Начало нашей бескрайности

Пятьсот пятьдесят лет назад — в июле 1471 года — новгородские полки потерпели поражение от войска великого князя московского Ивана III на реке Шелони. Новгородская республика, просуществовавшая до этого более трех столетий в качестве фактически независимой части Русской земли, влилась в состав Московского государства. Это была крупная победа Ивана: огромная территория, достигавшая Ледовитого океана на севере, Уральских гор на востоке и балтийских берегов на западе, оказалась под полным контролем Москвы. Вопрос о возможности установления над этой территорией власти внешних сил (прежде всего главного конкурента в регионе — Великого княжества Литовского) был закрыт навсегда.

Среди самих новгородцев не было единства. По словам местного летописца, «разделились жители: иные желали за князя, а иные за короля за литовского». Пропорции неизвестны, но очевидно, что большинство сражаться с москвичами не желало. Для этих людей Новгород всегда был частью Русской земли и православного мира: «Изначала вотчина мы великих князей русских, от первого великого князя нашего Рюрика, которого по воле своей взяла земля наша из варягов князем себе вместе с двумя его братьями. А после и правнук его, князь великий Владимир, крестился и все земли наши крестил… И от святого того великого князя Владимира вплоть до господина нашего великого князя Ивана Васильевича за латинянами мы не бывали».

Так что, с точки зрения и московских людей, и самих новгородцев, Великий Новгород, говоря современным языком, возвращался «в родную гавань». Как писал московский летописец, лишь «отступники, подобно и прежним еретикам, научены были дьяволом, желая на своем поставить, на благочестье дерзнув и великому князю не желая покориться, единодушно вопили: "За короля хотим!"». Другие же новгородцы говорили иначе: «К Москве хотим, к великому князю Ивану и к отцу его духовному, митрополиту Филиппу, — в православие!»

Что же касается Москвы, то для нее начиналось время великих свершений. А для этого требовались мощные ресурсы, единство власти и территории. Иначе страна не имела шансов занять то место, на которое к этому времени уже претендовала, — суверенного центра православия, духовного и политического наследника рухнувшей за несколько десятилетий до этого Византийской империи.

Если мы вглядимся в хронологию событий, то увидим весь драматизм того бурного десятилетия. Сражение на Шелони летом 1471-го спровоцировало конфликт с Большой Ордой: хан Ахмат был склонен передать ярлык на новгородские земли польскому королю и великому князю литовскому Казимиру IV, поэтому расценил произошедшее как нарушение статус-кво в регионе. Уже на следующий год хан выступил в поход против московского князя. Летом 1472-го ордынские рати подошли к Алексину и сожгли город, но их попытка переправиться через Оку, чтобы продолжить движение на Москву, натолкнулась на мощное сопротивление. Ахмат вынужден был отступить. Судя по всему, именно с этого момента Москва перестала платить дань Орде. Такое поведение великого князя московского вызвало второй поход Ахмата, который осенью 1480-го завершился победоносным для Ивана III — и притом почти бескровным — Стоянием на реке Угре. «Здесь конец нашему рабству», — напишет об этом событии Николай Карамзин, хотя сражение под Алексином, возможно, заслуживало подобной оценки в не меньшей степени. Но это будет потом, а пока — весной 1472-го — Иван закладывает в Московском Кремле новый Успенский собор, главный храм формирующейся на глазах державы, и осенью женится на византийской принцессе Софье Палеолог…

В известном смысле именно с вхождения огромных новгородских просторов в состав Московского государства и начинается бескрайность и суверенитет самой России. Главная тема нашего летнего номера посвящена этому потрясающему феномену — Господину Великому Новгороду. Без преувеличения — уникальному явлению нашей истории и культуры.