысел, но никогда не страдавшей от отсутствия вкуса, игра актёров… Когда ничего этого в съёмочной группе нет, когда никакой Зорге, внедрённый в неё, не найдёт в ней творчества, на позиции выкатывается маркетинг.

Если по-настоящему художественный подход недоступен по физиологическим причинам, можно привлечь внимание к картине: а) громким именем главного героя, и лучше, если это будет раскрученный реальный исторический персонаж, подлинную историю которого плохо знают, а значит, остаётся оперативный простор для спекуляций на его имени; б) выпуклая любовная линия (предпочтительно сразу с несколькими красотками; в) запуск в сюжет фантазии проверенного уровня — чем чудовищнее солжёшь, тем скорее тебе поверят.

В последнем случае речь идёт не просто о соблюдении на экране исторической правды, а тем более о пресловутой подлинности «пуговиц на мундирах» (хотя именно этим исторические сериалы могли бы получить дополнительный кусок аудитории, но «творцы», самовоспитанные на собственной «гениальности», конечно, выше суетного, мирского). Чтобы был понятен уровень соблюдения этой самой правды в сериале «Зорге», о чём взахлёб рассказывали его создатели во время съёмок и перед премьерой, приведу данные банальной арифметики. В первой серии я зафиксировал 38 (тридцать восемь) исторических выдумок, несоответствий, ляпов («пуговицы» не считал) на 49 минут экранного времени. По большому счёту претензий нет только к титрам.

Главная проблема заключается в том, что сериал подаётся одновременно как почти документальный («Во время подготовки к роли Домогаров не только изучил биографию своего персонажа, но и провёл множество встреч с ветеранами советской разведки, которых расспрашивал о Зорге. Также актёр внимательно изучал дневники знаменитого шпиона» (Зорге не вёл дневников¸ что изучал Домогаров?!); «Режиссёр Сергей Гинзбург подчёркивает, что авторам было важно максимально достоверно раскрыть образ человека-легенды, чьё имя окружено множеством мифов») и как художественная, творческая выдумка. А такому «творчеству» доступно всё. Например, внезапно сделать радиста группы Макса Клаузена убийцей из НКВД.

Лишь наивные зрители не могут понять, почему аналитик Зорге должен тоже стать киллером, почему авторы придумывают альтернативную историю, почему они бесконечно врут, искажают то, что можно не искажать, зачем заменяют реальные, вполне занимательные сюжеты своей пошлятиной, почему из всех штампов выбирают самые гнусные и скучные… Почему те, кто ничего не знает о настоящем Зорге, о повешенном вместе с ним Хоцуми Одзаки (повешенном не в декорациях внутреннего дворика двухзвёздочного китайского отеля, а в глухой камере мрачнейшей токийской тюрьмы Сугамо), о настоящем Максе Клаузене, о Бранко Вукеличе, умершем от голода в тюрьме (щёки у восходящего на эшафот Зорге —Домогарова лоснятся, как будто заключённых особенно обильно кормили по вечерам и вместо воды давали пиво), о сгоревшем от чахотки во время следствия Ётоку Мияги и ещё о трёх десятках членов «кольца Зорге», не имеют права узнать о них правду из сериала? Потому что его авторы не знают её сами. Им и не нужно. Маркетинг.

Говорят, что консультировались со специалистами. Не говорят, чем кончились консультации. Один из ветеранов спецслужб, начав смотреть, прислал мне краткое сообщение: «Пошёл за водкой. Не могу больше, не сдюжу».

Александр Куланов, лауреат премии Министерства обороны за книгу «Зорге. Неудобный»