Шкатулка Карабаха

Конфликт в Нагорном Карабахе порождает напряжённость в Закавказье вот уже более 30 лет, то затухая, то разгораясь. Нынешнее обострение — серьёзное испытание не только для постсоветского пространства, но и для всей системы международных отношений в целом. Об этнических и других причинах конфликта журнал «Историк» поговорил с кандидатом исторических наук ведущим научным сотрудником Института этнологии и антропологии РАН Анатолием Ямсковым.

— Насколько оправданы попытки удревнить карабахский конфликт, истоки которого ищут вплоть до античных времён?

— На самом деле современные проблемы имеют очень недавний исторический генезис, и попытки их решения должны исходить из современных реалий или реалий совсем недавнего прошлого.

Что касается карабахского конфликта конкретно, здесь есть несколько исторических предпосылок из недавней или относительно недавней истории, о которых я хотел бы сказать, начиная с самого главного.

Самая важная из них — это, конечно, первая пол. XIX века, массовая миграция армян в Восточное Закавказье, поощрявшаяся Российской империей, которая имела чёткую идеологию защиты православного христианства и восточных христианских церквей в целом. Армяне тоже попадали под эту защиту. После присоединения Эриванского и Нахичеванского ханств в первой пол. XIX века из них была создана специальная Армянская область. Она так и называлась. Именно для того, чтобы привлекать армян из пределов Османской и Персидской империй. Это весьма известный факт, и это важно, потому что из него делается ложный вывод, что якобы все современные армяне Восточного Закавказья — потомки переселенцев нач. — сер. XIX века.

Второй важный сюжет, связанный с XVIII–XIX веками, это Карабахское ханство и его история. Столицей Карабахского ханства был город Шуша, и именно в Шуше концентрировалась элита Карабахского ханства. И поэтому неудивительно, что к нач. ХХ века именно выходцы из Шуши или их потомки стали основой формирующейся азербайджанской интеллигенции и сыграли немалую роль в создании современной азербайджанской культуры. Это хорошо известно и очень важно для Азербайджана. Карабахское ханство объективно было самым крупным государственным образованием на территории Восточного Закавказья. Именно оно стало ядром азербайджанского государства в ХХ веке.

Но не менее важно Карабахское ханство и с точки зрения армянской истории. Карабах — единственная территория, где у армян сохранилась полная социальная структура. Там жили не только крестьяне, священники, ремесленники и купцы в городах, но ещё и феодалы: мелики, или князья со своими военными отрядами. В Карабахе армяне сохранили высокий социальный статус, были вассалами Карабахского ханства, входили в его армию, но являлись относительно (насколько это вообще возможно при феодализме) независимыми, самостоятельными владетелями земель. То есть Карабах — это ещё и армянская территория, где со Средних веков сохранилась полная социальная структура армян и где у части армянского населения был высокий социальный статус — статус меликов, вассальных союзников хана Карабаха.

И, наконец, так называемые этноизбирательные миграции армян и азербайджанцев тоже стали важной основой карабахского конфликта. Во второй пол. XX века, например, карабахские армяне активно мигрировали из сельской местности в города России и Средней Азии. Азербайджанцы же активно въезжали на территорию Нагорного Карабаха и в сельские районы даже самой Армении, занимая рабочие места, которые освобождали армяне, уезжавшие в города. То есть доля армян становилась всё меньше и меньше, а численность и доля азербайджанцев быстро возрастала.

— По какой причине в первые годы после падения империи и становления советской власти в регионе проблема принадлежности Нагорного Карабаха претерпела столь много бесплодных попыток решения?

— С моей точки зрения, здесь ведущую роль сыграла разница во времени «советизации». Если Азербайджан стал советским в апреле 1920 года, то в это время Армения ещё не была советской, и, соответственно, карабахская территория либо контролировалась Азербайджаном, либо азербайджанские части Красной армии воевали за контроль над Карабахом, никто его и не пытался отдавать из состава Азербайджана. Армения превратилась в советскую республику к концу 1920 года, и как раз тогда возникли колебания, сомнения в том, что же означает Карабах, куда его ввести — в состав Армении или в состав Азербайджана. Это очень короткий промежуток времени, именно потому что Армения была «советизирована» чуть позже. Но с 1923 года, с формального создания автономии Нагорного Карабаха, никаких колебаний уже у советской власти не было. То есть все эти сложности, решения и их отмена касаются только самого нач. 1920-х годов, до формального создания Нагорно-Карабахской автономной области, а когда она была создана, она входила только в состав Советского Азербайджана.

Ещё один важный сюжет. Нельзя забывать, что одновременно с Нагорно-Карабахской автономной областью (далее — НКАО) был создан Курдистанский уезд, то есть тоже национальная автономия, но для курдов. Курдистанский уезд занимал территорию между Нагорным Карабахом и Арменией. То есть в Западном Азербайджане был сплошной ареал автономий: это Нагорный Карабах, потом Курдистанский уезд и уже затем Советская Армения. В Нахичевани тоже тогда была провозглашена автономия.

— В основе решения передать в 1921 году Карабах Азербайджану лежало только стремление советской власти сделать новые республики экономически эффективными или что-то ещё?

— Я полагаю, что главную роль, конечно, играла экономика. Дело в том, что Баку был важнейшим экономическим центром Закавказья с населением без малого в полмиллиона человек в 1926 году, где доля армян достигала 17%, а азербайджанцев — 26%, достаточно близкие доли. Баку был многонациональным городом, но в первую очередь русским, потому что доля русского населения была ещё больше. И вот представьте эту цифру, 453 тыс. человек, почти полмиллиона. А Ереван в этот момент был очень маленьким городом, да, он был столицей Советской Армении, но в нём насчитывалось всего 65 тыс. человек. В азербайджанском городе Гяндже было тогда почти 60 тыс. человек, то есть он был сопоставим с Ереваном по экономическому потенциалу.

Ещё очень важный фактор — география. Это особенности транспортной сети, определяемой горным рельефом. Огромная проблема нынешнего Карабаха в том, что он связан всего двумя автодорогами с Арменией. Северная дорога, через Зодский перевал, не функционирует зимой из-за снегопадов. Только Лачинская трасса функционирует постоянно. Почти все транспортные пути, дороги (включая второстепенные, грунтовые дороги и кочевые тропы) идут из Нагорного Карабаха на восток, следуя рельефу местности, в сторону равнины Азербайджана и в Баку. Кроме того, есть много дорог подчинённого уровня, кочевых троп, просто грунтовых дорог.

И ещё один важный географический фактор — это сток рек. Реки в основном текут на восток, в сторону Азербайджана, и эти реки немаловажны для орошения Мильско-Карабахской степи. Было понятно, что эта степь будет орошаться, работы по её орошению начались ещё в нач. ХХ века, до революции. И в 1930-е годы, и позже они стали резко расширяться. Но для этого нужна была вода и нужны были водохранилища в горах — горах Карабаха.

Вот так я бы обозначил экономические и географические причины того, что Карабах был оставлен в составе Азербайджана.

— По какой причине вопрос о передаче Карабаха Армянской ССР, который поднимался в 1945, 1963, 1977 и 1983 годах, так и не удалось решить? Только ли здесь дело в позиции руководства Азербайджана?

— Конечно, главную роль тут играла отрицательная позиция Азербайджанской ССР, и она во многом определялась вышеперечисленными факторами. Но здесь есть второй, не менее важный фактор. Это особенности идеологии СССР в сфере межнациональных отношений, то есть стремление избежать каких-либо конфликтов в этой области в противовес пропагандируемой «дружбе народов». Представьте, что если бы вдруг Карабах передали из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР? Это непременно стало бы означать, что что-то плохо с «дружбой народов» в Азербайджане. Оказалось, что невозможно обеспечить совместное проживание армян и азербайджанцев, то есть это бы рушило всю идеологическую систему Советского Союза в области межэтнических отношений.

— Позиция руководства Азербайджана по Карабаху была неизменно жёсткой?

— Да. Карабах имел автономию, армянская культура и язык развивались силами местного армянского населения. Кстати, в Баку существовал педагогический университет, где было специальное армянское отделение, где для армянских школ НКАО готовили учителей армянского языка, армянской литературы, а также истории, только это была история Азербайджана, которую в НКАО преподавали на армянском языке.

— Говоря о начальном этапе карабахского конфликта, какова была специфика у армянского и азербайджанского национальных движений?

— Для меня очевидна главная характеристика: азербайджанское национальное движение имело запаздывающий, ответный характер. Наверное, это связано с тем, что в Азербайджане было меньше требуемых кадров, то есть радикальных этнонационалистов из среды гуманитарной интеллигенции. Азербайджан был более промышленной и сельскохозяйственной республикой. Баку не был центром гуманитарного знания. Кроме того, в Баку, да и в Азербайджане в целом во время «перестройки» дольше сохранялась сильная и эффективная система власти партийных структур, которые, естественно, оппонировали национальным движениям. То есть наиболее яркая характеристика азербайджанского национального движения — то, что оно было реактивным, оно возникло в ответ на действия армянского национального движения, оно долгое время запаздывало в плане выдвижения неких ответов на то, что требовали армяне.

— Что изменилось в расстановке сил сейчас по сравнению с тогдашним конфликтом?

— Можно увидеть, что в 1990 году, накануне распада СССР, в разгар карабахского кризиса, Советская Армения представляла собой гораздо более развитую, более богатую республику, с гораздо лучшим обеспечением населения, с заметно большим контингентом лиц с гуманитарным образованием. Они были ядром идеологов национального движения. Гораздо больше было людей с военной подготовкой, в том числе офицеров Советской армии. Всё это сказалось на первых этапах карабахского конфликта.

Сегодня Армения — гораздо более бедное общество, страдающее от массового оттока населения, эмиграции. Азербайджан же в этот период развивался очень активно и создал эффективную армию с хорошо подготовленным офицерским корпусом и большим количеством солдат. Ситуация изменилась принципиально.

— Насколько пример Карабаха сравним с другими историческими примерами ирредентизма — ирландским ирредентизмом, гарибальдийским движением и примером из современной истории — возникновением Республики Косово?

— Я думаю, здесь прямая аналогия. Более того, можно отметить один исторический парадокс. Дело в том, что существующие резолюции Совета Безопасности ООН, которые поддерживают территориальную целостность Азербайджана и требуют передачу Карабаха в ту или иную степень зависимости от Азербайджанской Республики, были приняты до прецедента в Косово. Но в основе международных отношений не лежит прецедентное право, иначе можно было бы легко оспорить резолюции Совета Безопасности в отношении Карабаха. Потому что потом Совет Безопасности принял решение о том, что Косово может быть вторым государством албанцев. Тогда почему Карабах не может быть вторым государством армян? Здесь нет никакой логики, а есть очевидное лицемерие. Однако связано оно с тем, что карабахский кризис и карабахская война были до событий в Косово! И на тот момент проблемы Нагорного Карабаха решались на основе принципа нерушимости территориальных границ существующих государств. После Косово это уже не должно быть аргументом, но соответствующие резолюции Совета Безопасности ООН, то есть международные правовые документы по Карабаху, были приняты раньше, до появления независимого Косово.

 — Как нынешний конфликт в Карабахе может повлиять на постсоветское пространство?

— Я думаю, сильно. Потому что он либо облегчит, поддержит дальнейшее развитие других непризнанных или частично признанных республик, либо, наоборот, сильно затруднит их будущее существование. Если Карабах в какой-то степени получит поддержку международного сообщества, соответственно, и другие аналогичные образования на постсоветском пространстве, возникшие не в границах бывших союзных республик, а внутри них, получат мощный аргумент в пользу своего дальнейшего развития. Если же Карабах будет подавлен и передан под более или менее жёсткий контроль Азербайджана, то, соответственно, могут быть и попытки ограничить, подавить де-факто существующий суверенитет других постсоветских самопровозглашённых государственных образований. Так что исход конфликта важен не только для Карабаха, но и для многих других регионов на постсоветском пространстве.