История историка

Сто пятьдесят лет назад родился известный отечественный историк академик Евгений Тарле – автор одной из лучших биографий Наполеона Бонапарта.

Книги Тарле читаются сегодня с неменьшим интересом, чем столетие назад, – редкое явление в науке. Для нескольких поколений он был образцом историка – мастерская обработка огромного массива документов, виртуозное владение словом, колоссальная эрудиция, исключительная память, позволявшая, не прибегая к записям, цитировать страницу за страницей исторические источники и литературные произведения. Историк-художник, стремившийся передать – его выражение – «дыхание эпохи», о которой он писал или говорил, и тем самым воссоздать в восприятии современников исторический колорит, стиль жизни и живые образы людей прошлого. Отличаясь широтой интересов и знаний, Тарле посвящал свои книги истории России и Франции, военным сражениям и дипломатическому искусству, политике и экономике. 

Не замыкаясь в академической «башне из слоновой кости», он активно участвовал в общественной жизни, менял свои политические пристрастия, испытал опалу и репрессии, но не терял уважения коллег и любви студентов, олицетворяя связь дореволюционной науки с новой советской, в которой при всех сложностях нашел собственное уникальное место. И вопреки невзгодам, оставался патриотом России. 

 Крещеный атеист

Его фамилию часто считали французской, ставя ударение на последней гласной, и он терпеливо пояснял: «Я не француз, а еврей», поэтому Тáрле. Редкая фамилия, как считают, произошла от названия польского городка Тарлов, где жили его предки. При рождении, в 1874 году, он получил имя Григорий, его отец Вигдор Герцевич был состоятельным купцом, коммерческим агентом в Киеве, а потом в Херсоне, где будущий ученый окончил гимназию. Интерес к истории в нем пробудил друг семьи, известный византинист Федор Успенский: по его рекомендации Тарле был принят в Новороссийский университет в Одессе, но вскоре перевелся в Киевский, где специализировался у классика аграрной истории Франции Ивана Лучицкого. В 1896-м защитил диплом «Крестьяне в Венгрии до реформы Иосифа II» и сразу же взялся за диссертацию об английском гуманисте Томасе Море. Знание иностранных языков помогло ему при работе в европейских архивах. В частности, в архивах Франции он подготовил фундаментальное исследование «Рабочий класс во Франции в эпоху Революции», которое защитил в 1911-м в качестве докторской диссертации.

Еще в студенческие годы Тарле женился на девушке дворянского происхождения Ольге Михайловой, из любви к ней приняв православие с новым именем Евгений. При этом в духе времени оставался атеистом и исповедовал (как многие студенты) революционные убеждения. Став магистрантом, вступил в социал-демократический кружок, был арестован и затем выслан из Киева. Отбыв наказание, получил место приват-доцента в Санкт-Петербургском университете, но и там участвовал в политических собраниях и студенческих сходках. В октябре 1905-го на митинге был ранен жандармской шашкой, и его фотография на больничной койке облетела многие газеты России и Европы. Состоял консультантом социал-демократической фракции Государственной Думы третьего созыва, снова был выслан, теперь уже из России. 

После Февральской революции, которую он горячо приветствовал как перспективу демократического обновления страны, Тарле принял сторону Временного правительства. Вошел в состав Чрезвычайной комиссии по расследованию противозаконных действий царского режима. Выступая против сепаратного мира с Германией, ученый не защищал войну как таковую, которую называл «бешеным самоистреблением». В 1918 году он стал профессором Петроградского университета, читал лекции, печатал статьи, участвовал в создании Центрального исторического архива. Несмотря на голод и холод, не терял оптимизма, был полон все новых и новых творческих планов.  

Евгений Тарле. 1903 год

 Нелегкие испытания

Октябрь 1917 года Тарле встретил настороженно, но открыто против советской власти не выступал. Тем не менее большевистский «хозяин Петрограда» Григорий Зиновьев обвинил ученого в том, что в своей книге «Печать при Наполеоне I» тот «проповедует контрреволюционные идеи». Однако до поры это не отразилось на карьере Тарле: в 1921-м он стал членом-корреспондентом Академии наук СССР, а годом позже вместе со старым знакомым Успенским возглавил исторический журнал «Анналы». Его внимание привлекала история международных отношений, особенно причины мировой войны. В центре были судьбы Германской империи как пример возмездия за национальное ослепление и великодержавное самообольщение. Тарле указывал на эйфорию, объявшую широкие круги немецкого общества и приведшую к утрате чувства реальности. Одновременно он отмечал шаткость Версальской системы, лишившей Германию статуса великой державы.

Из этих размышлений возникла монография «Европа в эпоху империализма 1870–1914» (1927). Она явилась для Тарле первым широким подступом к имперской теме и объектом настоящей обструкции со стороны новой формации историков-марксистов. Особенно возмущался их лидер Михаил Покровский, который вскоре выступил общественным обвинителем против историка и его коллег на судебном процессе, получившем название «Академическое дело». В январе 1930-го Тарле был арестован после очередного посещения Франции, ставшего последним выездом за границу. Следователи быстро добились от него и других обвиняемых (более 150 человек) признания в антисоветском заговоре с целью реставрации монархического строя. 

Приговор оказался сравнительно мягким – пять лет ссылки в Алма-Ату. Жизнь там была нелегкой, притом что местное начальство благоволило к Тарле. Приехавшая к нему жена писала подруге: «Сегодня выдали на паек скелет головы верблюда или лошадки, от обедов почему-то открепили, но мы сыты». Уже в 1932 году Тарле вызвали в Москву. Партийное руководство задумало реформу исторического образования с освобождением его от вульгарного социологизирования, и для этого понадобились ученые дореволюционной школы. Началась фактическая реабилитация Тарле, хотя приговор по «Академическому делу» был отменен лишь посмертно – в 1967 году. Историк вернулся к преподаванию в Ленинградском университете, ему возвратили звание академика, полученное еще в 1927-м, квартиру на Дворцовой набережной, стали печататься его труды. 

 Главная книга

По возвращении в Ленинград Тарле занялся своей главной книгой – биографией Наполеона Бонапарта, принесшей ему всемирную славу. Она была написана по неофициальному заказу Иосифа Сталина, но отвечала намерениям самого автора, который еще до революции приступал к наполеоновской теме, в частности в монографии «Континентальная блокада», вышедшей накануне Первой мировой войны. Биография Наполеона открыла новую грань дарования ученого, явившись и новым направлением его творчества. Прежде он не занимался военной историей, но именно полководческая деятельность «вождя войск послереволюционной Франции» стала для Тарле основным источником вдохновения. Он находил для оценки военных талантов Наполеона впечатляющие эпитеты, называя его «неподражаемым мастером и художником в деле войны, гениальнейшим из всех когда-либо существовавших до того времени великих полководцев».

Тарле характеризовал Наполеона и как великолепного администратора, гениального законодателя, но главное – как уникальное историческое явление, «которое никогда и нигде повториться не может». А уникальность он видел прежде всего в организации огромных многонациональных армий и непосредственном командовании вооруженными массами. В то же время увлеченность ученого не доходила до апологетики. Он подчеркивал захватнический и грабительский характер Наполеоновских войн, критиковал допущенные императором просчеты и человеческие слабости. Тарле не жалел красок в описании властолюбия и деспотизма Наполеона. При этом отмечал прогрессивность его деятельности, указывая на роль в освобождении Европы от «оков феодализма». 

«Исторических деятелей нужно не защищать, не обвинять с высоты собственного морального совершенства, а понимать и оценивать их объективную историческую роль», – формулировал он свое методологическое кредо. В дальнейшем в главах неоконченной книги, посвященной Екатерине II, Тарле развил эту мысль. В отношении государственных деятелей обычные человеческие качества, как и нормы морали, неважны: «Решающий и безапелляционный суд при их жизни, а часто и после их смерти произносили над историческими деятелями только и исключительно результаты их деятельности». Императрица для Тарле – «властолюбивая хищница», искусная интриганка, без зазрения совести расправлявшаяся с теми, кто ей мешал. Но эти и другие ее грехи с лихвой искупало то, что она «необъятно широко раздвинула пределы Русского государства».

Что же касается Наполеона, то как полководца Тарле ставил его выше Александра Суворова и Михаила Кутузова. «Наполеон ниспроверг то преклонение перед штыковым боем, которое после Суворова сделалось таким общепринятым, хотя сам Суворов вовсе не отрицал значения артиллерии». Стратег и мыслитель, в оценке Тарле, Наполеон понимал: «Теперь сражения решаются огнем, а не рукопашной схваткой». Особо отметил ученый культивировавшийся императором профессионализм, воссоздавая его, в частности, по воспоминаниям Дениса Давыдова. Французы отступают, измотанные болезнями, голодом и холодом; казачья конница наносит им серьезный ущерб; тем не менее императорские гвардейцы демонстрируют замечательную профессиональную выучку, сохраняют стойкость и высокое присутствие духа. «Все наши азиатские атаки, – писал герой войны 1812 года, – не оказывали никакого действия против сомкнутого европейского строя». 

При всем том Тарле признавал, что держава Наполеона была обречена: «Империя погибла бы потому, что Европа только начинала развертывать все свои силы, а Наполеон уже окончательно истощил и свои силы, и военные резервы». Печальный финал жизни императора в изображении Тарле выглядит последним аккордом высокой трагедии. В описании похорон на заброшенном в океане острове в английском плену вполне проявился художественный талант историка: «В похоронном шествии… принял участие весь гарнизон в полном составе, а также все матросы и морские офицеры, все гражданские чиновники с губернатором во главе и почти все население острова. Когда гроб опускали в могилу, раздался гром пушечных салютов». Дань признания врагов своему пленнику, великому воину и полководцу.

Наполеон на Поклонной горе в ожидании депутации бояр. Худ. В.В. Верещагин. 1892 год

«Исторических деятелей нужно не защищать, не обвинять с высоты собственного морального совершенства, а понимать и оценивать их объективную историческую роль»

 На вершине признания

У книги о Наполеоне, изданной в 1936-м, оказалась невероятная судьба. Вначале она завоевала признание профессионалов и встретила горячий отклик читательской аудитории. Но уже через год последовал «наезд» в центральной прессе. Сокрушительный, жестокий, с политическими обвинениями, которые в пору Большого террора неизбежно заканчивались арестом – тем более что издателей серии «ЖЗЛ», где вышла книга, уже объявили «врагами народа». Однако очень скоро все нападки сошли на нет, и биография с подачи Сталина получила одобрение сверху, пусть и весьма двусмысленное: дескать, автор не марксист и во многом ошибается, но для «буржуазного историка» очень неплохо.

Книгу обвиняли в непатриотичности, в недооценке исторического значения победы русского народа в войне 1812 года и особенно в умалении роли Кутузова как победителя Наполеона. Тарле ответил частичным редактированием новых изданий, но не изменил свою концепцию и оказался прав. Когда началась Великая Отечественная война, выяснилось, что русский патриотизм отнюдь не требует развенчания французского императора. По поводу известных аналогий вождь, напомнив о крахе наполеоновского вторжения в Россию, заявил: «Гитлер походит на Наполеона не больше, чем котенок на льва». 

Между тем сам ученый ответил критикам впечатляющим циклом военно-исторических произведений, прославляющих победы России. За книгой «Нашествие Наполеона на Россию» последовала трилогия о средиземноморских победах русского флота в ХVIII веке. Затем Тарле перешел к Крымской войне, за работу о которой был удостоен Сталинской премии 1-й степени. Венчала этот военно-патриотический цикл монография о Северной войне. Успешно развивалось и другое направление его творчества – история международных отношений. Тарле принял живейшее участие в подготовке трехтомника «История дипломатии» (1941–1945), коллективного труда ведущих советских ученых, созданного по инициативе Сталина и им же высоко оцененного. Сталинской премией 1-й степени были награждены все члены авторского коллектива, включая Тарле. 

Тем не менее нападки на него продолжались: в 1945 году книга «Крымская война» была раскритикована в журнале ЦК ВКП(б) «Большевик» за то, что автор «дает неправильную оценку исхода войны, считая, что царская Россия в Крымской войне, по существу, не потерпела поражения». Но в итоге критиков академика, которых он называл «птенцами гнезда Покровского», поставили на место, и его положение в науке больше не подвергалось сомнению. «Известный немарксист», по определению 1937 года, Тарле стал кавалером высших советских наград: трех орденов Ленина, а также двух – Трудового Красного Знамени. Началась публикация его 12-томного собрания сочинений. Это случилось уже после кончины выдающегося ученого, который ушел из жизни в январе 1955 года.

Что почитать?

Kаганович Б.С. Евгений Викторович Тарле. Историк и время. СПб., 2014

Гордон А.В. Антиномии академика Тарле // Новая и новейшая история. 2022. № 1