Вождь как жанр

Чему служили организаторы советского искусства? Дело не только в агитационной поддержке Советской власти. Они приобщали к высокому искусству как можно более широкую аудиторию. Александр Пушкин, Пётр Чайковский, Василий Суриков стали достоянием миллионов — и это не преувеличение. А иначе мы не гордились бы сотнями тыс. учёных и инженеров, превративших СССР в первую космическую державу. Одним из столпов советского искусства был художник, о котором мы ведём речь.

Александр Герасимов (1881–1963) одним из первых получил звание народного художника СССР. В его послужном списке — четыре сталинские премии. Он — первый президент Академии художеств СССР. Герасимов считался любимым художником Иосифа Сталина, дружил с Климентом Ворошиловым… При этом в ряды КПСС он вступил почти в семидесятилетнем возрасте, а картину «Ленин на трибуне» написал, будучи беспартийным. Это не помешало ему стать классиком социалистического реализма. 

Картина, о которой мы ведём речь, являлась одной из самых растиражированных в СССР. Её не отодвинули в запасники даже после смерти Сталина, когда о многих полотнах Герасимова постарались забыть. Культ Владимира Ленина после ХХ съезда только усилился — и каноническое изображение вождя-трибуна стало ещё актуальнее.

Возможно, Ленин никогда не выступал перед столь впечатляющим скоплением народа. Хотя, если это метафора ленинского воздействия на умы и судьбы людей, Герасимов не преувеличил. Он проповедует с убеждённостью в своей правоте, с одержимостью. Красные флаги придают картине праздничный колорит, но небо над городом мрачное, грозовое. Да и в облике Ленина нет благостной слащавости. Скорее, перед нами суровый вождь-громовержец на гребне революционной войны. Тот Ленин, которого товарищ Сталин называл «горным орлом».

Картина стала воплощённой идеей вождя, ведущего народ к коммунизму. Лениниана в СССР — особый, сакральный жанр. К вождю относились не без религиозного экстаза. Кроме того, мы видим на трибуне сильную личность — и здесь Герасимов подошёл ближе к исторической правде. Ленин в его исполнении сосредоточен и суров. Это не вдохновение артиста, а вдохновение политика, решившего переустроить мир. 

Прошли десятилетия, сменились политические векторы, Россия неузнаваемо изменилась. Жива ли картина Герасимова? Думаю, она и сегодня остаётся эмоционально значимой эмблемой той веры в идею вождя, которая была присуща многим в СССР в 1920–1960-е годы.