Провал "молодой гвардии"

Сразу оговорюсь: ни к подлинной истории подполья Краснодона, ни к роману Александра Фадеева эта грубая поделка не имеет ни малейшего отношения. Да, лица актеров похожи на портреты молодогвардейцев, да, имена совпадают, одежда за некоторыми исключениями соответствует эпохе, но на этом – все. Даже такие знаковые для подполья события, как поджог биржи, поздравление горожан с праздником 7 Ноября, создание типографского станка для печати листовок, настолько вывернуты наизнанку, что возникает дикая и страшная мысль: немцы в 1943-м не так поглумились над молодогвардейцами Краснодона, как русские в 2015-м. Эта невероятная с нашей стороны подлость по отношению к прошлому, вероятно, вызвана лишь тем, что ни сценаристу, ни режиссеру, ни тем более актерам не пришло в голову поработать с архивными документами или хотя бы посетить музей «Молодая гвардия». Какое! Скорее всего, роман Фадеева никто из них и в руках не держал. И тем не менее Первый канал громко заявляет о подлинности, а Иван Ургант в своей передаче сообщает, что сериал снят по роману Фадеева.

Впрочем, беда данного сериала далеко не только в извращении истории.

Вся интрига держится на психологической дуэли Виктора Третьякевича с полковником Ренатусом. Их регулярные встречи то и дело грозят Виктору гибелью, но в самый последний момент приходит неожиданное избавление. Этот «самый последний момент» вообще излюбленная тема сериала, основной прием, на котором строится сюжет. Вот уцелевший в бою и заранее оправданный (не зря нам продемонстрировали, как в начале первой серии Виктор пытается удержать товарищей от ошибочного решения) Третьякевич уползает через черный ход. Конечно, ход обнаруживается немцами, конечно, бегущая фигура берется на прицел, казалось бы, сейчас его догонит пуля – как вдруг…

Для чего эти неоправданно затянутые сцены, без которых вполне можно было обойтись? А для того, чтобы зрителя попугать, поиграть у него на нервах, изобразить «Крепкий орешек» по-русски. И чтобы фильм длиннее вышел, а значит, принес больше денег. А может быть, это просто неспособность сценариста и режиссера мыслить иначе, чем шаблонными голливудскими приемчиками? Подобный случай живописно изображен в рассказе Аркадия Аверченко «Неизлечимые», где муха Лидия с волнующейся грудью и «все заверте…». По той же причине, где бы нам ни показали героев, там сразу появляются немцы-полицаи с обыском или сакраментальным «Вы что здесь делаете?».

Сами герои тоже регулярно совершают опрометчивые поступки. Вместо того чтобы незаметно заразить зерно клещом, молодогвардейцы бросаются сжигать хорошо охраняемое зернохранилище (в реальности сжигались скирды в поле) – картинка на экране телевизора должна быть яркой. Разумеется, завязывается перестрелка, Жора ранен, его товарищи перекрикивают выстрелы: «Жора ранен!» Удивительно, но полицаи этих воплей не слышат и в дальнейшем ищут безымянного партизана. Вообще, все повествование нацелено не на прославление подвига молодых подпольщиков, а на картинку.

Именно поэтому листовки по городу расклеиваются среди белого дня, тогда же проводятся массовые казни. Видимо, сценаристу трудно представить, что подобные дела совершаются в темное время суток, после комендантского часа, о котором почему-то громко и нараспев сообщают полицаи наподобие глашатаев, кричащих, что в Багдаде все спокойно.

Тот же набор шаблонов действует и в отношении Любки Шевцовой, Любки-артистки. Весь ее артистизм сосредоточен в области паха: и танцы, и пение вызывают животную похоть немецких солдат и офицеров. Рядовому зрителю неясно, почему ее не затащили в постель в первой же серии, если ведет она себя так же вызывающе, как профурсетки, приведенные к немцам для развлечений. Ответ есть: потому что сценарист так хочет, а законы логики для него – не физические законы, их можно проигнорировать. Любка-артистка – одно из главных действующих лиц, ей положено крутить романы с немцами, собирать информацию и сохранять при этом чистую совесть чекиста. Плюс ко всему она превосходно говорит по-немецки и даже не имеет украинского акцента. В сериале вообще все говорят по-немецки, включая стариков и грудных детей. Добро бы это был только один ляп, но их целая уйма! В небогатом оккупированном городке жители пекут пирожки и шьют платья, у молодогвардейцев нет дефицита бумаги для листовок, проблем с материей для флагов тоже не возникает. Любка постоянно меняет наряды, в клубе молодежь выступает в белоснежных майках-шортах, костюм медведя пошит не позднее 2010 года. В городе налажена экономика: работники кабаре получают гонорар деньгами, похоже даже советскими. В кабаре постоянно горит электрический свет. Я уже молчу про современную лексику и интонации актеров. Ну и конечно, полная невнимательность в отношении званий командира и комиссара отряда: они никак не могли принадлежать сразу одному Виктору.

Но самая страшная подлость сценариста – в попытке замотивировать все происходящие события. Русский полицай Соликовский, пострадавший от советской власти, убивает евреев; наблюдавшие за казнью ребята создают подпольную организацию, проводят диверсии, и только после этого немцы начинают принимать меры: устраивают биржу труда, угоняют народ в Германию, устраивают облавы и казни. Зрителю наглядно демонстрируют: дело не в нацизме как таковом, немцы вынуждены (!) защищаться от действий подпольщиков, им необходимо дать отпор, иначе дисциплина будет нарушена, а для немцев нет ничего хуже, чем нарушение дисциплины (тем не менее инженер Гопф приказывает убить виновного шахтера без суда и следствия). Как будто доказывают: русские сами виноваты в плохом отношении к ним немцев, они провоцируют их на жестокую расправу. В другом случае те бы и пальцем никого не тронули, поскольку брезгуют: в России «мухи и грязь», об этом сообщает практически каждый немец, а сами-то они – нация культурная. С мухами сравнивает партизан садист Соликовский, проводящий пытки в фартуке мясника. Деталь, вопиющая о тяготах режима, примерно такая же, как фашистские флаги и портрет Гитлера на здании комендатуры. Опять же пошлая красочная картинка для зрителя. Странно, что при такой любви к зрелищам знаменитая казнь шахтеров (их живьем закопали в землю) вызвала у съемочной бригады куда меньше симпатии, чем регулярные повешения и расстрелы, и осталась за кадром. А ведь именно бесчеловечная казнь шахтеров явилась тем самым толчком, после которого была организована «Молодая гвардия».

Действительно, все казни в оккупированном Краснодоне проводили русские полицаи, немцев в городе было крайне мало, но нельзя же изображать их как на подбор плотоядными идейными идиотами. Люди были разные, многие шли на работу вынужденно, чтобы прокормиться или не быть угнанными в Германию. В прежние времена такая работа режиссера и сценариста была бы названа вредительством.

К вредительству можно отнести и напраслину, возводимую на молодогвардейцев и их семьи. Красавец Иван Туркенич крутит романы с половиной Краснодона, играет похабнейшие сценки в кабаре (откуда в маленьком шахтерском городке кабаре?). Елена Кошевая с удовольствием принимает у себя дома немецких офицеров, печет им пирожки и просит сына быть поласковее с гостями. Скромница Ульяна выглядит бой-бабой, сорванец Сергей Тюленин ходит враскоряку и больше похож на помесь юного зэка и животного. Странные отношения между героями тоже вызывают недоумение. Но самое неприятное не в этом, а в том, что довоенным комсомольским целомудрием, даже ханжеством, в сериале не пахнет: Уля и Толя до развязности свободно признаются друг другу в любви; Олег смело и нагло целует Леночку; Люба без тени смущения раздевается не только на сцене; Жора долго живет в комнате Майи. Я уже не говорю про то, что этого самого Жору Арутюнянца в финале убивают, хотя в реальности он один из немногих выживших молодогвардейцев, воевал, служил, был награжден и умер лишь в 1973 году. Его вдова скончалась несколько лет назад, и, наверное, хорошо, что ей не довелось увидеть этого сериального провала. Видимо, именно потому и отсутствуют в сериале многие реальные герои, что живы еще родственники, способные защитить память своих близких. Музей же Краснодона, который мог бы предъявить иск создателям сериала, находится на территории Луганской области Украины и вряд ли сейчас способен на какие-то шаги по защите своих героев.

Не может не впечатлить и бредовая сцена отбора ребят для отряда по принципу «а помните, был такой Вася, отличный парень». На бумаге составляется список (удивительно, как его не вставили в рамку и не повесили на видном месте), все участники подполья знают друг друга в лицо, ни о конспирации, ни о дисциплине речи не идет. К примеру, Кошевого принимают в отряд несмотря на то, что его мать сотрудничает с немцами. Трудно представить себе подобный расклад в реальности. Также радует история с Ковалевым.

– Да он с войны вернулся контуженый, только и может, что гантели в парке ворочать! – возмущается Тюленин.

– Его надо брать, – твердо заявляет Третьякевич.

– Хотя берем, он сильный, – мгновенно соглашается Сергей.

И сильно пьющий богатырь принимается в отряд. Настоящая фантастическая судьба Анатолия Ковалева: арест, пытки, побег практически с места казни, дальнейшее исчезновение – ничего этого не отражено в сериале, герой просто гибнет, спасая товарища от угона в Германию. Товарищ же прибегает в отряд и бьется в истерике. Истерики – характерная черта сериала. Поразительная стойкость юных ребят и девушек, так талантливо описанная Фадеевым, на экране изображена как дружный рев в тюремной камере. А ведь именно бодрость духа помогла им выдержать пытки. Кто бы смог терпеть регулярные побои (а были пытки изощреннее), зная, что в камере его ждут отчаявшиеся люди. Но сценарист далеко не Фадеев, хотя и претендует на некую глубину мысли.

Александр Фадеев

Больно представлять, каким замечательным мог бы быть столь хорошо профинансированный сериал, потрудись режиссер взять консультанта и сценариста, хоть немного знакомого с логикой и умеющего писать. Увы, такая задача, похоже, в принципе не ставилась.

Чтобы окончательно добить зрителя голливудщиной, Ренатус приезжает на место казни молодогвардейцев (кстати, Любу и Олега казнили в Ровеньках гораздо позже основного состава подпольной организации, но, видимо, режиссер всю «подлинность» слизал с фильма Сергея Герасимова) и издевательски прощается с Виктором, изображая игру на скрипке. Виктор отвечает ему презрительным взглядом. Единственная деталь, вызвавшая симпатию, – гул советского самолета над головами приговоренных. Как утверждение жизни, как последнее утешение, знание того, что наши все равно победят.

К сожалению, зритель этого утешения лишен.

Автор: Дарья Верясова