Тайна капитана Кольцова

Когда в апреле 1970 года «Адъютанта его превосходительства» транслировало Центральное телевидение, вся страна собралась у экранов. А на следующий день на «Мосфильм» полетели письма — зрители хотели знать, кем на самом деле был капитан Кольцов, что с ним сталось, и, конечно же, настаивали на продолжении фильма. Настоящему адъютанту генерала Май-Маевского удалось бежать из тюрьмы, но о том, чтобы снимать новые серии, и речи быть не могло. В судьбе Павла Макарова всё сложилось не так однозначно, как у экранного кумира миллионов советских зрителей.

Агент, которого не было

Делать продолжение так понравившегося зрителям фильма Евгений Ташков отказывался категорически, несмотря на то что руководство, судя по всему, рисовало перед ним весьма заманчивые перспективы. Видимо, сценаристы-соавторы Игорь Болгарин и Георгий Северский, получив свою долю Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых, вошли во вкус. И режиссёр не мог не понимать, что «вытянуть» на должный уровень их новое творение будет гораздо труднее. Ташков оказался провидцем. Смирившись с тем, что нового телетриумфа им не видать, Болгарин с Северским сначала написали роман по мотивам сценария, точнее, новеллизацию, а потом Болгарин, взяв другого соавтора, сочинил ещё шесть томов приключений бравого адъютанта. Увы, событием в литературе эти произведения не стали. К реальным событиям из жизни Павла Макарова они, разумеется, никакого отношения не имели. Но кем же в действительности был этот человек — талантливым разведчиком или дерзким авантюристом?

В нач. 1920-х годов в ленинградском издательстве «Прибой» вышла книга Павла Макарова, в годы Гражданской войны возглавлявшего один из партизанских отрядов в Крыму. Называлась она «Адъютант генерала Май-Маевского» и рассказывала о том, как ещё в допартизанские времена Павел Васильевич служил в штабе командующего Добровольческой армией, по мере сил содействуя его деморализации. Сын железнодорожного служащего, погибшего при крушении поезда, Павел рано начал самостоятельно зарабатывать на жизнь, за партой посидеть не довелось — экзамены за четыре класса реального училища сдал экстерном. А тут и Первая мировая. На фронт ушёл добровольцем. В 1917 году, окончив в Тифлисе школу прапорщиков, был отправлен на Румынский фронт, где служил в 134-м пехотном Феодосийском полку под командованием полковника Н.И. Шевердина. Так представляется в картине и его тёзка — капитан Кольцов. Разница только в звании. В штабс-капитаны прапорщик Макаров возведёт себя сам, когда после некоторого времени, проведённого в рядах красных, случайно попадёт в плен к дроздовцам. Юноше поверили. Талант вызывать к себе доверие у него, похоже, был поистине фантастическим. Ничем иным — при полном отсутствии не только благородного воспитания, но и элементарной грамотности — его головокружительную адъютантскую карьеру объяснить невозможно.   

Юрий Соломин в роли Кольцова и Павел Макаров

Появление воспоминаний Макарова о доблестной «белогвардейской» юности на излёте 1920-х годов было отнюдь не случайным. Власть наводила порядок в рядах граждан Страны Советов, награждая преданных и наказывая отступников и даже просто заблуждавшихся. Служившие ей верой и правдой могли рассчитывать на различные преференции, подчас весьма и весьма значительные. Нужно было только представить соответствующие доказательства того, чем ты занимался в первые годы становления этой власти. Те, кто служил в регулярных частях Красной армии, как правило, могли раздобыть нужные бумаги. Остальные действовали, как умели, на свой страх и риск.

У ушедшего в красные партизаны экс-адъютанта белого генерала надёжных бумаг, судя по всему, не было. Тем не менее на первой странице мемуаров напечатано предуведомление от редакции: «Все факты, сообщаемые т. Макаровым, проверены Испартом Ок ВКП (б) Крыма и рядом партийных работников, работавших в крымском подполье». Без визы Комиссии по истории партии, существовавшей при Госиздате, подобная книга не могла быть напечатана в принципе.

Книжка, написанная довольно живо и увлекательно, выдержала несколько переизданий. Вскоре бывшие соратники Макарова по партизанской борьбе начали засыпать разнообразные инстанции требованиями изъять её из продажи и из библиотечных фондов, поскольку в ней… нет ни слова о руководящей роли партии и рабочего класса в разгроме белой армии, и, главное, никто Макарова в штаб белых не внедрял и никакой полезной разведдеятельности он там не вёл! Фокус в том, что он и не утверждал, что попал к белым по заданию красных, и разведческих подвигов Пал Василич себе не приписывал. Он, может, и рад был передавать своим какие-то сведения, да только связи с харьковским подпольем у него не было, в чём он честно и признавался. Лишь когда Добровольческая армия добралась до Крыма (куда в своё время перебралось семейство Макаровых), он через старшего брата Владимира вышел на подпольщиков и смог время от времени передавать им какие-то полезные данные.

Но продолжалось это недолго. В январе 1920 года, незадолго до восстания, которое планировалось поднять в Севастополе, контрразведка арестовала и расстреляла почти всю подпольную ячейку, включая Владимира Макарова. Вскоре арестовали и Павла. В тюрьму к нему приходила любимая девушка, между прочим, «из благородных». В отличие от Павла Кольцова Павлу Макарову удалось бежать из-под стражи и уйти в партизаны. Свидетелей его партизанских подвигов было немало, но в 1929 году книгу всё-таки запретили, а её автора начали таскать по всяким комиссиям. Одни и те же люди то превозносили его заслуги, то обвиняли во всевозможных грехах. В итоге Макарова несколько раз лишали персональной пенсии и прочих льгот и снова возвращали, пока в 1937-м не арестовали вместе с младшим братом Сергеем, который из застенка уже не выйдет. А Павлу снова повезёт, когда в 1939-м волна репрессий ненадолго стихнет и тех, на ком не было серьёзных грехов, выпустят.

Осенью 1941-го немцы займут Крым, Макаров, на этот раз вместе с женой, снова уйдёт в партизаны и будет командовать одним из самых больших отрядов. Фашисты расправятся с матерью Павла Васильевича и родителями жены. Сын погибнет на фронте. А его самого в состоянии крайнего истощения в конце 1942-го переправят на Большую землю и наградят орденом Красной Звезды. Представление к награде составит его непосредственный начальник — полковник Георгий Северский. Четверть века спустя Георгий Леонидович выступит на радио с воспоминаниями о своём боевом товарище. И история адъютанта его превосходительства получит неожиданное продолжение.  

Автора!

Украинская республиканская газета «Юный ленинец» предложила Северскому написать повесть по мотивам радиопередачи. Понимая, что тот сам не справится, ему дали в соавторы журналиста Игоря Росоховатского: бывший руководитель партизанского подполья давал фактаж, а начинающий писатель придавал ему художественную форму. Повесть «И всё-таки это было» публиковалась из номера в номер с июня по ноябрь 1967 года. Главным героем — газета ведь детская — был мальчик Миша, сын белого офицера, оказавшийся в жерновах Гражданской войны между красными и белыми. Начиналась повесть с эпизода нападения банды Ангела на поезд, в котором ехали Миша с мамой. Адъютант командующего носил фамилию Маканов, но сюжет повести имел мало сходства с реальной биографией Павла Макарова. Через некоторое время Георгий Северский принёс на «Мосфильм» заявку на сценарий, каковой и был вскорости написан совместно с писателем Игорем Болгариным, а отрывки опубликованы в журнале «Вокруг света».

Когда фильм вышел на экраны, те, кто близко знал Павла Васильевича, узнали в Кольцове своего земляка и однополчанина. Макаров предпринял попытку заявить о своей причастности к картине, но на ветерана обрушился новый поток клеветы, и сердце его не выдержало. Павел Васильевич скончался в декабре 1970 года, как раз тогда, когда съёмочная группа получала вполне заслуженную награду. Могила его затерялась на одном из кладбищ Симферополя.

О правах на соавторство заявил и Росоховатский: сюжетная линия Юры Львова имела много общего с приключениями, выпавшими на долю героя его повести Миши. Режиссёр занял сторону обойдённого соавтора, киностудия — официальных сценаристов. Дело чуть не дошло до суда, но в конфликт вмешалась тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева и уговорила стороны кончить дело мировым соглашением: Игорю Росоховатскому была выплачена денежная компенсация, а тот, в свою очередь, отказался от прав на соавторство. История со сценарием получилась довольно неприглядной, однако следует признать, если бы не энергия Георгия Северского, «Адъютант его превосходительства» вообще не появился бы на свет.

Правда вымысла

Как это часто бывает с историко-приключенческими лентами, отправной точкой сюжета стало событие, которое в действительности произойти не могло. Красным ни разу не удалось внедрить своих агентов в штабные структуры белых, чему имеются документальные свидетельства, хранящиеся в архивах спецслужб. Агентура красных работала среди солдат, а в офицерских кругах её разоблачали практически моментально. Аристократизм Юрия Соломина во многом и обеспечивает фильму «достоверность». Впрочем, надо отдать должное режиссёру, в самом начале картины подчеркнувшему исключительность разворачивающихся в ней событий. В картине есть сцена, когда руководителю Всеукраинской ЧК Мартыну Лацису, которого, кстати, играл сам Ташков, докладывают об успешном внедрении Кольцова, делая упор на то, что о такой удаче чекисты и мечтать не могли.

В фильме благодаря Кольцову чекистам удаётся полностью разгромить белогвардейское подполье в Киеве. На самом же деле оно действовало ещё достаточно долго и даже относительно успешно. Ещё одна заслуга капитана — срыв отправки эмиссара белых к Симону Петлюре с целью объединить усилия в борьбе с большевиками. В действительности белые считали для себя невозможным сотрудничество с украинскими националистами и по мере возможности вели против них боевые действия.

Кульминацией фильма стал эпизод, когда капитан Кольцов, рискуя жизнью, пускает под откос состав с танками, которые союзники предоставили белым, поскольку они якобы могли изменить ход Гражданской войны. Эпизод этот полностью вымышлен, хотя танки и другое вооружение действительно поставлялось войскам Антона Деникина по инициативе Уинстона Черчилля, занимавшего тогда пост военного министра Великобритании. Но переломить ситуацию на фронте они не смогли бы. Во-первых, их было поставлено не так уж и много — чуть более 70 машин, а во-вторых, английские танки отличались тихоходностью и низкой манёвренностью, что делало их отличной мишенью для артиллерии. 

До последнего вздоха

Генерал Ковалевский, блистательно сыгранный Владиславом Стржельчиком, сохранил имя и отчество своего реального прототипа — командующего Добровольческой армией Владимира Май-Маевского. Сын офицера из небогатой шляхты, Май-Маевский получил прекрасное образование, окончив лучшее военное заведение царской России — Николаевскую академию Генерального штаба, и участвовал в Японской и Первой мировой войнах. Генерала Ковалевского мы видим только в кабинете. Хотя Кольцов, представляясь ему, упоминает о реальных заслугах Май-Маевского, действительно отличавшегося невероятной отвагой. Генерал был награждён Георгиевским оружием и орденом Святого Георгия IV степени — высшими боевыми наградами русской армии, а также солдатским Георгиевским крестом IV степени с лавровой ветвью, предназначенным для офицеров.

Владимир Май-Маевский

Между прочим, визит союзников в ставку командования Добровольческой армии — эпизод реальный. Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж, выступавший в поддержку Белого движения, однажды заявил: «Мы должны оказать всемерную помощь адмиралу Колчаку, генералу Деникину и генералу Харькову». Название населённого пункта премьер (или его спичрайтер) перепутал с фамилией, а король Георг V удостоил этого «потомка» подпоручика Киже орденами Святого Михаила и Георгия. Когда курьёз разъяснился, награду вручили Май-Маевскому. Он был выдающимся военачальником, но крах империи, по всей видимости, оказался тем ударом, от которого генерал так и не оправился.

Потомственный кадровый офицер, Май-Маевский давал присягу на верность царю и Отечеству. В картине есть эпизод, который может служить ключом не только к образу Ковалевского. Когда он подписывает приказ о производстве в генералы одного из командиров Добровольческой армии, Кольцов не скрывает изумления — командир войскового соединения оказывается в том же звании, что и главнокомандующий! И Ковалевский отвечает: «Меня в генералы произвёл государь-император». По иронии судьбы среди тех, кто склонил государя отречься от престола, были и будущие руководители Белого движения — высшее офицерство, присягавшее ему на верность. Разрушив устои великой державы, что могли предложить они — нарушившие воинскую присягу, изменившие долгу — стране, измученной хаосом и беззаконием, на какие подвиги вдохновить её защитников?

Осознал это Владимир Зенонович, вероятно, не сразу, поскольку вначале успехи Добровольческой армии были весьма значительны. Он довёл её до Курска и Орла, появилась надежда дойти и до Москвы. Хотя прозрение всё же наступило. В финале фильма есть потрясающая сцена, когда Ковалевский приходит в тюрьму к своему бывшему адъютанту и Кольцов очень тихо и медленно произносит: «Владимир Зенонович, я думаю, что последнее слово останется не за вами…» В действительности всё было не так, но сути произошедшего это не меняет. Генералу Май-Маевскому открылась та же истина, что и полковнику Турбину из легендарной пьесы Булгакова: «Не только защищать некого, но и командовать нами некому». Так что дело совсем не в алкоголе, влиянию коего был подвержен реальный командующий армией генерал Май-Маевский. Его отстранение от должности — следствие иных, куда более глубоких и трагичных причин. 

Владимир Май-Маевский умер в ноябре 1920 года в Севастополе, когда белая армия навсегда покидала родину. До спущенного с корабля трапа он не дошёл — сердце не вынесло вечной разлуки. По легенде, его последними словами были: «Как хорошо умереть на родине».

12 «присяжных»

Всенародно любимый фильм разменял шестой десяток своей истории. Его по-прежнему смотрят и по-прежнему любят. Между тем судьба его могла сложиться весьма трагично, если бы не наследники первых чекистов, которым была посвящена лента. Евгений Ташков и его киногруппа совершили невозможное — сняли фильм в оговорённый руководством киностудии срок. Но, когда в ноябре 1969 года худсовет телевизионного объединения «Мосфильма» собрался на приёмку картины, случилось непредвиденное. После просмотра многолетний член худсовета сценарист Александр Юровский, пылая гневом, заявил, что «белогвардейское отребье за границей будет в восторге от такой фальсификации истории». И фильм положили на полку. Сказать, что Ташков и его соратники пришли в отчаяние, ничего не сказать. 

Евгений Иванович мучительно искал способы спасти своё детище. И однажды кто-то посоветовал ему обратиться за помощью к первому заместителю председателя КГБ СССР Семёну Цвигуну, курировавшему, помимо прочего, Пятое управление, отвечавшее за борьбу с идеологическими диверсиями. Мол, генерал и сам пишет книжки про разведчиков (под псевдонимом Семён Днепров), и телевидению симпатизирует. И коробки с плёнкой отправились на служебную дачу Цвигуна.

Семёну Кузьмичу фильм понравился, и он организовал просмотр картины высшим руководством Комитета госбезопасности. В просмотровом зале на Лубянке 12 генералов смотрели все серии подряд. Где-то на середине третьей Ташков, еле справлявшийся с волнением, вышел из зала и стал наматывать круги по коридору. Фильм кончился. Генералы в полном молчании вышли. Несколько ночей кряду Евгений Иванович не мог заснуть. Наконец пришло заключение: идеологических претензий к фильму нет. В мрачном здании на Лубянской площади работали люди далеко не глупые, прекрасно разбирающиеся в человеческой природе. Они понимали, что те, кто находился в Гражданскую по ту сторону баррикад, не картонные злодеи, а живые люди, способные вызвать и уважение, и искреннюю симпатию, а главное, они тоже любили свою родину.