Атомный вызов

70 лет назад, сразу после Великой Отечественной, Советский Союз принял «атомный вызов» неверных союзников, которые тайком разрабатывали смертоносное оружие. За несколько лет нашим учёным удалось поставить атомную энергию на службу обороне и промышленности и создать «средства доставки» нового оружия, наличие которых отучило наших противников по холодной войне от наполеоновских планов

Да, зарубежные коллеги несколько опередили советских учёных. Это была международная группа, обладавшая немалыми финансовыми возможностями, своеобразная «сборная мира»… Ещё осенью 1939 года эмигрировавшие из Европы в США учёные Э. Ферми и Л. Сциллард убедили А. Эйнштейна написать письмо Ф.Д. Рузвельту, в котором известный учёный рассказал о перспективах появления атомного оружия, предупредил о возможности его создания в Германии и предложил, чтобы правительство США помогло учёным, находившимся в этой стране, разработать такое оружие. В марте 1940 года правительство США начало финансировать «проект Манхэттен» по созданию атомного оружия.

11 февраля 1943 года Сталин подписал постановление правительства об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Возглавил это дело Молотов… В апреле 1943 года в Академии наук СССР была создана специальная лаборатория № 2 по атомной проблеме, руководителем которой назначили Курчатова… Уже в декабре 1943 года по прямому указанию Сталина Курчатов был избран действительным членом Академии наук. Энергично взялся за дело и Лаврентий Берия, который, постепенно оттеснив других политических руководителей, стал куратором атомного проекта.

Сталин после раздумий поддержал Курчатова, который в сентябре 1944 года написал письмо Берии о недостаточной обеспеченности лаборатории № 2 и плохой организации работы по ядерным исследованиям. В результате вскоре от руководства проектом отстранили слишком загруженного другими обязанностями Вячеслава Молотова. В начале 1945 года Сталин утвердил ряд важных постановлений, направленных на развитие ядерных исследований в СССР. Постановление ГКО № 7357 поручало А. Иоффе и А. Алиханову завершить строительство циклотронной лаборатории при Ленинградском физико-техническом институте к 1 января 1946 года. 27 января 1945 года Сталин подписал постановление ГКО № 7408 об организации поиска, разработки и добычи урановых руд в Болгарии. Эта руда была использована на первом советском ядерном реакторе. 21 февраля 1945 года Сталин подписал постановление ГКО № 7572 «О подготовке специалистов по физике атомного ядра» для лаборатории № 2 и смежных учреждений.

Одновременно советская разведка получила достоверные и достаточно подробные сведения о создававшемся в США атомном оружии. Как утверждал Судоплатов, «описание конструкции первой атомной бомбы стало известно нам в январе 1945 года». Разведка сообщила и о том, что испытание бомбы может состояться через 2–3 месяца, и о возможности создания в США достаточного арсенала атомного оружия в течение года как максимум и пяти лет как минимум. В апреле 1945 года разведка передала Курчатову ряд точных сведений по конструкции атомной бомбы и методам разделения изотопов урана, и он вскоре смог направить Сталину доклад о перспективах использования атомной энергии и необходимости проведения широких мероприятий по созданию атомной бомбы. Поэтому Сталин проявил полную незаинтересованность, когда Трумэн сообщил ему в Потсдаме то, о чём он знал давно и в деталях.

Потсдамская конференция, 1945 год

Интерфото / ТАСС

И всё же взрыв в Аламогордо и бомбардировки Хиросимы и Нагасаки способствовали существенной активизации усилий СССР по созданию атомного оружия. 20 августа 1945 года решением ГКО был сформирован специальный (особый) комитет под председательством Л.П. Берии для создания атомной промышленности. Повысился уровень власти и ответственности Берии в этом важном государственном деле. Помимо него в спецкомитет вошли другие кандидаты в члены Политбюро — Г.М. Маленков и Н.А. Вознесенский, а также видные хозяйственники — Б.Л. Ванников, А.П. Завенягин, М.Г. Первухин. Из учёных в его состав вошли А.Ф. Иоффе, П.Л. Капица и И.В. Курчатов. Одновременно было сформировано Первое главное управление во главе с членом спецкомитета Б.Л. Ванниковым. В декабре Берия сдаст Сергею Круглову дела в Наркомате внутренних дел и ещё сильнее сосредоточится на работе во главе спецкомитета.

Мой отец, Василий Семёнович Емельянов (1901–1988), став одним из заместителей Ванникова, оказался загруженным крайне напряжённой работой. Отпуска не предусматривались, практически не было и выходных. Изнурительная работа усугублялась нервозностью, которую провоцировали грубые разносы Берии и Вознесенского. Правда, отец признавал, что жёсткие методы Берии зачастую позволяли преодолеть бюрократические препоны и решить, казалось бы, нерешаемые проблемы. О нервозной обстановке в спецкомитете вспоминал и П. Судоплатов: «Участвуя в заседаниях Спецкомитета, я впервые осознал, какое важное значение имели личные отношения членов правительства, их амбиции в принятии государственных решений. Наркомы, члены этого комитета, стремились во что бы то ни стало утвердить свое положение и позиции. Очень часто возникали жаркие споры и нелицеприятные объяснения».

Впрочем, то же самое можно было сказать не только про наркомов, но и про кандидатов в члены Политбюро, и про учёных, входивших в состав спецкомитета. Правда, Иоффе, ссылаясь на свой почтенный возраст, вскоре отошёл от работы в спецкомитете. Характеризуя же отношения оставшихся в составе комитета учёных, Судоплатов писал: «Мне пришлось наблюдать растущее соперничество между Капицей и Курчатовым на заседаниях Спецкомитета… Капица… претендовал на самостоятельное и руководящее положение в реализации атомного проекта». При этом Капица возражал против предложения Берии о том, чтобы он и Курчатов вносили альтернативные проекты и дублировали эксперименты в своих научных лабораториях.

25 января 1946 года состоялась встреча Сталина с Курчатовым, которая была описана учёным в своих черновых заметках: «…беседа продолжалась приблизительно один час с 7.30 до 8.30 вечера. Присутствовали т. Сталин, т. Молотов, т. Берия… Большая любовь т. Сталина к России и В.И. Ленину, о котором он говорил в связи с его большой надеждой на развитие науки в нашей стране… Т. Сталин сказал, что не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом… Т. Сталин сказал, что не нужно искать более дешевых путей… что нужно вести работу быстро и в грубых основных формах… было ясно, что ему отчетливо представляются трудности, связанные с получением… первых агрегатов, хотя бы с малой производительностью… увеличения производительности можно достигнуть увеличением числа агрегатов. Труден лишь первый шаг, и он является основным достижением».

Академик Академии наук СССР Игорь Васильевич Курчатов.

Репродукция Фотохроники ТАСС, 1963 год

Сталин предложил Курчатову «написать о мероприятиях, которые были бы необходимы, чтобы ускорить работу, все, что нужно. Кого бы из ученых следовало еще привлечь к работе». Он расспрашивал его об Иоффе, Алиханове, Капице и Вавилове и «целесообразности работы Капицы». Курчатов отметил, что «по отношению к ученым т. Сталин был озабочен мыслью, как бы облегчить и помочь им в материально-бытовом положении. И в премиях за большие дела, например, за решение нашей проблемы. Он сказал, что наши ученые очень скромны, и они никогда не замечают, что живут плохо — это уже плохо, и хотя, он говорит, наше государство и сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило на славу, имело свои дачи, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина».

Теперь, когда опубликовано столько сенсационных (и не всегда достоверных!) материалов о деятельности советской разведки по добыче атомных секретов США, создаётся впечатление, что советским учёным оставалось лишь смонтировать бомбу по готовым чертежам. Не преуменьшая заслуг самоотверженных бойцов тайного фронта и зарубежных друзей нашей страны, надо учесть, что создание атомного оружия в СССР было не только связано с раскрытием секрета конструкции атомной бомбы, но потребовало также разработки новых материалов и новых технологических процессов, новых приборов и новых станков, принципиально новых отраслей науки и техники, целых отраслей производства. Даже если бы советские учёные имели исчерпывающую информацию об атомном оружии в США (а это было далеко не так), им бы всё равно пришлось решать многое заново, так как они строили атомную промышленность в стране, которая в отличие от США не являлась самой развитой в мире в индустриальном отношении и была к тому же разорена войной.

Исходя из имевшихся у них сведений о советском научном, техническом и промышленном потенциале, американские исследователи Джон Ф. Хогерон и Эллсуорт Рэймонд опубликовали в 1948 году в журнале «Лук» статью «Когда Россия будет иметь атомную бомбу». Статья венчалась выводом: «1954 год, видимо, является самым ранним сроком, к которому Россия сможет… произвести достаточно плутония для того, чтобы она могла создать атомное оружие». Однако усилия советских учёных, инженеров, техников и рабочих опровергли этот прогноз: первое успешное испытание советского атомного оружия состоялось в августе 1949 года.

Хотя при создании первой атомной бомбы были во многом использованы сведения, полученные нашими разведчиками и идейными друзьями СССР из американских научных центров, в последующих конструкциях этого оружия применялись оригинальные решения советских учёных. Именно это обстоятельство позволило СССР опередить США в создании водородной бомбы.

Одновременно разрабатывались проекты ракет большого радиуса действия. Пусть Сталину и Берии не довелось стать свидетелем триумфа СССР в космосе, совершенно очевиден их личный вклад в обеспечение таких темпов развития ракетной техники, которые позволили СССР создать в 1957 году первый в мире искусственный спутник Земли и запустить первого человека в космос.

Пусть Сталину и Берии не довелось стать свидетелем триумфа СССР в космосе,

совершенно очевиден их личный вклад в обеспечение таких темпов развития ракетной техники, которые позволили СССР создать первый в мире искусственный спутник Земли

Формирование в СССР системы вооружений, адекватной реалиям атомного века, заставило стратегов холодной войны пересмотреть свои планы, так как теперь они не могли уничтожить СССР, избежав при этом существенных потерь в живой силе и технике. Под влиянием успехов СССР в создании реактивной авиации военное руководство США было вынуждено отказаться от плана «Флитвуд», принятого 1 сентября 1948 года и предполагавшего начало войны против СССР до 1 апреля 1949 года. Новый план «Тройан», составленный в конце 1949 года, предусматривал начало военных действий США против СССР 1 января 1950 года и применение 300 атомных бомб против 100 советских городов.

Появление же атомного оружия в СССР вызвало шок на Западе. Несколько лет пропаганды в США чудовищной мощи атомного оружия с демонстрацией фото- и киноматериалов об испытаниях бомб и последствиях бомбардировок в Японии (в отличие от СССР, в котором лишь специалисты были знакомы с подобными материалами) способствовали тому, что рассказ об ужасах ядерной войны, который должен был устрашить мир за пределами США, теперь воспринимался как сценарий того, что случится с Америкой, если над ней взорвётся советская атомная бомба. Вскоре в США начались массовые гражданские учения на случай атомной бомбардировки, а в американских школах детей учили, как надо сворачиваться в клубок, чтобы защитить жизненно важные органы тела от поражения во время ядерного взрыва. Страх перед ответным советским ядерным ударом всё в большей степени сдерживал агрессивные планы США.

Было очевидно, что усилия СССР в создании системы ПВО, бомбардировочной авиации дальнего радиуса действия и ядерного оружия делали нереальными планы безнаказанного нападения на СССР. Комитет начальников штабов проверил на штабных играх шансы выведения из строя девяти стратегических районов (Москвы, Ленинграда, Урала и т.д.). Оказалось, что при этом американцы потеряют 35 самолётов от действий советских истребителей, 2 — от огня зенитной артиллерии, 5 — по другим причинам.

Хотя при создании первой атомной бомбы были во многом использованы сведения, полученные нашими разведчиками и идейными друзьями СССР из американских научных центров, в последующих конструкциях этого оружия применялись оригинальные решения советских учёных

Получалось, что вероятность достижения целей составит 70%, а потери наличного состава бомбардировщиков достигнут 55%. По словам историка Николая Яковлева, перед американскими военными встал вопрос: «Сумеют ли экипажи продолжать выполнение заданий при таких потерях? Во время Второй мировой войны самые тяжкие потери понесла группа из 97 бомбардировщиков, бомбившая в ночь с 30 по 31 марта 1944 года Нюрнберг. Не вернулось 20, или 20,6 процента, самолетов, участвовавших в налете. После этого среди летного состава на базах в Англии возникло брожение, граничившее с мятежом. А здесь потери в 55 процентов!»

Ярким свидетельством неспособности американцев нанести безнаказанно ядерный удар по нашей стране явился инцидент на западной границе СССР 8 апреля 1950 года. Тогда знаменитый американский бомбардировщик Б-29, называвшийся «летающей крепостью», вторгся в воздушное пространство СССР над Латвией. Он был немедленно атакован, и, как туманно сообщалось в советской ноте протеста, затем «самолет удалился в сторону моря».

Знаменательно, что через три дня после уничтожения в небе советскими лётчиками хвалёной «летающей крепости», 11 апреля 1950 года, начальник оперативного управления штаба ВВС С. Андерсон доложил министру авиации США С. Саймингтону, что ВВС США не смогут выполнить план «Тройан» и обеспечить противовоздушную оборону территории США и Аляски. В новом плане «Дропшот», принятом в начале 1950 года, срок начала войны переносился на 1 января 1957 года. Гибкая внешняя политика СССР, демонстрация выдержки населения страны, уверенности и спокойствия её руководителей, ускоренное создание самых совершенных видов современного дорогостоящего оружия привели к тому, что планы превращения нашей страны в ядерную пустыню были сорваны, а мир оказался избавленным от глобальной ядерной войны. По существу, от катастрофы.