Награда для героев

В истории высшей военной награды России — ордена Святого Георгия — наиболее ярко отразилась героическая летопись русской армии.

Весь XVIII век Россия воевала непрестанно и не уставала побеждать. Главные слова того времени — «виктория» и «виват», главная песня — «Гром победы, раздавайся!», а преобладающие цвета — цвета пороха и огня, георгиевской ленты. Князь Пётр Вяземский, близкий друг Александра Пушкина, писал об этой эпохе: «Воинственная слава была лучшим достоянием русского народа: упоенные, ослепленные ею, радели мы мало о других родах славы. Военное достоинство было почти единою целью, единым упованием и средством для высшего звания народа…»

Доблесть требовала наград. Их не хватало. После Полтавской победы Пётр Великий задумал учредить сугубо военный орден, которого удостаивались бы истинные воины, полководцы, не уступавшие своему царю в отваге. Он хотел посвятить орден святому русскому князю, «благочестием и мужеством знаменитому», не раз громившему врагов на бранном поле, — Александру Невскому. Однако первый российский император не успел воплотить этот замысел в жизнь. Волю Петра вскоре после его смерти исполнила его вдова и преемница — Екатерина I. Но она стала награждать новым орденом не только за ратные подвиги. Орден Святого Александра Невского часто вручали придворным и государственным деятелям, что, впрочем, соответствовало его девизу — «За труды и Отечество».

«Заслугами оный приобретается»

К идее военного ордена вернулась императрица Екатерина II, внимательно изучавшая начинания Петра. Она подумывала о такой награде ещё в мирные времена, а в конце 1760-х России пришлось воевать сразу на два фронта — с османами за выход к Чёрному морю и с польскими конфедератами, развязавшими в своей стране гражданскую войну. Последние пытались ограничить власть короля Станислава Августа Понятовского, союзника Российской империи, и проводили политику притеснения некатолического населения польских окраин, то есть православных, униатов, лютеран, приверженцев иудаизма. Россия защищала угнетённых, прежде всего единоверцев, и наряду с этим стремилась укрепить своё политическое влияние в Речи Посполитой.

Между тем дела на фронтах империи шли с переменным успехом. Турки, которым помогали и британские, и французские кораблестроители, доминировали на Чёрном море. Крымская конница беспокоила русские позиции набегами. Главной армии, которой командовал генерал-аншеф князь Александр Голицын, не удавалось разбить османов в генеральном сражении. В это время в кабинете Екатерины появилась старинная икона — образ Георгия Победоносца, поражающего копьём змия. Императрица знала, что этого святого на Руси издавна считали покровителем воинов. В декабре 1768 года она в неурочный час вызвала к себе статс-секретаря Сергея Козмина. Екатерина напомнила ему, что несколько лет назад поручала президенту Военной коллегии Захару Чернышёву «поразмыслить над статутом воинского ордена». С тех пор генерал Чернышёв, один из героев Семилетней войны, отдалился от придворной жизни: он не ладил с фаворитами государыни. Но проект ордена был разработан. Делу дали ход! В феврале 1769 года Екатерина получила и эскизы, и статут воинской награды.

Первые экземпляры ордена изготовил придворный ювелир, алмазных дел мастер Леопольд Пфистерер. Ему удалось воплотить идею императрицы: награда резко отличалась от уже существовавших. Знак ордена не блистал алмазами и яхонтами — белый эмалевый крест с тонкой золотой каймой выглядел строго и аскетично. Никакой помпезности! Специальным указом запрещалось украшать его драгоценными камнями «по собственному почину»: ничто не должно было нарушать простоты и гармонии креста. Подразумевалось, что блеск этой награде придают подвиги героев. По-спартански лаконично звучал и орденский девиз — «За службу и храбрость». Число будущих кавалеров ордена не ограничивалось, ибо, как говорилось в статуте, «в оный принимано будет столько, сколько достойными себя окажут». «Святой Георгий» стал первой русской наградой, имевшей четыре степени, а также первым орденом, за который полагалась ежегодная пенсия.

Статут определял: «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны не дают право быть пожалованным сим орденом, но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком или подали мудрые и для нашей воинской службы полезные советы». Орден было велено никогда не снимать, «ибо заслугами оный приобретается». Единственное исключение делалось для ордена IV степени, который можно было получить и за исправную выслугу в офицерских чинах не менее 25 лет в полевой службе, а в морской — за 18 навигационных кампаний. Впрочем, в мае 1855 года этот порядок отменили, и с тех пор «Георгием» любой степени награждали лишь за личный подвиг.

Екатерина понимала: чтобы поменять ход войны, необходимы не только кадровые решения, но и новая идеологическая мотивация. Нужно было сплотить армию и встряхнуть столичную элиту. По замыслу государыни, вокруг новой награды должна была вырасти плеяда настоящих победоносцев — нечто вроде рыцарского ордена. В XVIII веке по старой традиции за воинскую доблесть, как и за придворную расторопность, жаловали не одними орденами, но ещё и драгоценными перстнями и табакерками, деревнями с крестьянами и охотничьими угодьями. Полководцы с гордостью принимали из августейших рук и кошельки с золотыми монетами. Но Георгиевский крест стал цениться гораздо дороже, чего и добивалась императрица.

Мы, как правило, судим о екатерининском веке по громким успехам и парадным картинам. Однако русское дворянство того времени — это не только Румянцевы и Суворовы, но и те продувные недоросли и вертопрахи, которых высмеивал Денис Фонвизин. Те, кто воспринял Манифест о вольности дворянства Петра III как право на вечный отпуск за счёт крепостных. Екатерину и её соратников тревожило, что многие представители знатных фамилий с прохладцей относятся к армейской службе. А воевать предстояло долго — за Чёрное море и Дунай, за Кубань и Кавказ. Польские и шведские дела тоже требовали усиленной бдительности.

Подобно Петру Великому, Екатерина видела армию главным оплотом империи. Если у страны есть верная шпага и разящий штык, на любых переговорах с какой бы то ни было державой её дипломаты держатся уверенно. Как говорил канцлер Александр Безбородко молодым дворянам, вспоминая о екатерининском веке, «не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выстрелить не смела».

Статут ордена Святого Георгия и документы о награждении им офицеров и полков за отличие в сражениях

Георгиевский праздник

Для учреждения ордена императрица избрала любимый в народе осенний Юрьев день — 26 ноября (по нов. стилю он отмечается 9 декабря). Как известно, в прежние времена в этот праздник крестьяне имели право перейти от одного помещика к другому. О новой награде должна была узнать вся страна. В Петербурге в самых людных местах были расклеены афиши, извещавшие о предстоящем фейерверке.

Торжество началось в полдень 26 ноября 1769 года в парадных покоях Зимнего дворца. Екатерина II появилась перед избранной публикой в «орденской одежде георгиевских цветов», то есть в жёлто-чёрном платье. В дворцовом храме состоялось богослужение. Возле иконостаса на столике посверкивало золотое блюдо, где лежали лента и знаки ордена — белый эмалевый крест и четырёхугольная звезда с орденским девизом.

Архимандрит Платон, знаменитый златоуст, произнёс проповедь о святом Георгии, который «от дьявольской лести оледеневшую землю добрее сделал». Статс-секретарь императрицы Степан Стрекалов, обладавший мощным голосом, возвестил, что гроссмейстером ордена будет сама Екатерина: государыня соизволила возложить на себя крест и золотую звезду I степени. Хор грянул «Многая лета», а с Петропавловской крепости прогремел праздничный салют в сто один залп. По дороге из храма в личные покои многократным «ура» государыню приветствовали гвардейцы.

Со временем для поддержания высочайшей репутации ордена была образована Кавалерская дума, в состав которой вошли награждённые им офицеры. Дума получила собственную резиденцию, архив, печать и казну. Каждый год 26 ноября отмечался День георгиевских кавалеров, надолго ставший главным военным праздником России. Основные торжества проходили в Зимнем дворце, с 1795 года — в созданном по проекту Джакомо Кваренги Георгиевском (Большом тронном) зале. В 1778 году специально для праздника на заводе Гарднера изготовили фарфоровый сервиз на 80 персон с орденской символикой, из которого последний раз гости вкушали яства 26 ноября 1916-го. Повара украшали пироги сахарным изображением Георгия Победоносца. Екатерина II, а затем и её преемники непременно посещали не только генеральский банкет, но и пирушку нижних чинов и выпивали с ними чарку водки.

Первые кавалеры

Награждения не заставили себя ждать. Впрочем, подвиг, который первым отметила императрица, был совершён ещё до учреждения ордена. Георгиевским кавалером номер два (вслед за самой Екатериной) стал подполковник Фёдор Фабрициан.

В ноябре 1769 года он командовал особым отрядом — это были егеря, подкреплённые несколькими батальонами 1-го гренадерского полка. Они действовали на востоке современной Румынии в районе рек Сирет и Прут и продвигались к Дунаю. В Галаце располагались отборные османские части — янычары, поклявшиеся драться против неверных до последней капли крови, и хорошо обученная лёгкая кавалерия. Турки двинулись навстречу русскому отряду и взяли его в кольцо. Но Фабрициан не дрогнул. Он приказал своим егерям атаковать турецкую батарею, и им удалось быстро захватить несколько пушек и посеять панику в рядах врага. Османы беспорядочно отступали: только на поле боя их погибло более тысячи. Отряд Фабрициана занял Галац. «За разбитие с вверенным ему деташементом в 1600 человек под городом Галацом, 15 ноября 1769 года, весьма многолюднаго против онаго числа неприятельскаго войска и овладение оным» — так говорилось в указе о награждении подполковника III степенью ордена.

А первым кавалером «Георгия» IV степени стал секунд-майор Каргопольского карабинерного полка Григорий фон Паткуль, сражавшийся в Польше. «При разбитии 12 января 1770 года при местечке Добре польских мятежников весьма людной партии отличился храбростию против протчих» — сказано в реляции. В том бою 3-тысячный русский отряд наголову разгромил вдвое превосходящую его польскую колонну. Поляки, не ожидавшие нападения, потеряли 1,5 тыс. убитыми и ранеными, у русских же потерь практически не было. Расторопные действия карабинеров позволили захватить почти всю артиллерию противника — 15 пушек. Сражение произвело сильное впечатление и в России, и в Польше — и неудивительно, что императрица щедро наградила отличившихся.

Первые награждения орденами I и II степеней состоялись в один день. Повод был веский — разгром 150-тысячной турецкой армии в генеральном сражении при Кагуле, ставшем переломным для всей Русско-турецкой войны 1768–1774 годов. Османов вёл в бой сам великий визирь Иваззаде Халил-паша. Русских было почти в семь раз меньше, но в финале сражения турки панически бежали, оставив победителям казну визиря, 140 пушек и 60 знамён. Сразу три генерала, отличившихся в той битве, были удостоены «Георгия» II степени: Пётр Племянников, Николай Репнин и Фёдор Боур. А награду I степени получил командующий Пётр Румянцев, безусловно, главный герой кампании 1770 года. Екатерина II сочла, что за столь великую победу можно жаловать только высшим орденом. «Одно ваше слово "стой!" проложило путь новой славе», — с восхищением писала она полководцу, вспоминая один из ключевых эпизодов сражения, когда зычным окриком он остановил отступавших солдат.

«Выше всего первый класс Св. Георгия…»

Заслужить «Георгия» было чрезвычайно трудно. Даже всесильный фаворит Екатерины Григорий Потёмкин получил высшую степень ордена не за паркетные или альковные подвиги, а за штурм Очакова — одной из крупнейших турецких крепостей на Чёрном море.

Статистика дореволюционных награждений говорит сама за себя. Если орденом Святого апостола Андрея Первозванного, высшим орденом России, со времени его учреждения Петром I в 1698 году было награждено более тысячи человек, то «Георгием» I степени — всего 25, включая Екатерину Великую, Александра II, а также нескольких зарубежных монархов и военачальников, получивших высшую степень русского военного ордена главным образом по дипломатическим соображениям. А значит, за полтора столетия существования ордена его I степени удостоились только лучшие из лучших полководцев, цвет русской армии. Да и II степень «Георгия» заслужить было труднее, чем высшую степень любого другого российского ордена. Георгиевских кавалеров II степени за всю его дореволюционную историю набралось лишь 125 человек, включая иностранцев.

Всеми четырьмя степенями ордена были награждены и вовсе только четверо: Михаил Кутузов, Михаил Барклай-де-Толли, Иван Паскевич и Иван Дибич. Три выдающихся полководца, миновав IV степень, получили три высших — это Александр Суворов, Григорий Потёмкин и Леонтий Беннигсен. Эмалевый крестик ценился дорого! Уже после победы над турками при Рымнике осенью 1789 года Суворов, узнав о долгожданной награде, писал дочери Наташе: «Слышала ли, сестрица, душа моя? Еще от моей щедрой матушки: рескрипт на полулисте, как Александру Македонскому… да выше всего, голубушка, первый класс Св. Георгия… Чуть, право, от радости не умер». Ни одна другая награда таких эмоций не вызывала.

Из флотоводцев I степень получил лишь адмирал Василий Чичагов — за разгром шведского флота в Ревельском и Выборгском сражениях в 1790 году. Безусловно, штурм Корфу в 1799-м, да и весь Средиземноморский поход адмирала Фёдора Ушакова заслуживал такого отличия, но правивший тогда император Павел I не любил георгиевскую награду и никому не вручал этого «екатерининского» ордена. Ушаков никогда не снимал «Георгия» II степени, пожалованного ему Екатериной II после победы над турецким флотом у мыса Тендра в Чёрном море. А орден Святого Георгия после пятилетней павловской опалы был возрождён Александром I и стал главной наградой Отечественной войны 1812 года.

В последний раз «Георгия» I степени вручили в 1877 году — великому князю Николаю Николаевичу Старшему, который, как значилось в указе, «овладел твердынями Плевны и пленил армию Османа-паши». После этого орден существовал ещё 40 лет, но ни в Русско-японскую, ни в Первую мировую войну никто его I степени так и не заслужил. Да и награждения II степенью были редки — только шесть за всю Великую войну, как называли Первую мировую. Последним дореволюционным кавалером «Георгия» II степени стал французский генерал Фердинанд Фош.

Орден не скомпрометирован ни одним незаслуженным или случайным награждением. Не было убедительных побед — и не было эмалевых крестов. «Георгий» так и остался в истории достойной наградой для настоящих победоносцев, для тех, чья служба и храбрость не знают осечек и преград.

Празднование Дня святого Георгия в Зимнем дворце 26 ноября 1887 года. Худ. М.А. Зичи

Аллегория на победу Екатерины II над турками и татарами. Худ. С. Торелли. 1772 год. Императрицу окружают герои Русско-турецкой войны и первые георгиевские кавалеры (в шлемах с перьями): Пётр Румянцев, Алексей Орлов, Пётр Панин, Василий Долгоруков и другие

Царский крест

Начиная с Екатерины Великой все российские монархи, за исключением Павла I, были кавалерами ордена Святого Георгия. Правда, разных степеней.

История ордена началась с того, что Северная Семирамида, как называли императрицу Екатерину II, получила I степень учреждённой ею награды. Павел I принципиально отвергал начинания матери и, естественно, не стал сам себя награждать орденом, угодившим в опалу. Следующий император, Александр I, возродил георгиевскую награду, но, когда ему предложили, подобно бабушке, возложить на себя знаки высшей степени, наотрез отказался. Он понимал, что злопыхатели, узнав об этом, тут же начнут вспоминать его полководческие просчёты. Александр ограничился «Георгием» IV степени, полученным после Аустерлица «за личную храбрость». Самая скромная степень ордена была также у Николая I — «за 25-летнюю выслугу в офицерских чинах». Вторым и последним коронованным российским кавалером ордена I степени стал Александр II в 1869-м — в ознаменование столетия награды. Его сын, Александр III, ещё будучи цесаревичем, заслужил «Георгия» II степени во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов — за сражение на реке Лом и отбитие атаки на Мечку. В той кампании будущий император командовал Рущукским отрядом и лично участвовал в рекогносцировках.

Император Николай II в августе 1915 года, в трудные для России дни Первой мировой войны, принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего. В начале октября того же года в сопровождении цесаревича Алексея он отправился в инспекционную поездку на Юго-Западный фронт. Царский поезд оказался в шести-семи вёрстах от позиций противника — и фронтовое командование поспешило отметить это событие высокими наградами. Вскоре цесаревич Алексей получил Георгиевскую медаль IV степени «в память посещения армий Юго-Западного фронта вблизи боевых позиций», а в дневнике его отца появилась запись: «Незабвенный для меня день получения Георгиевского креста 4-й степ. <…> В 2 часа принял Толю Барятинского, приехавшего по поручению Н.И. Иванова [главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. — «Историк»] с письменным изложением ходатайства Георгиевской думы… о том, чтобы я возложил на себя дорогой белый крест!» Впредь император носил его, не снимая.

Эмалевый крестик в петлице

И серой тужурки сукно…

Какие печальные лица,

И как это было давно… —

писал Георгий Иванов через много лет после казни Николая II, в 1949 году. Память подвела поэта: император неизменно носил «Георгия» на груди, а не в петлице.

Фото: LEGION-MEDIA, РГВИА